– Почему ты так агрессивно настроен против меня, Володя?
– Ну вот опять! Чего тебе надо?
– Ты обиделся, вот в чем дело, теперь я поняла.
– За что?
– За то, что я танцевала с другим, а не с тобой, но Гена пригласил меня первым, как же я могла ему отказать?
– Не в этом дело!
– А в чем?
– Нет, на самом деле, ты прекратишь допрос? Я не понимаю, чего ты добиваешься! Короче, если тебе есть что мне сказать, говори, а пустословить не надо! Лучше расстанемся, и встречайся ты со своим «хомутом». Лично я на танцы больше ни ногой!
– С «хомутом»? С каким еще «хомутом»?
Она не знала училищного жаргона.
– С танцором своим, Геной Крамаренко. А «хомутами» у нас называют старшин рот. Он же наверняка сказал тебе, что является старшиной учебной роты. Чуть ли не самим ротным, так?
– Да говорил что-то подобное, но я не обратила на это никакого внимания. Значит, таких, как Гена, вы «хомутами» называете? А почему, Володь?
– Это ты у него спроси! Он тебе все популярно объяснит. Так что ты имеешь мне сказать?
– В следующую субботу ты свободен?
– Хороший вопрос. Только на него и ответ можно получить в субботу, я не Крамаренко, это он образец исполнения воинского долга, а я и залететь могу. Но на дискотеке, при любом раскладе, ты меня не увидишь!
– Смотри, какой принципиальный! Гена, значит, образец, а ты что, нарушитель?
– Причем потенциальный! Такой, какой есть. Еще вопросы?
– А ты злопамятный, Володя!
– Нет! Это ротный у нас такой. Любимая его поговорка: «Я человек не злопамятный, но память у меня хорошая». И вообще, может, о твоих качествах поговорим? Меня-то уже со всех сторон обсудили, да еще в сравнении с этим козлом Крамаренко.
– Если хочешь, то и мои качества узнаешь. Зачем о них говорить? Но для этого нужно время.
Володя внимательно посмотрел на Веру. В ее глазах блестели смешинки и еще что-то неясное, но волнующее. Он спросил:
– Из всего сказанного тобой следует, что ты хочешь встречаться со мной?
– Какой же ты самоуверенный! Хочу. Мог бы сказать, не против… Хотя ты догадался правильно! Есть в тебе что-то, чего я в других раньше не замечала, и симпатичен ты мне, если быть откровенной до конца. Такие не способны на подлость, а это очень ценная и редкая черта характера.
– А как же Крамаренко?
– Господи, да я уже забыла о нем!
– Быстро, однако, так же быстро и меня забудешь?
– А вот это будет зависеть от тебя. Ты не поверишь, но я сама не знаю, почему захотела увидеть тебя! И захотела сильно, раз приехала сюда. Хотя, как и ты, решила на ваши танцы больше не появляться. Не очень приятная дамская компания здесь собирается. Я не хочу, чтобы и меня причислили к охотницам за погонами.
– Ты это серьезно?
– Тебе точно нужно выспаться, что-то все доходит до тебя с трудом.
– Опять начала издеваться?
– Ну ты сам подумай, о чем спрашиваешь? «Ты это серьезно?» Что серьезно? Что ты мне понравился? Да, серьезно, но мог бы и сам об этом догадаться, по одному моему появлению здесь. Что хочу узнать тебя поближе? Тоже серьезно! Что не гонюсь за твоими погонами, в этом ты сможешь убедиться при желании немного позже, так что еще «серьезно»? Что молчишь?
– Ты, помнится, говорила, что на философа учишься?
– Да! И что?
– Правильно с выбором профессии угадала. Баки забить ты любому сможешь, не напрягаясь. Да так, что не знаешь, как и вести себя с тобой, в первый раз ты другой была.
– Но тогда и ты другим был! А вообще, Володя, совет хочешь?
– Ну?
– Если в чем-то сомневаешься, то сердце свое слушай, оно не обманет и поможет разобраться во всем.
– А если мне сейчас сердце подсказывает признаться тебе в любви? Что твое в ответ скажет? Наверняка ответит вопросом – ты со всеми так? В любви с первого взгляда признаешься? Я не прав?
– Не прав! Я ни о чем не спросила бы тебя.
– И поверила бы?
– Честно говоря, не знаю, но то, что я тебе небезразлична, это я чувствую.
– А если чувства обманывают тебя?
– Тогда мне будет очень больно.
– Тебе не будет больно, потому что так оно и есть на самом деле. Так что ты говорила о субботе?
– Если будешь свободен, то предлагаю встретиться.
– И как же я сообщу тебе о том, смогу ли вырваться?
– У тебя в училище нет связи с городом?
– Найду!
– Тогда вот тебе номер телефона. Можешь звонить хоть ежедневно, но после 16.00, вечерами я всегда дома. По телефону и сообщишь, договорились?
– Заметано!
– Ну все. Тебе пора, и так уже долго отсутствуешь, как бы тебе не досталось!
– Переживем. Извини, но до остановки проводить не смогу, сама понимаешь.
– Понимаю.
Они вышли из рощи, прошли до КПП, там и попрощались.
Дежурный сержант, когда Вера скрылась в аллее, ведущей к автобусной остановке, проводив ее взглядом вместе с Бережным, сказал:
– Хорошая девушка, Володь, сразу видно. Не то что эти давалки, которые вечером все заборы оккупируют. Везет же другим!
– И ты свою найдешь. Спасибо еще раз, Коля, пошел я!
– Не за что, лучше сигаретой угости.
Владимир отдал полпачки старшему наряда и вернулся в учебный корпус.
А в пятницу ротный предоставил Владимиру увольнение и на субботу, и на воскресенье. Случай до сих пор небывалый! Хотя все в последний момент объяснилось. На следующей неделе в училище должны были состояться соревнования по рукопашному бою, поэтому капитан и отпустил Бережного на два дня, чтобы тот потратил их на тренировки в городском оборудованном спорткомплексе.
Володя, естественно, заверил ротного, что так и поступит, хотя в спортзал идти и не собирался. Были у него дела и поважней!
А к соревнованиям он подготовится и за один день перед схватками. Для кандидата в мастера спорта, кем являлся Бережной, постоянно поддерживающего себя в форме, и одной разминочной тренировки хватит, чтобы выйти на ковер подготовленным.
Эти два выходных пролетели как пуля. Володя и Вера провели их вместе, бродя по городу, заходя в кафе, отдыхая в парке. И расстались влюбленными. С этого дня каждую свободную минуту, которая выпадала Бережному, они проводили только вдвоем. Через несколько недель они познали близость, и это неведомое ранее чувство доставило столь сильное наслаждение обоим, что они, казалось, просто больше не могли жить друг без друга.
Дело шло к свадьбе. Володя познакомился с родителями Веры. Те против союза молодых не были против. Не сразу, правда, а узнав Бережного поближе, все же дали им свое благословение. Свадьбу решили сыграть после его стажировки, где-то перед майскими праздниками. Об этом он и своим родителям сообщил. И они готовились приехать! И все бы хорошо, если бы не катастрофа, грянувшая в новогоднюю ночь. Нет, никто не умер, ничего не обрушилось, не произошло никакой аварии, и никто серьезно не заболел. Катастрофа грянула иная. И о ней Владимир помнил особенно остро, ибо по его вине сломалось счастье двух влюбленных сердец…
Размышления Бережного прервал дневальный его роты:
– Вот вы где, товарищ капитан, а я весь батальон и городок обежал. Разрешите обратиться?
Владимир спросил:
– Что же такого произошло, что ты так настойчиво ищешь меня?
Отдышавшись, дневальный доложил:
– Старший прапорщик Дудашев просил вас прибыть в роту. ЧП у нас, товарищ капитан!
Бережной насторожился:
– Что за чрезвычайное положение?
– Рядовой Козлов с сержантом Висловым подрались. Старшина за вами и послал.
Командир роты встал, коротко приказав дневальному:
– Идем!
Через пять минут Бережной зашел в казарму подразделения.
– Смирно! – подал команду дневальный на тумбочке.
Тут же подбежал дежурный.
– Товарищ капитан, за время…
Владимир, не дав сержанту закончить рапорт, спросил:
– Где Дудашев?
– Он, это, в канцелярии, товарищ капитан!
Командир роты прошел в свой кабинет.
Там за столом совещаний сидел старшина роты, у стены стояли Вислов с Козловым.
– Смирно! – подал, поднявшись, команду старший прапорщик.
– Вольно, – ответил капитан. – Так! Ну и что за рукопашный бой произошел в подразделении?
Дудашев обратился к сержанту:
– Говори, Вислов!
– А чего я? Это Козлов оборзел, первым начал!
Бережной резко повысил голос:
– А ну, прекратить мне тут игру в детский сад! Доложить, сержант, что конкретно произошло?
Но неожиданно вперед выступил рядовой Козлов:
– Разрешите мне все объяснить?
Капитан посмотрел на сержанта, перевел взгляд на рядового, сказав:
– Хорошо. Слушаю тебя, Козлов.
– Тут такое дело, товарищ капитан. Письмо я из дома получил, от девушки. Ну и не смог дождаться свободного времени, сразу же, в парке, вскрыл конверт. Начал читать, а тут командир отделения. И прицепился, дисциплину, мол, я нарушаю, наряд вне очереди объявил. И это все правильно, с этим я согласный. Но он письмо, письмо, которое я так ждал, вырвал у меня из рук, и в клочья! Поймите, товарищ капитан, в письме этом… Но, ладно, врезал я, короче, сержанту в сопатку. Он мне. И понеслось! Пока вот товарищ старший прапорщик не разнял! Виноват я, разговора нет, и готов понести любое наказание, но зачем с письмом-то так?
