— Звучит интригующе…
— Возможно, Эл. Но я бываю… очень скверным.
— Я тебя не боюсь, — ответила она с улыбкой.
Харт рассмеялся, и в его смехе прозвучали хрипловатые нотки.
— Потому что ты в действительности не знаешь меня.
— Знаю лучше, чем ты думаешь.
— Ты искушаешь меня, когда так смотришь, Эл. Искушаешь… и этим своим веером. — Харт взял его со стола и запустил через комнату.
Элинор всплеснула руками:
— Боже милостивый! Харт. Если ты сломал его… Веер очень дорого стоит.
— Куплю новый. Я куплю тебе целую гору вееров, если пообещаешь никогда не использовать их так, как использовала сегодня этот, сообщая мне и всем остальным мужчинам, что хочешь, чтобы тебя поцеловали.
Глаза Элинор расширились.
— Но я ничего подобного не делала!
— Ты то и дело постукивала этой проклятой штуковиной по губам и бросала поверх нее лукавые взгляды.
— Ничего подобного.
— Меня так и подмывало овладеть тобой прямо там, в бальном зале. Я и сейчас хочу тебя. Хочу раздеть на этом столе и… — Он внезапно умолк.
Элинор, судорожно сглотнув, пробормотала:
— И что?..
Харт пристально посмотрел на нее.
— Я хочу всего. Хочу приходить к тебе в комнату каждую ночь и делать с тобой все, что пожелаю. Так что лучше запирай на ночь свою дверь, Эл. Потому что я не знаю, как долго смогу сдерживаться.
Тут на губах его промелькнула лукавая улыбка, и перед Элинор возник тот самый Харт, которого она знала раньше. Но он был прав; даже тогда, много лет назад, Харт вел себя сдержанно — Элинор прекрасно это понимала.
Снова улыбнувшись, она заявила:
— Я уже говорила тебе, что не боюсь. Ведь я не девственница, нуждающаяся в защите. Между прочим, именно я посоветовала Эйнсли бежать с Камероном.
— Правда, плутовка?
Она кивнула:
— Да, Харт. Эйнсли пришла ко мне за советом, поскольку я имела опыт общения с Маккензи.
Он погладил ее по волосам и с нежностью прошептал:
— Эл, милая, я всегда тебя хотел. И сейчас, разумеется, тоже. Именно поэтому ты немедленно слезешь с этого стола и уйдешь от меня.
— Но… — Элинор уставилась на него с удивлением.
Харт снова ее поцеловал, потом резко отстранился и проговорил:
— Тебе нужно держаться от меня подальше, Элинор Рамзи. Говоришь, что тебе не нужна защита? Нет, именно это тебе и требуется. Защита от меня.
Харт опять ее поцеловал, и в тот же миг Элинор ощутила, как он освободил ее запястье и положил перчатку ей на грудь. В следующее мгновение, оторвавшись от нее, герцог поднялся на ноги.
Элинор села. Сжав в руках перчатку, она пыталась отдышаться. А Харт провел ладонью по ее локонам и наклонился к ней, чтобы вновь поцеловать, — казалось, он никак не мог от нее оторваться. Элинор подумала, что ей следовало бы испугаться, но она нисколько не испугалась. Харт хотел ее даже по прошествии стольких лет, и от этой мысли ей стало тепло и радостно.
Она видела, как он боролся с желанием, видела, как подавлял его своей железной волей.
Дрожащими пальцами Харт коснулся одной из ее изумрудных сережек.
— Оставь их себе, — сказал он. — Они очень идут тебе.
Резко развернувшись, он ушел. И даже не попрощался — просто вышел в ярко освещенный коридор, оставив Элинор одну на столе с помятым бельем.
Утром следующего дня, когда мрачный герцог вошел в свою личную столовую, он с изумлением обнаружил, что там полно людей.
После бала он пытался вздремнуть, но во все его сны неизменно вторгалась Элинор. Во сне они с ней танцевали и танцевали, и с каждым поворотом ее зеленое платье все ниже сползало с плеч. Но в то же время она каким-то образом уносилась от него все дальше и дальше. При этом Элинор улыбалась ему так, словно знала о его желании и о том, что он не сможет ее заполучить.
Харт с раздражением оглядел комнату и, направившись к буфету, проворчал:
— У вас что, ни у кого нет своего дома?
Мак оторвал взгляд от кусочка хлеба, на который намазывал повидло. Изабелла же, сидевшая с ним рядом, не обращала на Харта никакого внимания и продолжала что-то писать в блокнотике, который всегда носила с собой. Мак тяжко вздохнул. Он обвинял брата в том, что тот помешался на своей политике, но Изабелла со своими списками могла и его заткнуть за пояс.
Йен сидел за столом, разложив перед собой газету; он мог читать с поразительной быстротой, если никто не мешал ему. Пока Харт накладывал себе на тарелку яйца и колбасу, Йен успел перевернуть две страницы.
Лорд Рамзи, сидевший напротив Йена, тоже читал газету, но гораздо медленнее, тщательно обдумывая прочитанное.
Одна лишь Элинор отсутствовала, и ее отсутствие раздосадовало Харта еще больше.
— У меня есть дом, — ответил лорд Рамзи, не поднимая головы. — Но я думал, что являюсь вашим гостем.
— Я имел в виду не вас, Рамзи. Я говорил о своих братьях. У каждого из них превосходный дом и собственные слуги.
Изабелла бросила на Харта взгляд и с невозмутимым видом заявила:
— Я, кажется, уже говорила, что декораторы ободрали обои в наших спальнях.
Да, он, Харт, это знал. Знал и о том, что Йен имел большой дом на Белгрейв-сквер, унаследованный Бет от суетливой старой дамы, чьей компаньонкой она когда-то являлась. Супруги содержали этот дом в идеальном порядке — на случай если вдруг сорвутся в Лондон.
Йен, как водится, промолчал и перевернул очередную страницу. Казалось даже, что он не слышал, что говорили присутствующие.
Харт с громким стуком поставил тарелку и уселся на свое место во главе стола.
— Где Элинор?
— Спит, бедняжка, — сказала Изабелла. — Она трудилась как проклятая почти всю ночь, выпроваживая последних гостей. И еще, возможно, она утомилась от того, что ты кружил ее по залу. Знаешь, Харт, все только и говорят об этом. Что же ты намерен теперь делать?
Глава 8
— Делать?.. — Герцог подцепил на вилку кусок колбасы и сунул его в рот. Прожевав, спросил: — А почему я должен что-то делать?
— Мой дорогой Харт, всем известно, что ты никогда и ни при каких обстоятельствах не танцуешь, — сказала Изабелла.
— Знаю. И что же?
Харт давно уже понял: приглашение на танец той или иной молодой дамы ведет к неким ожиданиям. То есть девушки и их матери начинают верить, что он сделает предложение, а отцы наверняка попытаются добиться для себя каких-то выгод. У Харта же не было времени танцевать со всеми девушками, а родители, чьих дочерей он обошел бы вниманием, восприняли бы это как пренебрежение с его стороны. Потому Харт и решил, что вовсе не будет проявлять интерес к молоденьким девушкам. Он танцевал только с Элинор, а потом — с Сарой, вот и все.
