(резкий шаг ко мне, схватил за локоть, попытался поднять с пола)
— Уйди, гад!
(нервно рявкнула, вырвалась из хватки)
Попытки усадить, уложить своего Фокса поудобнее, привести в чувства.
— Не смей его тормошить, пока я здесь. Иначе убью… не глядя.
— Да что ты себе позволяешь??? — резко дернулась я,
"нехотя", но все же послушно оставила Мартина, сидящего на полу (облокотила на кресло),
встала, выровнялась рядом с напыщенным ублюдком.
С последних сил сдерживаюсь, чтобы не заехать кулаком… в рожу.
— Ненавижу, когда меня перебивают. А он манерам — явно не обучен.
— Ты — БОЛЬНОЙ!
— Короче, сладкая. Я по делу. И это, прежде всего, в твоих интересах.
— Да пошел ты!
— Уверенна? Уверенна, что хочешь, чтобы я ушел… и оставил, всё как есть?
— Уверенна.
— Ты даже не знаешь о чем речь.
— Мне всё равно. Ничего от тебя не хочу.
— А я хочу. Короче, зря ты так сюсюкаешься, вступаешься за него. Сука он… непорядочная.
— Да что ты знаешь о порядочности?? А?? Геер!
— Побольше твоего, родная. Побольше.
Разводит он таких дур, как ты. Женится, перекатывает договора, бумаги, сливает все добро себе в карман и на счета, а дальше — куколки, аривидерчи.
— Что ты несешь?
— Аферист конченный — этот твой… муженек без малого. Едрёна вошь, как ты только могла на такого имбицила повестись?
— Слушай, может…. ты перестанешь нести чушь… и
— Чушь? На. Вот, держи. Тут всё на него, — швырнул какой-то пакет на кровать. — Почитай на ночь глядя. Прозреешь.
— Может, мне плевать, что у него там за прошлое. Со мной он — настоящий. Честный. И он любит меня.
(захохотал, загоготал Берн истерически)
— Сладкая, не будь такой идиоткой. Ты же раньше умная у меня была. Достаток твой привлекательный. Салоны красоты, третий уже открываете с Дани. Да?
— Слушай, уходи… пока я… тебя с лестницы не спустила.
— Дорогая, если ты думаешь… что я тут из-за ревности выступаю, оклевещиваю твоего благоверного — то остынь. Мне давно плевать на тебя. Всего лишь по старой дружбе… помогаю.
— Дружбе, говоришь?
— Дружбе.
— Мы же… вроде, как и не дружили? Воевали постоянно.
(хмыкнул, отвернулся на мгновение, описывая взглядом круг;
тяжелый вздох)
— Да мне плевать, как ты всё то… называешь. Ясно?
Просто… не будь остолопкой. Не хочу потом твои сопли подтирать.
— Мои? Берн. Ты что-то путаешь… я…
— Короче, — вдруг раздраженно рявкнул, перебивая мои слова,
вмиг схватил меня за подбородок, удерживая голову на месте, приблизился к лицу, — я предупредил. Сама не разорвешь связь — я помогу.
НО свадьбы этой — НЕ БУДЕТ.
— Почему?
— Потому что гниде я тебя не отдам. Ясно?
— А "не гнида" — это ты?
(ухмыльнулся)
— Не без этого.
— Он нежный, ласковый, понимающий, добрый…
Не то, что ты,
паскуда!
— Черт, Лив.
(отпустил, освободил от своей хватки — отступила я шаг назад)
Когда ты уже поймешь прописную истину: доверяй, но проверяй. Хоть бы раз воспользовалась гипнозом — сразу бы… всё поняла.
— А мне и простой веры на слово хватает.
— Да ты что?
— Угу.
(нервно сглотнула)
— И он тебе доверял?
— Несомненно.
— Поэтому ничего о прежних пяти браках своих не рассказал, как и о том, что зовут его не Мартин Фокс, а Джозеф Бринк. ДА?
— Я тебе не верю.
(вдруг снова схватил, притянул к себе)
— Придется. Родная. Придется… поверить.
Черт.
(вдруг рассмеялся, невольно отвернувшись в сторону; снова взгляд в глаза)
Я и не думал, что ты до сих пор трепещешь, дрожишь невольно от каждого моего прикосновения.
— Да пошел ты!
(попытка вырваться, оттолкнуть его от себя)
(рассмеялся)
Вдруг рывок, толчок, напор, и сжав меня сильнее, немного подал назад, а затем и вовсе повалил на кровать.
— Ты… ты, что…. придурок, делаешь?
— Лив, я же знаю тебя… Знаю, что ты любишь силу, чувство защищенности, что ты любишь… меня, а не смазливого, гадкого, бесхребетного малолетку. Умоляю, не ври нам обоим.
— Отпусти меня, — нервно дергаюсь.
Тут же схватил за кисти. Прибил к постели.
— Лив…
— Что ты задумал?
— Прошу, не сопротивляйся…
(вдруг свободной рукой… проник между нами и стал спешно расстегивать на мне рубашку)
— ТЫ ЧТО ЗАДУМАЛ, УРОД???
— Хочу узнать, какая ты на вкус.
— Придурок, ОТВАЛИИИ!!!!!
— Брось… всего немножко…
Разорвал, разодрал одежду (не имея больше терпения возиться)
жадный взгляд скользнул по обнаженной груди…
— Только попробуй, тварь, тронуть!
— А мне и не надо… пробовать…
Прилип, жадно прилип поцелуем к отвоеванному месту
… вобрал, втянул в себя мою грудь…
нежными, ласковыми движениями коснулся влажным языком моего соска, и тут же властно сжал его губами…
(испуганно…. взволновано закусила я язык до боли… желая любой ценой сдержать в себе стон… удовольствия)
Еще короткий поцелуй — и оторвался.
Взгляд в глаза…
— СКОТИНА… — только и смогла прошептать, прошипеть я злобно, все еще давясь приступами эйфории и неудовлетворенной похоти.
— Лив… я знаю,
… знаю, что всё это время… ты любила, любила меня… но врала, как и я только что тебе солгал, что больше… не люблю.
Живо отстранился от меня, стал на колени (но все еще удерживая руки в плену)
… короткий, жадный взгляд, скользнув по оголенному телу, а затем — снова в глаза.
— Смирись, ты — МОЯ.
(едкая, самодовольная ухмылка вмиг скривила его уста)
— Я быстрее сдохну, чем это случится.
(коротко рассмеялся;
промолчал)
Нехотя сполз с кровати, разжал кисть…
Кинулась, кинулась я за ним, и хотела, было, уже выписать пощечину, или, как минимум, смачный пинок, но тот проворно улизнул, увильнул от удара. Рывок, прыжок — и перескоком через стол, вмиг выскочил, выпрыгнул из окна…
