Тут он был прав, смотря куда — и к кому — поведёт след, если его удастся обнаружить… Чуть прищурившись, Айриэ задумчиво наблюдала за действиями стражников. Те изо всех сил пытались нанести как можно меньше ущерба цветам, но получалось плоховато. То и дело кто-нибудь топтался прямо по клумбам, отчего наблюдавший за стражниками садовник делался всё угрюмее и страдальчески морщился.
Мэйгин пошевелился и машинально потеребил золочёный шнурок — завязки на вороте рубашки. По случаю жаркой погоды принц позволил себе быть без камзола, к тому же городская стража — не столь важные птицы, чтобы ради них требовалось пышно наряжаться. Айриэ невольно обратила внимание, что в распахнутом вороте рубашки Мэйгина виднеется золотая цепочка с овальным блестящим, угольно-чёрным камнем, вставленным в тонкую, очень простую оправу. Пожалуй, слишком простую для украшения, подобающего принцу. Видимо, это был некий амулет, чья магия не терпела излишних украшательств, встречались и такие — в основном, защитные. От нечего делать драконна хотела было поинтересоваться, что это за амулет, но тут Мэйгин заговорил:
— Нидайра, если мне будет позволено полюбопытствовать, вы рассчитываете найти здесь что-то конкретное? Или действуете наудачу?
— Удача мне в любом случае не помешает, Мэйгин, — чуть приподняла уголки губ Айриэ. — Я рассчитываю найти следы, оставленные нечистью, и окончательно убедиться, что убийца был здесь, среди ваших людей.
Мэйгин нахмурился и передёрнул плечами, но промолчал. Ему была неприятна сама мысль о причастности кого-то из его людей к преступлению, но, надо отдать ему должное, смотреть правде в глаза принц умел.
Тут к ним приблизился капитан стражи, и магесса развеяла приглушающее разговор заклинание.
— Ваше высочество, мэора магесса, — вежливо склонил голову он. — Кажется, мои люди нашли что-то интересное. Мэора, я хотел спросить, вы желаете осмотреть это место до того, как мы начнём копать?
— Копать? — недовольно переспросил Мэйгин, приподняв брови.
— Ваше высочество, мы обнаружили небрежно замаскированное место, где недавно копали землю. Мы обязаны проверить, — спокойно объяснил капитан. — Я лишь хочу узнать, не пожелает ли вначале мэора магесса проверить это место с помощью магии.
— Пожелает, — поднялась на ноги Айриэ.
Принц отправился вместе с ней. Магические следы были совсем слабые, но там чувствовалось присутствие кхайгашей. В яме, наспех забросанной землёй, обнаружился труп в одежде слуги. Тело несчастного было, мягко говоря, в прескверном состоянии. Даже не слишком брезгливую драконну тянуло оказаться подальше отсюда, а Мэйгин, кажется, остро пожалел, что проявил любопытство. Зажав рот платком, побледневший принц стремительно удалился. Определённо, он переоценил свои возможности.
Оказалось, это действительно слуга — из тех, что выполняли самую чёрную работу на кухне. Бедняга, судя по всему, послужил пищей для земляных демонов. Так как они предпочитают кровь, а не плоть, после мерзкого пиршества осталось немало, и эти остатки прикопали по приказу хозяина. По собственной инициативе кхайгаши этого никогда бы не сделали, но их хозяину огласка была явно ни к чему.
Допрошенный садовник трясся и клялся, что ничего не знал и не видел. Может, и так, тем более что работы у него было много, головы не поднять, несмотря на помощников. До замаскированных ям ли тут — вдобавок в дальнем углу сада, куда вообще редко кто заходит, судя по заросшим тропинкам. Дело происходило ночью, когда все спали. Сад не охранялся людьми, только сторожевыми заклинаниями, а они настроены на своих и, естественно, не прореагировали, даже если этот «свой» привёл с собой нечисть. Надо будет, пожалуй, указать здешним магам на несовершенство их защиты, а то ещё убьют Мэйгина, потом проблем не оберёшься. Да и жаль будет принца, всё-таки он неплохой человек и с ним можно иметь дело, не то что с Шингаром.
Больше никаких следов найти не удалось. Только и радости, что дилианский след подтвердился, но ничего конкретного не выяснилось. Уставшая и недовольная драконна вернулась в резиденцию Ордена. Вымывшись и перекусив, она подобрела и почувствовала себя готовой к дальнейшим действиям. Следовало навестить принца Эдореда, заодно Айриэ надеялась подтвердить свои догадки. Она полагала, что сизый волколак — один и тот же, но надо было убедиться точно. Вряд ли в Эстиссе действуют две таких твари, они вообще довольно редко встречаются. Признаться, Айриэ предпочла бы сделать их вымирающим видом, хотя бы в Акротосе. За Нижние миры драконы не в ответе, там свои законы.
Эдоред встретил драконну, лёжа в постели, и это лучше другого убедило Айриэ, что принцу сильно досталось. Валяться на перинах, стонать и собирать вокруг себя толпы целителей Эдоред ненавидел до дрожи. Если уж Виаллерону удалось заставить неугомонного принца оставаться в кровати, то это потому, что Эдоред и сам чувствовал себя скверно. Иначе уже давно бы вскочил, наплевав на распоряжения целителя.
— Нидайра, рад вас видеть! Простите, что не встал с постели при виде моей любимой магессы, но строжайшее распоряжение эльфа… Сами понимаете, сколько шуму будет, если я ослушаюсь, — беззаботно улыбнулся принц.
Слишком беззаботно, чтобы обмануть драконий взгляд. Эдореду было плохо, и руки едва заметно дрожали от слабости, а его худое вытянутое лицо было землисто-серым. Светлые прямые волосы липли к взмокшему лбу, хотя в комнате было не жарко, скорее наоборот. По случаю летней жары все помещения во дворце охлаждались заклинаниями.
— Я не могу присоединиться к вам, но зато вы можете присоединиться ко мне! — ещё более бесшабашно усмехнулся Эдоред одними губами, но в его серых глазах стыла боль. Он украдкой смахнул испарину со лба и поморщился от слишком резкого движения.
— Охотно это сделаю! — ослепительно улыбнулась драконна и, не успел принц изумиться, скользнула к нему на постель, прижавшись ртом к его сухим, потрескавшимся губам.
Глаза Эдореда удивлённо расширились, но он тут же понял, что затеяла Айриэ. Ему уже доводилось видеть, как драконна делится жизненной энергией. С не-магами этот способ тоже неплохо работал, если умеючи направлять поток силы. По крайней мере, на лицо Эдореда потихоньку вернулись живые краски, а сам он заметно повеселел. Глаза потеплели, в них заиграли смешинки, а на щеках появились милые ямочки, делавшие принца очень привлекательным. Красивым его назвать было нельзя, очень уж резкие у него были черты, чуть слишком вытянутое лицо, чересчур размашистые жесты. Он предпочитал простоту и прямоту во всём — в жизни, в любви и на войне. Впрочем, нравы в Эстиссе были как раз такими, даже король Вэндор не терпел возле себя любителей «словесных финтифлюшек», что уж говорить о его подданных. К примеру, принц Мэйгин смотрелся в Эстиссе чересчур… вычурно, но ему это прощали — он ведь был иностранец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
