Он уже выплыл на мелководье; встал по пояс в воде и посмотрел в мою сторону. Его худое бледное тело выделялось в темноте пещеры.
— Я не собираюсь возвращаться и не собираюсь оставаться с тобой, чтобы меня поймали.
— Знаю. Но есть другой путь.
Он замер:
— Тебе известно это место?
— Да. Они наверняка ожидают, что мы покинем пещеру именно этой дорогой, но если мы пойдем в противоположном направлении, то найдем другой выход. Пещера тянется через всю гору, здесь другой рукав реки.
Я не могла объяснить природу своих знаний: строение русла просто было у меня в голове, я чувствовала все изгибы и пороги. Наши голоса, странно искажаясь, разносились по пещере эхом, и я подумала, не работает ли мой дар провидения точно так же: улавливая и отражая какой-то безмолвный сигнал, полученный от внешнего мира, и оценивая все пути и закоулки.
Парень с сомнением посмотрел наверх, в глубину черных расселин в скальной породе, где вдали от света терялась река.
— Ты уверена?
Я смежила веки и медленно вдохнула. Как убедить его в том, что даже мне самой казалось туманным? Но тут раздался всплеск и я, открыв глаза, с удивлением обнаружила, что он оттолкнулся от отмели и плывет ко мне.
— Ты уже довела меня до этого места.
Я топталась в воде, ожидая, когда он приблизится, и разглядывала трещину в своде, через которую пробивался солнечный луч, освещая воду передо мной. Что-то мелькнуло на дне, и вот тогда через мутную воду я заметила кости. Скелеты, покоящиеся на дне омута. Один череп смотрел на меня единственной глазницей, расположенной в центре лба, другой, без челюсти, лежал неподалеку лицом вниз, частично заполненный песком. Такой крошечный — наполовину меньше соседнего. Череп ребенка.
Парень услышал мой сдавленный вскрик и проследил за моим взглядом. На мгновение мне показалось, что его сейчас вырвет.
— Черт, — вымолвил он. — Мы не первые, кого смыло сюда из баков.
— Нет, мы первые, кого смыло живыми.
Я хотела поскорее выбраться отсюда, унести ноги и не наступить на то, что скрывала вода. Как только парень приблизился, мы поплыли против течения. Он как-то держался на воде, хотя задыхался и постоянно забирал влево из-за того, что мог грести только одной рукой. На самой высокой точке пещеры вода била из узкой расщелины, расположенной ниже в стене, и поэтому на поверхности белели буруны. Тут стояла не такая плотная темень, как показалось поначалу. Мы различали приглушенный блеск света в нескольких метрах над поверхностью.
Я посмотрела на юношу:
— Ты хорошо плаваешь?
Он оглянулся на глубокий омут, в который мы упали:
— Ты решила поинтересоваться только сейчас?
Нам приходилось держаться за скалистый уступ: течение в этом месте оказалось очень сильным. На шум воды накладывались другие звуки: лязг труб, расположенных выше, чавканье сапог по глине. Мне была ненавистна мысль, что придется нырять ко дну, к костям, но через разлом уже проглядывали силуэты всадников. Мы с парнем сделали несколько глубоких вдохов, а затем опустились на глубину.
Если в трубе быстрое течение нам на руку, то здесь, в реке, приходилось с ним бороться. Расселина, через которую хлестала вода, располагалась в нескольких метрах ниже, и меня отшвырнуло обратно, когда я впервые сунулась под мощную струю. Пришлось отчаянно молотить руками и ногами, чтобы попасть в узкий туннель, ведущий к свету; встречный поток подбрасывал вверх, поэтому меня то и дело прикладывало о зубчатый каменный потолок. Несмотря на брызги, я вынуждена была двигаться с открытыми глазами, чтобы не сбиться с пути. Когда исчез свод пещеры, я окунулась в омут света и в несколько гребков вынырнула на поверхность.
Моего спутника рядом не было. Я всматривалась вниз, но не могла ничего разглядеть в той темноте, откуда выплыла. Проклиная себя, я вертелась из стороны в сторону, удерживаясь на плаву и без какой-либо надежды осматривая небольшую пещеру. Как мне только в голову пришло, что он, ослабленный, однорукий, сможет побороть течение? Я изо всех оставшихся сил сосредоточилась на своих предчувствиях и инстинктах, что привели меня сюда, в другую пещеру. Глаза оказались бесполезны. Не следовало брать его с собой — он был еще так слаб, обессилен после заключения в резервуаре. К тому же у него лишь одна истощенная рука. Я ждала, работая ногами. Этот грот походил на первый, но та пещера была открытая, выход из нее вел в долину, эта же закрыта со всех сторон. Единственный лучик света пробивался через косую трещину двадцатью метрами выше. Тишину нарушала только капель со сталактитов. По звукам капающей воды я отсчитывала секунды. Он же не мог так надолго задержать дыхание? Ведь его костлявая грудная клетка не могла вдохнуть достаточно воздуха, чтобы продержаться все это время?
Он всплыл так стремительно и быстро едва ли не в метре от меня, что я испугалась. Он мучительно пытался отдышаться, на его лице застыло то же отчаяние, которое я видела через стеклянную стенку резервуара. Парень кашлял и сыпал проклятиями, пока мы карабкались по выступу скалы, тянущейся вдоль всей стены грота. Отовсюду торчали острые края, но освободиться от тянущего речного потока представлялось благословением. Я даже не осознавала, до какой степени вода была холодной, пока я не вылезла на камни.
Моему напарнику тоже удалось выбраться, пусть и неловко, и когда мы рухнули рядом друг с другом, я увидела, что на его задыхающемся теле, как и на моем, опасное путешествие оставило свои следы. Он перехватил мой взгляд, отмечая многочисленные ссадины на спине и плечах. Мне в глаза ударила его нагота, и я быстро отвернулась. Пока мы так лежали, глядя на свет, пробивающийся через свод пещеры, я задумалась не о его теле, а о своем собственном. После двух лет заточения в камерах сохранения я перестала чувствовать свое тело как объект, видимый другими. Когда я попала в плен, мне исполнилось семнадцать, и вот сейчас, спустя четыре года, была ли моя грудь такой же? Мое лицо, которое я так долго не видела? Бледная кожа вдруг показалась мне чужим одеянием. Голым был мой напарник, но и я тоже чувствовала себя странно обнаженной.
Но сейчас не время предаваться подобным размышлениям.
Он закрыл глаза, я тихонько толкнула его в плечо:
— Они не знают об этом месте. И сначала станут искать нас ниже по течению. Но могут добраться и сюда. Надо поторапливаться.
— Скажи, пожалуйста, наш маршрут больше не предполагает таких трюков?
Я улыбнулась и покачала головой:
— Больше никакого плавания. По крайней мере пока. — Я поднялась. — Но, надеюсь, ты не возражаешь против пещер?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
