– Ишь чего удумала! Где ты тут, скажи на милость, нашла героя, а? Не было отродясь среди Проныр таких дураков и не будет!.. Ну ладно-ладно, твоя взяла! – сдался я под напором непреодолимых обстоятельств. – Только не говори потом, что я тебя не предупреждал! – И, сложив ладони рупором, прокричал: – Сенатор! Как меня слышите?!
– Отлично слышу, мсье шкипер! – откликнулся тот из недосягаемого для стрелков моторного отсека. – Я на месте! Жду дальнейших приказов!
– Дайте схему «Три-четыре-три»! – распорядился я. – И поскорее, прошу вас!
– Будет исполнено, мсье! – заверил меня Гуго. – Схема «Три-четыре-три»! Один момент! Приготовьтесь!
Кабальеро тоже услышали это предупреждение и замерли на месте, пытаясь сообразить, что сейчас произойдет. Болваны! Им бы не торчать посреди палубы, хлопая глазами, а хвататься поскорее за борта, пока не поздно. Вот что значит не иметь опыта путешествий с перевозчиками! Любой, кто прошел с нами по хамадам хотя бы один рейс, накрепко усваивает, что обычно следует за подобными командами.
В данный момент бронекат слишком сильно разогнался на третьей скорости и не мог резко перейти на вторую. Вот почему я приказал механику дать ненадолго четвертую, чтобы последующее кратковременное торможение не повредило трансмиссию. Ну а зачем я решил так поступить, надеюсь, объяснять не надо.
Уртадо и его бойцы еще толком не оправились после первого падения, как Гуго устроил им второе, столь же малоприятное. Стотонный «Гольфстрим» дернулся, и четверка кабальеро, задрав ноги, снова покатилась туда, откуда только что пришла. А мы с Долорес выиграли несколько секунд, в течение которых могли делать свои дела, не опасаясь нарваться на пули.
Времени было крайне мало, и мы предпочли распорядиться им разумно. Поэтому рванули не к люку, а к ящику с запчастями. Долго копаться в нем не потребовалось – спрятанное туда капралом оружие северянина лежало сверху. Подняв щит, тоже весивший не меньше пуда, я закрыл им одновременно и себя и Долорес. Именно ей предстояло освобождать пленника, пока мы с братом Ярнскидом будем оберегать ее от выстрелов. А дабы Сандаваргу не пришлось потом бежать за кистенем, Малабонита прихватила его с собой и, намотав на руку цепь, с грохотом поволокла шипастое ядро по палубе.
Обремененные увесистой ношей, мы дотащились до входа в трюм, когда кабальеро вновь вскинули пистолеты и начали проверять наш щит на прочность. Я не особо переживал на сей счет, поскольку уже знал, что брат Ярнскид непроницаем для пуль. Они загремели по его выпуклой поверхности и отскочили рикошетом куда попало, не оставив на ней ни дыр, ни вмятин. Судя по количеству ударов, кабальеро истратили на нас все заряды и теперь могли полагаться только на свои шпаги. Я глянул в смотровую щель: так и есть. Уртадо со товарищи отбросили разряженные пистолеты и, разделившись по двое, шли в атаку вдоль бортов с явным нежеланием больше падать на палубу.
– Скорее, Моя Радость! – поторопил я Долорес. Она уже освободила люк от цепи и лома и сейчас вращала колесо запорного механизма. У меня в голове мелькнула мысль, что если Убби вдруг надумает помешать нам открыть крышку, мы окажемся в совершенно дурацком положении. А я, чего греха таить, на месте северянина так и поступил бы. Затем, чтобы жестоко наказать гнусных предателей, какими бы благими мотивами они там ни руководствовались.
На нашу удачу, Сандаварг не намеревался отсиживаться в трюме, поскольку давно рвался в драку. Едва замок, щелкнув, открылся, как крышка моментально распахнулась, причем уже без вмешательства Малабониты. Не успев отскочить, она была отброшена в сторону с легкостью, с какой я согнал бы со стола кошку. Я в этот момент следил за гвардейцами и когда, заслышав шум, обернулся, крепыш-коротыш уже стоял передо мной с такой свирепой физиономией, что наложи я при виде нее в штаны, даже для меня это было бы вполне простительно.
К счастью, наша новая встреча с Убби обошлась без подобных конфузов. Его и без того жуткий облик усугубляла свежая ссадина на лбу, которую он получил, вероятно, при резком старте «Гольфстрима». Кровь заливала северянину лицо и попадала в рот, но ему хотелось испить явно не своей крови, а моей. И он наверняка пустил бы ее, продлись наше противостояние чуть дольше. Но я быстро пришел в себя и, пока покинувший темницу узник щурился от яркого солнца, всучил ему в одну руку щит, а в другую – цепь, к которой был привязан брат Ярнклот. А затем бросился к Долорес, чтобы помочь ей подняться.
– Позже потолкуем! – не оборачиваясь, крикнул я Сандаваргу, слегка ошалелому от внезапной встречи со своими иностальными братьями. – А ты пока иди очисти палубу! Да поаккуратней маши гирей – здесь полным-полно сложных механизмов!..
– Хэйл, Эйнар, Бьорн и Родериг! Хэйл, Убби Сандаварг! Стой, где стоишь! Мое слово!..
Вот уж не думал, что обрадуюсь, когда снова заслышу этот безумный боевой клич. И хоть, по большому счету, радоваться нам пока было рано – или, что вероятнее, уже безнадежно поздно, – появление на палубе воюющего за нас профессионального головореза меня воодушевило. Да и появился он весьма своевременно. Спуск, по которому катился «Гольфстрим», заканчивался, и мне нужно было срочно бежать в рубку, к штурвалу. Только в постоянном движении заключалось сейчас наше спасение. Врежься неуправляемый бронекат во что-нибудь и остановись, Кавалькада накинется на нас, как стая гиен на охромевшего рогача.
Кабальеро разрядили наши баллестирады, но тяжелые ящики со снарядами так и остались лежать возле орудий. И теперь им тоже предстояло вступить в дело. Долорес неплохо обращалась и с «Плаксой», и со «Сморкачом», поэтому я мог отправить ее на любую боевую позицию. В настоящий момент место стрелка было на корме. Лишь оттуда, со стороны прицепа, мы продолжали оставаться уязвимыми.
Кавалькада неслась за нами лавой – кажется, так называется кавалерийский порядок, когда всадники пытаются охватить противника с флангов? – но, наученная горьким опытом, не приближалась вплотную к буксиру. Гвардейцы опасались угодить под колеса, если я внезапно крутану штурвал влево или вправо. И хоть у «Гольфстрима» вряд ли это получится – разогнавшаяся стотонная махина попросту не способна на такие виражи, – дон Риего-и-Ордас предпочитал не рисковать жизнями своих compaceros. Он и без того, поди, скрежетал сейчас зубами от ярости. Мыслимое ли дело: какие-то жалкие, трусливые перевозчики умудрились прикончить дюжину матерых солдат, в буквальном смысле перемолов их в фарш!
Высокие борта и огромные колеса надежно защищали нас от попыток вторжения, подобного тому, какое предпринял неудачливый акробат-кабальеро. Впрочем, эти лихие ребята могли запросто взобраться на трейлер прямо на скаку. А с трейлера по сцепке можно было перелезть и на бронекат. Обычно так поступали те глупые и самоуверенные грабители, о которых я недавно упоминал. Это же наверняка планировали сделать и гвардейцы, приблизившиеся к заднему борту прицепа. Однако не верилось, что кабальеро способны угодить впросак, словно неопытные любители легкой наживы. Судя по их уверенности, они знали, как им защититься от наших баллестирад. Я разгадать их хитрость пока не мог, и это меня здорово тревожило.
Нажав на взводную педаль, Малабонита отработанным движением натянула тетиву на кормовой «Плаксе», зарядила ее и разложила еще пару десятков болтов на лотке их автоматической подачи. После чего, нервно поджав губы, стала ждать, когда на крыше трейлера появится первая цель. Расстреливать скачущих по обе стороны буксира всадников было непрактично, пусть они и находились в пределах досягаемости «Плаксы». Тратить снаряды следовало лишь на тех кабальеро, которые представляли для нас явную угрозу и приближались на расстояние прямого выстрела. Конечно, мы не забыли пополнить в Аркис-Сантьяго комплект болтов, но кабы я знал, что спустя неделю за нами будет гнаться Кавалькада, то закупил бы столько боеприпасов, что на бронекате не осталось бы свободного места.
Между тем вновь вдохнувший воздух свободы Убби взялся за очистку «Гольфстрима» от кабальеро со всем присущим ему энтузиазмом. В отличие от Гуго и Долорес, со шкиперского мостика я превосходно видел все, что творится на носу буксира. Склон, по которому мы мчались, становился положе, и палуба начала понемногу выравниваться. И чем больше она выравнивалась, тем все увереннее ощущали себя гвардейцы. Вдобавок к шпагам в свободных руках у них появились кинжалы-даги – трехгранные, с мощной крестовиной и пригодные как для защиты, так и для внезапной контратаки. С помощью даг фехтовальщики увеличивали свои шансы нанести противнику смертельный удар, когда северянин повернется к ним незащищенным боком. В качестве же защиты от кистеня у них имелись их быстрые ноги и отменная реакция. Хватит ли им этого для победы? Что ж, поживем – увидим. Или, вернее, подеремся – оценим.
