- Виттория, представляешь?.. - начала она, но потом заметила, что я не одна и сразу же замолчала, обиженно на меня посмотрев. Ну а я то в чем виновата? Я, собственно говоря, никого не ждала и вообще хотела вчера спать лечь, а не разбираться со змеюкой, не откачивать Калеба и вообще...
- Всем доброе утро, - поздоровалась Геллинда. Громко и весело, не сравнить с ее бывалым хладнокровием, - А что это вы не спите? Шесть утра...
- А у нас тут приключение, - ответил Манол.
- Это как-то связанно с тем, что Калеб угодил в больницу?
О, а новости расходятся быстро. Я, конечно, даже не сомневалась в том, что Манол с Ранолом все узнают. Я была уверенна даже в том, что люди герцога Веттен уже опросили герцога Пармского. Но как узнала Геллинда, которая всю ночь провела в семейном имении?
- Новости расходятся быстро, - как бы невзначай произнес Манол.
- Я пыталась пробиться к нему с утра, но меня не пустили, хотя сообщили, что его жизни ничего не угрожает, - произнесла Геллинда, разглядывая Фани, которая от ее пристального взгляда как-то сжалась и опять засмущалась от того, что она с такими высокопоставленными господами вкушает пищу, удовлетворяя свои низменные потребности. Однако во взгляде Геллы не было никакого презрение, скорее капелька понимания и удивление.
- Да, к нему сегодня никого не пускают, - кивнул Ранол.
- Виттория, я бы хотела с тобой поговорить... - приближаясь к нам произнесла Геллинда, - Это сро...
- Стойте! - воскликнула Фани, вскакивая на ноги, - Там...
Геллида перевела взгляд себе под ноги и повторила цветувую гамму Фани, когда она ознакомилась с кашей под названием "гадина обыкновенная"... После чего она метнулась в ванную комнату...
- Кажется, она все же позавтракала... - вздохнула я, приподнимаясь.
В ванной комнате Геллинда нежно обнимала санфаянсового друга. Какая измена... Братец будет недоволен тем, что она кого-то так страстно и нежно обнимает...
- Ты в порядке?- поинтересовалась я.
- Нет, - в перерыве между буэ и буэ произнесла она, - Как можно находиться в комнате, в которой находится ЭТО... Еще и кушать...
- Да я уже привыкла, - пожала плечами я, - К тому же ночью у меня был сильный выброс стихии, так что есть хотелось ну очень сильно. Фани просто решила забыть сию картину, а Ран с Маном, я думаю, видели что и похлеще...
- Выброс стихии? - поинтересовалась Геллинда, приподнимаясь и подходя к раковине - Дворец цел?
- Да, Васлен показал мне местное озеро.
- Тебе пора начать использовать стихию в повседневной жизни, - произнесла Геллинда, своей магией приведя воду в движение, - Иначе так и придется бегать на озеро...
- Просто не привычно...
- Но скорей всего, мне тоже придется воспользоваться услугами подобного озера, - задумчиво произнесла Гелла.
- Ты о чем?
- Я теперь владею двумя стихиями... - повесила нос Гелла, - Это все твой братец...
- Так радоваться же надо! - воскликнула я.
- Ага, моего жениха с минуты на минуту повесят, а я уже нарушила договор... Ты представляешь, что скажут мои родные?!
- Ой, забей, ты же так хотела стать сильней!
- Опять твои эти жаргоны... - поморщилась подруга, - Но с другой стороны ты права. Только я планирую сохранить это в тайне до поры до времени...
- Смотри, чтоб твой отец до этой поры не заключил новый договор!
- Вчера вечером у нас с ним была беседа... Думаю, не станет... По крайней мере пока. Ты пойдешь на казнь?
- Ранол сказал, что у меня нет выхода... - вздохнула я.
- Ха, а мне повезло, я могу хранить траур и не идти, чтоб не "расстраиваться"...
- Гляжу, ты прям убита горем, - улыбнулась я.
- Да ну этого Пармского. Он не хороший человек. Несколько раз пытался выведать, что в планах у моего отца. Подбивал клинья к моей матушке, а мою младшую сестру вечно щипал за щеки. Это, конечно, не основания для казни, но то, что я узнала вчера... Фиг с ней с Кларис, она не особо страдает, но вот все остальное...
- Жаргоны говоришь?... - зловеще прошептала я, а потом передразнила - Фиг с ней с Кларис...
- С кем поведешься, от того жаргонов наберешься! - нравоучительно ответила она.
***
Кого вешают, того не исправляют, а исправляют через него других.
Мишель де Монтень
На казнь пришли многие из тех, что присутствовали вчера, но девушек было крайне мало. Перед казнью мы меня нашла Кларис и по секрету сообщила, что такое зрелище она не пропустит. Оказалось, что Пармский действительно несколько раз поднял на нее руку, а Кларис мстительна. Хорошо, что мы наладили с ней отношения. Иметь такого человека во врагах я бы не хотела. Хотя, как только она узнала, что я принцесса, ее отношение ко мне мгновенно изменилось. Странно. Обычно, если ненавидят девушку, так ненавидят ее до конца, не обращая внимание на ее положение...
Мы с моей второй фрейлиной и Никиролом присели на небольшом балкончике, откуда открывался замечательный вид на виселицу. Очень живописно...
Отец с матерью сидели на идентичном балкончике напротив.
Сперва, объявили все преступления этого человека, включая то, что добавилось ночью - "покушение на принцессу", на что он угрюмо молчал, прожигая меня взглядом. Ну конечно, он то планировал, что ночью одна из его подружек меня покусает и я не буду мозолить ему глаза своим королевским видом. Что он на меня взъелся то? Неужели из-за того, что я устроила ему смертную казнь? Пф, мелочь какая...
Никирол спокойно сидел и безучастно смотрел вниз. На то, как в предвкушении зрелища беснуется народ, а Кларис разглядывала знать и шепотом сообщала мне разную информацию, если с кем-то из присутствующих была знакома.
- Ой, смотри, а вот Улия, она одна из претенденток на роль твоей фрейлины.
А вот это меня заинтересовало, не так много девушек, которые согласились поприсутствовать на подобной казни, а девушка, на которую указывала Кларис, спокойно наблюдала за тем, как палач проверяет, все ли верно завязано, а глашатай перечисляет все его грехи. Девушка была высокой, светловолосой (не удивительно правда?), но если говорит об оттенках, то скорее русой, нежели чем пепельной блонди, как Гелла или Кларис, а значит эта Улия скорее дочка графа или барона. Аккуратна, симпатична, нельзя сказать, что красавица писанная, но что-то в ней определенно есть: брови вразлет, огромные глаза, цвет которых я не смогу рассмотреть из за того, что она не так уж и близко. Если говорить о фигуре, то девушка в теле: не сказать, что толстая, не сказать, что худая, но грудь есть, а талию она подчеркнула корсетом. Волосы собранны в свободную косу и закреплены на манер дракончика. Какой- то симпатичный парень пытался с ней заговорить (нашел время и место для знакомства...), но она строгим движением руки пресекла все его попытки и продолжила наблюдать за казнью.
Пока я разглядывала Улию, на шею герцога Пармского уже навесили петлю. А Никирол шикнул на Кларис, которая самозабвенно рассказывала мне про эту Улию, что я, разумеется по случайности, пропустила мимо ушей.
А потом состоялась казнь. Никирол шепнул, чтоб я не закрывала глаза, иначе это будет расценено знатью, как слабость, но в тот момент мне было все равно, что подумает знать. Кларис отвернулась, при всей ее циничности, даже она не смогла выдержать происходящее. А потом произошло что-то удивительное. Как только я закрыла глаза, для того, чтоб избежать лицезрения этого действа, к которому, я собственно говоря и стремилась, во мне будто открылось внутреннее зрение. Я будто бы взлетела над этой небольшой площадью и наблюдала за казнью с высоты. При этом я поняла, что могу двигаться... Летать, шевелить руками. А вот и я сижу... Черт, я сижу и при этом нахожусь вне тела? Время будто сквозь кисель проходило, поэтому я в замедленной съемке наблюдала, как палач выбивает из под ног герцога небольшую специальную тумбочку, услышала, как хрустнули позвонки у Пармского и поочередно выдохи всех присутствующие. Я смотрела в одну точку, но видела все, как будто мое тело могло наблюдать за происходящим каждой частичкой. Самое странное, что мое тело, сидящее на стуле на балкончике было неподвижно. Страшно. Что это со мной?..
Никирол, который просил не закрывать глаза удивленно уставился на свое запястье. Как ни странно, отец с матерью сделали то же самое. После чего все их взгляды были направлены на меня, сидящую неподвижно. Все, что я увидела описать невозможно, потому что я приметила движение каждого, находящегося на площади. А потом это ощущение легкости и всезнания и всесилия закончилось, потому что Никирол больно ущипнул меня за запястье и вернулась. В эту же секунду тело на мгновение пронзило тысяча игл, а в глазах засверкали молнии. Никирол сидел и улыбался, а мать с отцом непонимающе смотрели на нас.
