сих пор там работает, но
не ожидай, что он сообщит тебе новую информацию.
Что ж, звучало логично: местное полицейское управление и работавший с этим делом офицер уже дистанцировались от дела, дав Кайлу сдержанный отпор. Я ожидала, что именно так они себя и поведут.
– Хорошая работа, – кивнула в знак одобрения я. – Сперва я намерена пообщаться с родителями и местной полицией, а потом уже перейти к другим подозреваемым. Собрать все ингредиенты, прежде чем начать печь пирог.
Именно это имел в виду Чендлер, когда вчера прочел нам странную небольшую лекцию о том, почему дела терпят неудачу. Он называл это туннельным видением, но правильнее было бы назвать это индуктивным рассуждением, и хорошие агенты избегали такого подхода: строить дело, думая, что уже раскусили подозреваемого, и работать от обратного с целью это доказать. В тех редких случаях, когда этот метод все-таки срабатывал, дело было скорее в удаче, чем в его продуктивности. Но, как правило, обвинение предъявлялось не тому человеку – или вообще никому.
Что ж, каждый может страдать излишней самоуверенностью. Кто, услышав о преступлении в его районе или на его работе, не назначал своего кандидата на роль виновного, исходя из собственных предубеждений?
Проблема заключалась в том, что когда так себя вели полицейские, это могло стоить кому-то жизни.
Всегда лучше начинать с доказательств и строить дело на их основе. Но требовалась дисциплина, чтобы успокоить свое преждевременное желание поскорее сложить все в аккуратный контейнер.
– Еще стоит перезвонить Комстоку, – добавила я, стараясь подавить в себе беспокойство, вызванное этой мыслью. – Убедиться, что связь между расследованием убийства и нераскрытым делом остается открытой.
– Заметано. – Кайл сделал пометку в блокноте. Если он и почувствовал мое волнение, то не показал этого. Я наблюдала, как он деловито пишет, на его лице читалась сосредоточенность.
– Кайл?
– Да? – отозвался он, продолжая писать.
– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Он озадаченно посмотрел на меня:
– В смысле?
– Кем ты себя видишь через год – руководителем команды? Или, может, хочешь уйти из Бюро и заниматься расследованиями убийств?
Когда он был моим помощником, его амбиции не имели для меня особого значения. Но теперь как напарник он интересовал меня гораздо больше.
– Хочу сменить Чендлера, а потом возглавить все Бюро, – ответил он, не медля ни секунды.
Я фыркнула и покачала головой. Так, значит, вот его идеал – сплошные совещания и бумажная работа? Ну, по крайней мере, он не претендует на мою должность.
– Тогда давай поскорее перейдем к делу, – сказала я. – Мне нужно связаться с кем-нибудь из бухгалтерии, а после этого я хочу оказаться или в гостиной Ру Ларсен, или в лесу возле Лич-Лейка.
* * *
Эрин Мейсон оказалась довольно неприметной женщиной чуть за пятьдесят. В темно-каштановых волосах отчетливо виднелась седина, она стянула их в низкий хвост, что сочеталось с очками в проволочной оправе и отсутствием макияжа.
– Эрин Мейсон? – проговорила я, постучав в ее открытую дверь. – Я агент Ван Рид.
Она повернулась ко мне, но не удостоила меня даже улыбкой. Я решила не торопиться с выводом, что она не рада меня видеть – может быть, она просто относилась к типу людей, неулыбчивых от природы. Она покосилась на мой значок на поясе.
– Чем могу помочь?
Я протянула ей желтый стикер, который нашла в деле Похищенных, с надписью Поговорите с Эрин Мейсон/бухгалтерский учет.
– Вы не знаете, кто мог это написать?
Она сдвинула очки на нос и всмотрелась в стикер.
– Покажите поближе.
Я поднесла стикер к ее лицу. Она продолжила всматриваться, как будто задумавшись о чем-то. Ее рот чуть скривился и вдруг округлился буквой О.
– Вы занимаетесь каким-то давно закрытым делом?
Мы работали в противоположных концах здания, совершенно в разных отделах. Неудивительно, что мы увидели друг друга впервые.
– Да. Мы возобновили дело Похищенных.
На ее лице промелькнуло что-то наподобие облегчения.
– Давно пора. Бедные дети.
– Можно мне присесть?
Она взглянула на стул напротив своего стола. Я восприняла это как приглашение.
– Так кто написал записку и почему?
– Я. – Эрин положила стикер на настольный календарь и провела пальцем по верхушке, прикрепив его. – И я бы лучше спросила, когда.
– И когда же? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал ровно.
– Тридцать три года назад.
Я удивилась, что в те годы уже существовали стикеры.
– Расскажете мне, что к чему?
– Я закончила среднюю школу в восемьдесят втором. В Лич-Лейке. – Она фыркнула и выпрямила спину. – В Сент-Клауде отучилась на бухгалтера. В восемьдесят девятом начала работать в Бюро и работаю до сих пор.
– Вы знали двух похищенных девочек?
– Я приглядывала за Эмбер.
Я ощутила внезапную легкость.
– В какие годы?
Она задумалась.
– Кажется, с семьдесят восьмого до… тех пор, пока она не пропала без вести.
– Вас тогда допросили?
– Нет. – Она положила локти на стол, кулаки прижала к щекам, и меня удивил неожиданно юношеский задор этого жеста. – Если бы допросили, я сказала бы, что Кайнды никогда не разрешали мне приходить к ним домой. Они всегда привозили Эмбер ко мне. Мои родители не возражали. Им это даже нравилось – они считали, что так я могу приглядывать и за ней, и за собственными сестрами. Но мне это казалось странным. Хотя больше я ни в одной семье не работала нянькой, так откуда мне было знать.
– Вы поэтому хотели, чтобы с вами связались, если работа над этим делом возобновится?
Она резко заморгала, будто я сказала что-то неожиданное.
– Нет. Это больше не кажется мне странным. Теперь, когда у меня уже есть свои дети, я понимаю, что родителям иногда нужно побыть дома одним. Но что меня беспокоит и теперь, так это поведение полиции Лич-Лейка.
Эрин взглянула через мое плечо, когда мимо прошли мужчина и женщина, болтая о конференции, которую они оба посетили в прошлые выходные. Я впервые была в бухгалтерии Бюро, но она ничем не отличалась от других бухгалтерий: ковровое покрытие, слабый запах подгоревшего кофе, неприметная коричневая одежда и удобная обувь.
Когда голоса утихли, она продолжала:
– Они не стали меня допрашивать.
– Вы уже об этом сказали.
– Дело не только во мне, – возразила она, как мне показалось, нетерпеливо. – Мама и папа сказали мне, что копы не допрашивали никого, кроме родителей девочек.
– И это показалось вам странным? – Это действительно было бы странно, если бы она говорила правду, но из документов я знала, что полиция допросила шестерых из семи подозреваемых, а также Кэрол Джонсон и курьера из Швана, который был поблизости, когда пропали девочки, но, по его
