— Плачет Василинка? — спросил он.
— Все плачет, — ответил, печально выпятив губу, Нестор.
— Так иди домой. Скажи, привет от меня. И ключик вот передай. — Алексей увидел, что Нестор растерянно обернулся в сторону скорняка.
— Ты ей ключик мой отдай. А она тебе красочку подарит. У Паисия возьмет и даст. Иди же, иди. Скорее…
Нестор заговорщически скривился лицом на одну сторону, подмигнул и… пошел. Пошел по самому видному месту, обходя группки людей. Может, именно потому, что не прятался, на него никто не обратил внимания.
Алексей перевел дух. Хорошо, что он вовремя вспомнил, как Нестор выпрашивал у него желтую краску.
— …Как ты сюда попал? — уже Кравец спросил Алфима.
— Так я говорю, милостивые паны, лиса у дурака потерялась, а он ее у болота шукает. Я возьми да скажи ему, что на островок, поди, убежала. Давай поищем вместе… Он и повел. Всяк знает, что он по болоту как по своей хате ходит.
— Ну что же, — сказал Барковский. — Благодарю за усердие. Пан Кравец, ваш человек не умеет коротко говорить. Он отнял у нас целых пятнадцать минут. Но информация все же любопытная. Началась большая охота за нами. Усердие облегчает его вину. И все же вам надо договориться с ним о молчании. — Барковскпй улыбнулся, вспомнив недавний разговор с Кравцом.
Скорняк наконец-то услышал ласковые слова. Он начал благодарно кланяться. По тут по знаку Кравца его подхватили под руки Ровень и лысоватый, с кулаками-булыжниками. Алфим догадался, что с ним хотят сделать. Он взвизгнул, заикал и стал выскальзывать из рук своих конвоиров. Барковский посмотрел в их. сторону и брезгливо сморщился. Ровень почувствовал, что полковник недоволен. Он быстро ударил скорняка кинжалом. Алфим вскрикнул и обмяк, как тряпичная кукла. Затихшее тело снова подхватили и поволокли за кусты.
Барковский подошел к Чеславу. А Кранец начал искать глазами Нестора. Его на поляне не было. Кравец еще раз внимательно все оглядел. Невольно его взгляд остановился на Алексее, потом скользнул дальше. Но что-то заставило его взглянуть на пленника снова. Ключ! Нет на шее гайтана от ключа!
Пропал дурак, не висит ключ. Значит?..
Кравец было повернулся, сделал шаг по направлению к полковнику, но остановился. Потом снова взглянул на Алексея. Задумался, вспомнив события последних дней и сегодняшнего утра.
Медленно подошел к Барковскому.
— …С мальчишкой? Тоже убрать! — донеслось до Алексея.
Его, как несколько минут назад скорняка, подхватили под руки. Но он не Алфим! Он чуть отклонился вперед, потом дернулся назад. Это был не то кувырок, не то полусальто с кульбитом. Руки стали свободны, и, пока стражи не пришли в себя, недоуменно сжимая клочья одежды, он метнулся к Барковскому, распластался перед ним.
— Пан! — пытаясь обнять сапоги Барковского, с надрывом закричал Алексей. — Пан, не убивай! Я все скажу! Все!
Алексея схватили за ноги, оттаскивая от пана.
— Все отдам! — протягивая руку к полковнику, истошно завопил Алексей. — Все тебе!.. Там же миллионы!
Барковский взглянул заинтересованно. Сделал знак.
Алексея подняли на ноги, подтолкнули к пану.
— Что вы там кричали? Только быстро!
— Там большие ценности, — сказал Алексей. — Но то разговор без свидетелей.
Полковник дернул щекой. Все, кто стоял рядом, отошли.
— Итак? — спросил Барковский.
— Я некоторое время работал при мастерской Арона Шехтера… Мне известно, где его коллекция.
— Молодой человек, Шехтер был очень известным и богатым антикваром. Но то, что вы знаете, где его коллекция, — это, простите, сказки. У вас все? — Он посмотрел на часы.
— Я могу доказать… Я узнал это случайно от его конфидента.[10] Шехтер погиб при бомбежке Варшавы. А с его конфидентом мы встретились, когда бежали от немцев.
— Опишите внешность Шехтера, его привычки. Быстро!
— Седой, бритый, маленького роста, в вязаном жилете и штраймле.[11] Нас всегда называл щинкерами…
— Так-так… А кто был его конфидентом?
— Пан Шеляг…[12]
— Это прозвище. Назовите имя.
— Его так называли за пристрастие к нумизматике. Настоящее имя было Самуил Юркевич. Он умер…
— После того, как открыл вам, где находится коллекция антиквариата? — Барковский снова посмотрел на часы.
— Пан! — Алексей понял, что нужно продавать легенду до конца. — В коллекции чаша польского подскарбия[13] времен Батория, картины, принадлежавшие лично Брюлю,[14] полотна старых голландцев, некоторые египетские древности…
— И Юркевич рассказал вам, где все это?
— Тогда казалось, что ничего уже не возможно…
— Следовательно, поделившись с вами тайной хранилища коллекции, он вынужден был умереть. — Этот момент понравился Барковскому. — Теперь понятно, зачем вы рветесь туда. Но даже если и вещи смогли уцелеть, взять их будет трудно.
— Но с вашей помощью… — Алексей перешел на деловой тон. — Вы мне жизнь, помощь, я вам — половину богатства.
— Три четвертых, — холодно и твердо заметил Барковский. — Причем я сам определяю, что вам дать. Хотя у меня нет никакой уверенности, что вы не лжете. А посему расскажите, где именно находится коллекция в настоящий момент.
— Пан! Мне бы не хотелось повторять ошибок Юркевича.
— А мы вас попытаем…
— Варшава в руинах. Вы плохо знаете окраины… Барковский, заложив руки за спину, задумчиво прошелся.
— Хорошо, допустим, что все так и есть. — Полковник щелкнул пальцами, подзывая Чеслава. — Этот пойдет с нами. Ровень пусть глаз с него не спускает.
Барковский проверил пистолет, вытащив и снова вставив обойму. Передернул затвор, досылая патрон.
— Пан пулковник! — рядом стоял Кравец. — Вы собираетесь уходить?
— Что вам, собственно, нужно?
— Мне кажется, что встреча с герром Ланге не принесет удовольствия ни вам, ни ему. Вы не сможете дать сведений ни о войсках москалей, ни о линии Сталина, ни о других вещах, интересующих наших немецких друзей.
— Что же хотите вы?
— Я боюсь, — бесстрастно продолжал Кравец, — что вам нечего будет рассказать герру Ланге. Разве как попал к русским его резидент-инспектор?! Альбо, пан пулковник желает поведать, как нас обложили в болотах русские?
— Долго мы будем вести этот беспредметный разговор? — поинтересовался Барковский. — Встречи с вашими друзьями моя проблема. Я давно знаю, что вы работаете на Ланге. Что нужно лично вам?
— Кравец — скромный человек и не может, как пан пулковник, отсидеться где-нибудь на далеком фешенебельном курорте…
