Они постояли еще несколько минут, наблюдая, как снуют туда-сюда полуодетые люди, несут, роняют, поднимают упаковки с товаром, ссорятся, даже пытаются что-то друг у друга отнять.
– Ладно, надо ехать, – процедила Маринка и завела машину. – Если судить по скидкам… Представляю, какие у них были накрутки!
Они снова двинулись вперед. Маринка явно что-то обмозговывала, крутя головой по сторонам.
– А давай в «Пикею» зайдем? – предложил неожиданно для самого себя Дима, теоретиком в их бизнесе не слывший. – Ну, будто мы быт устраиваем, присматриваем мебель… Это для молодоженов… э-э… как бы… естественно.
– А это идея, – чуть оживилась Маринка и стала парковаться на стоянке. – Может, хоть посуды прикупим. Или что-то в этом роде.
В «Пикее», как водится, народу было достаточно. Маринка вошла в роль без разминки, сразу включила третью скорость, забегала по залу, принялась пробовать «на зуб» двуспальные кровати и диваны, громко смеяться, бросаться на шею Диме. Так продолжалось довольно долго, но никто не проявил особого интереса к появлению парочки в подвенечных нарядах. Артподготовку пора было заканчивать, надо было переходить к атаке, и, взяв Маринку за талию, Дима, не торопясь, повел ее к выходу.
– Ничего не подобрали? – кисло осведомилась девица на кассе.
– Да мы так, – бросила Маринка небрежно. – Присмотреть на будущее.
– Ну, приходите к нам еще.
– Обязательно! – сказала Дима. – Куда ж нам без вас!
– Что сегодня – День всемирного облома?! – прошипела Маринка, заводя машину.
Та, будто услыхав про облом, противно затарахтела, чего с ней обычно не случалось.
– Даже не думай! – рявкнула Маринка и стукнула кулачком о приборную панель. – Я тебе такой тюнинг устрою – мало не покажется!
«Газель» чихнула и поспешно завелась.
– Ну что, Бог троицу любит? – спросила Маринка. – Или как?
Хотя обоим было понятно, что сегодня явно не День молодожена.
– Ну давай, – сумрачно протянул Дима. – Может, что-то и выйдет.
На их пути оказался двухуровневый гипермаркет, новый – судя по дизайну и свеженькой, оранжево-желтой расцветке. В таких за ведениях им охотно шли навстречу дамы-поку пательницы среднего возраста, еще помнившие свой триумф в роли принцессы-невесты. И то ли действительно денек был какой-то неудачный, или, может, погода менялась, но люди были не склоны радоваться чужому счастью, и «праздник поцелуев» не принял всеобщего размаха.
К кассам Маринка с Димой подошли без обычной для них свиты из глуповато улыбающихся сторонников законного брака и даже без особой надежды получить утешительный приз в виде полупустой коробочки шоколадных батончиков, как вдруг…
– Ой! Ой! – завопил где-то рядом истошный старушечий голосишко. – Граждане!.. О-о-иии! Держите его!
Мимо них промчался подросток в светлой курточке, затормозил, увидев насторожившегося охранника, развернулся, перескочил через турникет и бросился к выходу. Парень на ходу отпихнул какого-то мужика, попытавшегося задержать его, и вылетел наружу.
Зал судорожно выдохнул. Маринка с Димой тоже.
– О-хо-хо! – все причитала стоявшая у соседней кассы худенькая старушка в зеленой вязаной кофточке, истово мотая седыми растрепанными кудельками.
Вокруг нее стали собираться люди с огорченными лицами и усиленно цыкающими языками.
– Нам здесь опять делать нечего, – шепнул Дима Маринке.
– Погоди, – также тихо ответила она. – Посмотрим.
Они разглядели, что со старушкой рядом обретается старичок в инвалидном кресле.
– Там были наши пенсии! – кричала старушка, указывая в сторону скрывшегося грабителя. – Там все было!..
– Сумку украли, сумку у женщины вырвали! – прокатилось по толпе.
Старичок в кресле задрожал губами и обвел присутствующих глуповатым взором начинающего, но перспективного маразматика.
– Ой, господи, что ж мы делать-то будем! – схватилась за седины бабуля, а старик попытался, обильно пустив слюни, что-то сказать супруге в утешение.
– Да не плачьте вы так, мамаша! – досадливо буркнул какой-то крепышок в мятом кремовом пиджаке. – Вот вам…
Он вальяжно, явно на публику, достал бумажник, не торопясь, отслюнил несколько купюр и протянул их старушке.
– Ой, да не надо, – пробормотала страдалица, плотоядно глядя на бумажки в его толстопалой пятерне. – Мы как-нибудь…
– Надо, мамаша, надо! – сказал добродетель, впихивая деньги в невзначай подставленную ладошку. – А пацана того Бог накажет. Точняк!
– Да… вот еще вам. – И в ладошку бабули опустилась еще одна голубенькая бумаженция.
Дед в кресле забормотал что-то – возражал, наверное, но было поздно. Народ, приостановивший на время инцидента покупательный процесс, возобновил движение через кассы к выходу и почти каждый хоть десяточку-то погорельцам да оставлял. Не прошли мимо и Маринка с Димой.
– Спасиб-спасиб, – растроганно бормотала бабуля и мелко кивала, а дед корячился в кресле, обводя присутствующих ошалелым взором склеротических глазок и тоже пытался поблагодарить.
Наконец, утомившись сбором подаяния, бабуля спрятала пачечку купюр в оттянутый карман кофточки, развернула кресло с дедом и подалась на выход.
– Ладно, давай по домам, – сказал Дима, когда они тоже вышли на воздух. – Сегодня, кажется, День пожилых людей, а мы к ним не относимся.
– Конкретно! – зло покрутила головой Маринка. – Ну, конкретно!..
Они вырулили с парковки, съехали на мостовую и двинулись вперед, лавируя между других машин – закончился рабочий день, и автомобильная толчея на дорогах густела. Какое-то время они медленно продвигались по правому крайнему ряду обширной пробки и наконец остановились на перекрестке.
– Давай, что ли, еще? – предложил Дима, видя, как расстроена Маринка. – Из принципа… Или мы не профессионалы?
– Ну давай, – смурным, безразличным голосом согласилась та и свернула к двухэтажному ТЦ уже почти на противоположной от них границе городка. – Может, что-то обломится… Играем полный вариант.
Они вышли из «газели», которая с готовностью квохтнула им вслед – вы, мол, идите, не сомневайтесь, а я тут… как-нибудь… хррр.
… На этот раз их добычей стала коробка шоколадного ассорти за сто сорок восемь рублей и тупорылый оранжевый бычок с картонной медалью «2009» на ленточке.
– Похоже, идея себя исчерпала, – пробормотала Маринка, давя на газ.
– Ну, зачем же опус… – завел утешительную песнь Дима.
– Ну ты глянь, а?! – прервала его Маринка, глядя куда-то широко распахнутыми глазами. – Ты только глянь!!!
Газелька дернулась и снова стала.
– А что, дорогая? Опять совсем голые?
– Нет, опять даже вовсе одетые!
