Ночью стало холодно. Поёжилась и села на кровати.
— Ну. Где же ты.
Она плакала. Горько, навзрыд. Но не около меня. Встала с кровати и одела свитер, который был в чемодане.
— Дженни. Дженни. Где ты?
В ответ ещё больше горя.
— Я хочу тебе помочь. Ответь, пожалуйста.
Но ответа не было, только дорожка инея уходила в сторону лестницы и вела наверх. Решила пойти по этому следу.
— Дженни. Знаю, как тебя обидели. Знаю. Прости их. Отпусти себя.
Рыдания прозвучали выше головы, и я сорвалась на бег. Пока добралась до пятого этажа, аж немного запыхалась.
Она стояла около номера Ника. Оглянулась на меня, всхлипнула и прошла сквозь дверь.
— Эй! Стой! Ник! Открывай! Открой, Ник!
Он сонный открыл дверь.
— Что такое?
— Она прошла в твой номер! Ты что, не видел?
— Я спал. И тебе советую. Иди отдыхай.
— Ник, постой. Она только что прошла в твой номер.
— Я никого не видел. Спокойно ночи.
Мужчина захлопнул дверь передо мной, и я опешила. И что это сейчас было?
— Да, в смысле?! Ник!
Я стала пинать дверь.
— Открой, сейчас же.
— Да ты дашь мне поспать или нет, а?
— Что с тобой?
— Ничего. Я устал и хочу спать. А ты долбишься посреди ночи. Всё завтра, поняла? Или тебе по-другому объяснить?
Этот гад снова закрыл дверь.
— Завтра так завтра.
Начала спускаться по лестнице, отмечая тепло и отсутствие инея на стенах. Интересно. Странно. Надо звонить Карлу. Что-то не так.
У себя в номере тут же схватила телефон. Три часа ночи.
— Аа-ай, ладно. Потерпит. — послышались гудки.
— Лина? Что случилось?
— с Ником что-то не то. Он мне нагрубил.
— Ты звонишь мне ночью, чтобы пожаловаться на Ника? Вы там совсем с ума сошли и не можете между собой разобраться?
Послышалось ворчание Лиз около него.
— Что случилось.
— Да ну их…
— Карл! Стой! Ты не понял. Мы, конечно, друг другу много чего хорошего можем сказать. Но не так. Это не его слова. Это не его манера говорить.
В трубке замолчали.
— Ты думаешь, она в него вселилась?
— Я не знаю. Она плакала ночью, я проснулась, пошла на плачь. Нашла её на пятом этаже, около комнаты Ника. Дженни посмотрела на меня и прошла сквозь дверь. Я начала к нему ломится, и он мне нагрубил.
— Ну знаешь, начни ты к нам ломиться посреди ночи, я б тоже ничего хорошего не сказал.
— Карл. Сколько нужно времени призраку, чтобы вселиться в тело?
Брат вздохнул.
— Доли секунды. Особенно если человек спит и сопереживает.
— Чёрт. И что делать?
— Я приеду, остановлюсь у тебя. В каком номере сейчас Ник?
— Пятьсот пятый.
Он выругался.
— Еду. Её нашли в этом номере.
— Стой. Ещё. У него пистолет.
— Одна новость офигительней другой. Жди меня.
Я отключила телефон и смотрела как потряхивает руки. Сейчас мне было страшно, за всех нас.
Глава 22
Очнулась, когда телефон завибрировал.
— В каком ты номере?
— Д-двести двенадцатый.
Спустя пару минут послышался стук в дверь. Трясущимися руками открыла замок.
— Карл!
— Лина, всё хорошо. Мы его спасём. Всё будет хорошо.
Я кивала и сжимала его пиджак.
— Ага. Но как?
— Для начала, выпей воды. Успокойся. Рассказывай. Что вы узнали?
Послушалась его совета, налила стакан воды и залпом осушила его.
— Дженни жила с тётей. Тётя, мягко говоря, не любила её. Ну типа от гулящей сестры и всё-такое. Пророчила ей ту же судьбу. Дженни забеременела от парня, Майка Борна. И рассказала ему об этом на вечеринке. В костюмах там они были. — я махнула рукой, обозначая на какой вечеринке. — Они поругались, и он ушёл с другой девушкой.
— Ясно. А теперь слушай, что узнал я. Она была, ну не очень нормальной, что ли. Возможно, слишком эксцентричной. Возможно. Приводы в полицию, пьяные дебоши, хулиганство. То есть это не какая-то бедная, обманутая девушка. Дженни славилась тем, что придумывала разные мошеннические схемы. И ещё. На момент смерти она не была беременна. Понимаешь?
Я потрясённо на него смотрела.
— Но почему тогда?
— Не знаю. Может опостылело ей это всё. Может её и правда убили. Она перешла дорогу тому, кому не надо переходить дорогу. Это уже не важно. Сейчас в Нике сидит наглая, нахрапистая аферистка. Она не знала жалости, когда подставляла людей и подводила их к долгам. Ты поняла? То, какая картина у вас сложилась — это обман. Даже после смерти, она смогла перехитрить кого-то. Расскажи, Ник не сильно эмоционально реагировал на то, что вы узнавали?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Задумалась.
— Ну я поставила фингал Майку, после того как он сказал, что бросил её беременную.
Карл закатил глаза.
— С тобой и так всё понятно. Ник. Он ничего не говорил?
Вот не будь я сейчас так напугана, то обиделась бы. Это я несдержанная, получается? То есть завуалированно меня истеричкой назвали, да?
— А знаешь. Говорил. Он убеждал меня не перенимать её эмоции. Но так настойчиво, как будто хотел убедить сам себя. Нет, ну мне её жалко. Было. Но не так, чтоб до фанатизма. А его эта история задела, похоже.
— Хорошо. Сейчас, я позвоню ему. По крайней мере, узнаем, что там как.
Он набрал Ника и напряжённо вслушивалась в гудки. Ну, возьми трубку.
— Д-да. — Голос был хриплым.
— Ник. В чём дело? Где наш договор с отелем? Ты мне его не прислал.
— Завтра.
— Мне он нужен сейчас.
— Карл. Отвали. Завтра.
Ник отключился.
— О, он и тебе нагрубил.
— Да. Это точно не Ник. Но он живой — это хорошо. Надо идти к нему.
— А мы хуже не сделаем?
— Чем дольше она будет в нём сидеть, тем сложнее будет выгнать. Идём. И Лина, это может быть опасно. Не лезь вперёд, пожалуйста.
А то я не понимаю.
— Но как нам действовать?
— Надо заставить его бороться. Понимаешь, чтобы был стимул. Не знаю пока. Это первый раз призрак вселяется в кого-то из близких. Можно его просто вырубить.
— Круто!
На лифте мы поднялись на пятый этаж. Подошли к его номеру. Карл постучал.
— Да что ж вы все ходите сюда? Карл! — Он посмотрел на меня. — Ты зачем его позвала, дура?
Брат попытался его ударить, но Ник увернулся и выхватил пистолет.
— Так проще.
И направил его в мою сторону. Раздался грохот и руку пронзила дикая боль.
— Аа. Больно!
Я упала на колени и схватилась за руку. Это как вообще? Какая дикая боль!
— Лина!
Карл дёрнулся ко мне. Ник цокнул.
— Ата-та. Стой на месте. — Покосился на меня. — Промазал. Жаль. Ничего. Патронов ещё много. Хотя…Как ты там говорила? Терпеть меня не можешь? Ну так смотри.
Его рука дрожала, но поднималась к голове.
— Ник! Не надо!
— Почему? Ведь ты меня не любишь. Ну переспали разок. Бывает. Будет о чём вспомнить. А мне так тяжело. Любить тебя и слышать, какой я гад в твоих глазах. Уж лучше умереть.
Создавалось впечатление, что она его уговаривает, убеждает. Не верь ей.
— Не верь ей. — сказала уже в слух. — Я… как я буду без тебя? Как же мне просыпаться, а тебя рядом нет? А с кем мне ругаться?
Чем больше я говорила, тем увереннее чувствовала — он слышит.
— Ник, я не смогу тебя забыть. Да и как забыть того, кто со школьной скамьи сидит в печёнках? — Сделала шаг и его рука дёрнулась выше. — Ник. Я помню каждую нашу стычку. Помнишь? Ты дёрнул меня за косу, и она расплелась? Перед самым моим выступлением! А помнишь, как я кинула в тебя мороженным? Ты тогда сказал, что никто на мне не женится, потому что на мышах не женятся.
Попробовала сделать шаг и ничего не произошло. Только мышцы на его лице дёрнулись.
— А помнишь, как ты схватил меня, при этом был на скейте, и мы вместе упали? Помнишь, как я подстроила взрыв на химии, у тебя ещё обгорели брови. Помнишь? Ник!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ещё шаг, его кадык дёрнулся. Но рука начала опускаться.
— Ну и конечно, когда я пела песню про первую любовь на школьном вечере? Это была песня для тебя. Я помню всё, что связано с тобой. Твои привычки, твоё выражение лица. Когда ты хмуришься, когда задумчивый, когда улыбаешься. Знаешь почему?
