- Спасибо, что вы приехали, лейтенант.
- Не за что. Наш отдел всегда готов предоставить свою помощь суду.
Но ей было не по себе. Его тон был раздражающе сердечным, почти что сладким.
- После того как вы позвонили, я достал отчет о смерти вашего отца.
Я сожалею о вашей потере. Это похоже на один из несчастных случаев, которые часто происходят.
- Мой отец был совершенно самостоятельным. Все еще водил машину. У него не было серьезных проблем со здоровьем, и он без проблем поднимался по той лестнице в течение многих лет.
- Ваше мнение?
Ей все меньше нравился его тон.
- Это вы мне скажите.
- Судья, я понял, что вы имеете в виду. Но нет никаких причин, чтобы предположить нечестную игру.
- Он выжил в нацистском концентрационном лагере, лейтенант. Я думаю, он мог подняться по лестнице.
Барлоу, казалось, это не убедило.
- В отчете говорится, что ничего не пропало. Его бумажник был в комоде. Телевизоры, стерео, видеомагнитофон - все было на месте. Обе двери были не заперты. Никаких признаков взлома. Почему вы думаете о вторжении?
- Мой отец всегда оставлял двери незапертыми.
- Это не очень умно, но, похоже, с этим не связана его смерть.
Послушайте, я согласен, что отсутствие признаков ограбления еще не значит, что убийство неумышленное, но ничего не говорит о том, что ктолибо был там, когда он умер.
Ей было любопытно.
- Ваши люди обыскали дом?
- Мне сказали, что они проверили. Не очень тщательно. Не было необходимости. Мне интересно, какой, по вашему мнению, был мотив для убийства? У вашего отца были враги?
Рейчел не ответила. Вместо этого она спросила:
- Что сказал врач, делавший вскрытие?
- Перелом шеи. Вызван падением. Никаких признаков других травм, кроме синяков на руках и ногах вследствие падения. Еще раз, судья, что заставляет вас думать, что смерть вашего отца не была случайной?
Рейчел подумала, говорить ли ему о папке в морозильнике, Семене Макарове, Янтарной комнате и родителях Пола. Но этот надменный осел даже не хотел приезжать сюда, и она бы выглядела как помешанная на заговорах. Он был прав. Не было никаких доказательств того, что ее отца столкнули с лестницы. Ничего, что связывало бы его смерть с каким-либо «проклятием Янтарной комнаты», как говорилось в некоторых статьях. Ну и что, что ее отец интересовался этим? Он любил искусство. Ну и что, что он читал статьи у себя в кабинете, даже сунул некоторые из них в морозильник, развернул карту Германии в своей гостиной, очень интересовался человеком, направляющимся в Германию, чтобы копаться в заброшенных пещерах? Между всем этим и убийством - большая пропасть. Возможно, Пол был прав. Она решила ничего не говорить этому полицейскому.
- Ничего, лейтенант. Вы абсолютно правы. Просто несчастный случай. Спасибо, что приехали.
Рейчел сидела в своем офисе и вспоминала о том, как ей было шестнадцать и отец впервые объяснял ей про Маутхаузен, про то, как русские и голландцы работали на каменоломне, перенося тонны валунов вверх по узким ступеням в лагерь, где другие узники рубили их на блоки.
Евреям повезло меньше. Каждый день их сбрасывали с края карьера просто ради забавы, их крики отражались эхом, когда их тела падали вниз, а охранники делали ставки на то, сколько раз их тела подпрыгнут, прежде чем они замолчат. В конце концов, объяснил ее отец, СС вынуждены были прекратить эти сбрасывания, так как это мешало работе.
«Не потому, что они убивали людей, как он рассказывал, а только потому, что это отрицательно влияло на работу».
Ее отец плакал в тот день, один раз из тех немногих дней, когда он вообще плакал, и она тоже. Ее мать рассказала ей о его военном пути и о том, чем он занимался после войны, но отец редко вспоминал это время.
Рейчел всегда обращала внимание на смазанную татуировку на его левом предплечье, все думая о том, когда он ей расскажет.
«Они вынуждали нас кидаться на электрическую проволоку.
Некоторые делали это добровольно, устав от мучений. Другие были застрелены, повешены или им делали смертельный укол в сердце. Газ появился позже».
Она спросила, сколько людей погибло в Маутхаузене. И отец сказал не раздумывая, что шестьдесят процентов из двухсот тысяч не вышли из лагеря. Его привезли в апреле 1944 года. Венгерских евреев привезли вскоре после него, их забили как скот. Он помогал переносить тела из газовой камеры в печи, ежедневный ритуал, привычный, как вынос мусора, как говорили охранники. Она вспоминала, как он рассказывал об одной ночи, ближе к концу войны, когда в лагерь пришел Герман Геринг в жемчужно-серой форме.
«Двуногое зло» - так он назвал его.
Геринг приказал убить четырех немцев, ее отец был в отряде, который обливал водой обнаженные тела, пока они не замерзли насмерть.
Геринг бесстрастно стоял рядом, теребя в руке кусок янтаря, желая узнать что-то о Янтарной комнате.
«Из всего ужаса, происходившего в Маутхаузене, та ночь с Герингом, - сказал ее отец, - осталась со мной навсегда».
И определила его дальнейшую жизнь. После войны его послали допрашивать Геринга в тюрьме во время Нюрнбергского процесса.
«Он вспомнил тебя?» - спросила она.
«Мое лицо в Маутхаузене ничего не значило для него».
Но Геринг помнил об этой пытке, сказав, что он был восхищен тем, как держались солдаты. «Немецкое превосходство, порода», - сказал он.
Ее любовь к отцу возросла в десять раз после того, как она услышала про Маутхаузен. То, что он вынес, было невозможно представить, и одно то, что он выжил, было достижением. Но то, что он выжил и сохранил рассудок, было просто чудом.
Сидя в тишине своего офиса, Рейчел плакала. Этот дорогой ей человек умер. Его голос замолк навсегда, его любовь теперь была только воспоминанием. Впервые в жизни она оказалась одна. Часть родственников отца погибла во время войны, часть была затеряна где-то в Белоруссии, но все равно они были чужими людьми, связанными только генами. Остались лишь двое ее детей. Она вспомнила, как закончился тот разговор о Маутхаузене двадцать четыре года назад.
«Папа, ты нашел Янтарную комнату?»
Он посмотрел на нее горестным взглядом. Она гадала тогда и теперь, было ли что-нибудь такое, о чем он хотел ей сказать. Что-то, что ей надо было знать.
«Нет, моя дорогая».
Но его голос был таким, как в детстве, когда он объяснял ей, что Санта-Клаус, Пасхальный Кролик и Зубная Фея существовали на самом деле. Пустые слова, которые просто надо было произнести. Теперь, читая письма отца и Семена Макарова и записку, написанную его рукой, она была убеждена, что у этой истории есть продолжение. Ее отец хранил тайну и, очевидно, делал это в течение многих лет.
Но он умер.
Остался только один человек. Семен Макаров. И Рейчел знала, что надо делать.
Рейчел вышла из лифта на двадцать третьем этаже и прошла через двери с вывеской «Приджен и Вудворт». Юридическая фирма занимала двадцать третий и двадцать четвертый этажи небоскреба в деловой части города, отдел по наследственным делам располагался на двадцать третьем этаже.
Пол начал работать в этой фирме сразу после юридической школы.
Она вначале работала в офисе окружного прокурора, затем в другой фирме Атланты. Они познакомились и поженились спустя два года. В таком затянувшемся ухаживании проявился характер Пола, он вообще не торопился ни при каких обстоятельствах. Был осмотрителен, был нетороплив. Боится рискнуть, все поставить на карту. Это она первая предложила ему пожениться, и он с готовностью согласился.
Он был красивым мужчиной, всегда был. Не грубой и вызывающей красотой, нет - просто симпатичный и привлекательный. И он был честным. Вместе с тем он обладал фанатической привязанностью. Но его несгибаемое следование традициям постепенно стало утомительным.
Почему бы иногда не разнообразить воскресный ужин? Жаркое, картофель, кукуруза, горошек, булочки и чай со льдом. Каждое воскресенье в течение многих лет. Не то чтобы Пол требовал этого, просто его всегда удовлетворяли одни и те же вещи. Вначале ей нравилась такая предсказуемость. Это было удобно. Известные вещи, которые привнесли стабильность в ее мир. Ближе к концу их брака это стало ужасной головной болью. Но почему? Была ли ежедневная рутина так уж плоха?
Пол был хорошим, порядочным, успешным человеком. Рейчел гордилась им, хотя и редко говорила об этом. Он был следующим в очереди на должность главы отдела по наследственным делам. Не так уж плохо для сорокалетнего человека, который поступил в юридическую школу со второй попытки. Но Пол хорошо знал законы, касающиеся наследования.
Он больше ничего не изучал, концентрируя внимание только на всех нюансах этого дела, даже работал в законодательном комитете. Он был признанным экспертом по делам наследования, и «Приджен и Вудворт» платили ему достаточно денег, чтобы не дать другой фирме переманить его. Фирма управляла тысячами объектов недвижимости, многие из которых были довольно существенными частично благодаря широко известной репутации Пола Катлера.
