Были гостями «Элмы» и люди попроще: спортсмены и артисты, рабочие и военные, приезжавшие из Советского Союза в Норвегию всего на несколько дней в составе различных делегаций. Судьба сводила их с Ивановым на вечер или на два, не больше, и разводила затем на всю жизнь. Хотя, конечно, больше «Элма» была предназначена для иных, более важных поездок. В частности, в компании таких VIP-персон, как вице-адмирал норвежского флота Бьорн Кристиансен.
С вице-адмиралом Кристиансеном Иванова в Норвегии если и свел случай, то именно тот случай, которого настойчиво ищешь и обязательно находишь. Господин Кристиансен в те годы находился на ведущих командных постах в военно-морских силах Норвегии, долгие годы работал начальником штаба ВМС по кадрам. Знакомство с ним сулило небезынтересный и многообещающий обмен мнениями. Не исключалась, как первоначально полагали в резидентуре ГРУ в Осло, и возможность его вербовки Ивановым.
Хотя в ту пору советский разведчик был всего-навсего капитан-лейтенантом, в ведомстве вице-адмирала Кристиансена он уже имел двух работавших на нашу разведку агентов. Положение капитан-лейтенанта Иванова в советском посольстве и его информированность в вопросах военно-морской политики, безусловно, привлекали к нему внимание норвежцев с погонами. Герр Кристиансен не был исключением. Их с Ивановым сближал деловой и взаимный интерес. Кроме того, Евгений Михайлович с Бьорном Кристиансеном, что называется, сошлись характерами. Оба были морскими офицерами с прямым и открытым нравом. Оба были большими охотниками выпить и закусить. Ну а на «Элме» у Иванова всегда был приличный запас и черной икры, и севрюги, и русской водки. Сухой лед даже в самую жаркую по году обеспечивал хорошую сохранность продуктов и нужную температуру для отборной пшеничной водки. Что же касается тем для дружеской беседы, то их тоже оказывалось всякий раз предостаточно.
Оставив вдали столичный берег, друзья-офицеры, как правило, швартовались в одном из небольших заливчиков в глубине Осло-фиорда, где воздух всегда чист и прозрачен, а ключевая вода из горного ручья вкусна и свежа. Там морской ветер доносил со скал терпкий сладкий запах сосны. Там им никто не мешал.
Иванов мастерски разводил в мангале огонь и над раскаленными углями ловко укладывал нанизанные на шампур ломтики ароматного шашлыка, сдобренные перцем, солью и уксусом. Нежная и сочная баранина запивалась холодной пшеничной водкой, после которой резкость крепкого напитка снималась бархатной и нежной белужьей икрой, обволакивавшей горло соленым и пряным, ни с чем не сравнимым вкусом.
Политика и военные дела, на первый взгляд, занимали в разговорах двух морских офицеров не слишком много места. Они рассуждали о жизни и природе, об увлечениях и разочарованиях, о людских пороках и талантах. Им было несложно найти общий язык. Оба были во многом похожи. Но если бы и не были, задача Иванова оставалась неизменной: сблизиться с норвежцем и определиться в вопросе о возможности его вербовки.
Начальство в этом деликатном деле своего агента не торопило, понимая, насколько это непросто. Иванов же внимательно изучал своего знакомого, каждый раз задавая себе один и тот же вопрос — удастся ли ему это сделать, возможна ли вербовка, пришло ли время для нее или все еще нет?
Пробным шаром в ответе на этот вопрос были беседы о членстве Норвегии в НАТО. Затевал Иванов их крайне редко, внимательно прислушиваясь к ответам вице-адмирала.
— Я, как и вы, тоже против слишком крепких объятий НАТО, — говорил норвежец. — Я также против атомного оружия в наших фиордах. Но никак не против Североатлантического союза. Есть политики, которые самодовольно утверждают, что мы маленькая страна и от нас ничего не зависит. Ерунда! Ведь и малый народ может сделать большое дело.
Собеседники кое в чем соглашались, в чем-то расходились и поднимали тосты за процветание Норвегии, за советско-норвежскую дружбу.
Порой во время дискуссий с Бьорном Евгений пытался разыграть «немецкую карту».
— Вам ведь самым бессовестным образом навязали союз с бывшими нацистскими преступниками, — утверждал он. — Неужели вы так быстро забыли уроки последней войны? Разве вы мало хлебнули горя в те годы? Ваш премьер Герхардсен чудом остался жив в фашистском лагере смерти в Заксенхаузене. Король Хокон VII был вынужден скрываться в изгнании на Британских островах. А теперь на ваших военных базах снова стали командовать бывшие гитлеровцы. Такой ли союз действительно нужен Норвегии?
Однако антигерманский фронт советскому разведчику в союзе с норвежским вице-адмиралом создать не удалось.
Тем не менее, пикники в Осло-фиорде приносили свои плоды. Порой Иванову удавалось выудить у своего собеседника интересную информацию, порой совершить запланированную утечку советских «секретных» сведений. Ведь дезинформация нередко помогает разведке получать удивительные результаты!
На вербовку Кристиансена руководство резидентуры и Центр так и не решились. И, видимо, не без причины. Кроме скандала из этой затеи ничего бы, скорее всего, не вышло: норвежец был неподкупен. Но Иванов не огорчался. Нужен ли был Центру вице-адмирал Бьорн Кристиансен, если два ведущих офицера штаба норвежских ВМС уже работали на Москву?
Еще одним постоянным пассажиром «Элмы» был Калле Рог — крупный норвежский бизнесмен, заядлый автомобилист и лошадник. Для Иванова он оказался верным поводырем по кругам высшего общества Норвегии. В память о друге Евгений Михайлович на всю жизнь сохранил подаренную норвежцем бронзовую статуэтку его любимого скакуна, выигравшего на бегах и в Норвегии, и за рубежом не одну скачку для своего хозяина.
Калле Рог всех удивлял своими гигантскими размерами. Весил он никак не меньше десяти пудов. Один за столом мог съесть целого барана и выпить ведро пива. Но был при этом на удивление подвижен и энергичен, как цирковой клоун.
Однажды Калле Рог возвращался из деловой командировки в Лондон. Иванов встречал его в аэропорту Осло. Норвежец вышел тогда навстречу Евгению после таможенного контроля довольный и веселый.
— Привет, Юджин, — прокричал он так, что стоявшие вокруг пассажиры невольно переглянулись. — Я их всех надул и провез с собой три бутылки виски.
— Не может быть, — удивился Иванов. — Ведь таможней разрешено только две.
Калле Рог радостно похлопал себя по огромному животу и, хохоча, добавил:
— Ну и что! Ведь третья-то уже здесь.
Прежде чем пройти таможенный контроль, он осушил одну из трех купленных им беспошлинно в аэропорту бутылок шотландского виски. Впрочем, для такого гиганта, как Калле, это было делом простым и привычным. Все равно что для простого смертного опрокинуть рюмку-другую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
