случаю генерала принял верховный.
Осликовский оставил записки «Моя встреча с товарищем Сталиным», которые заботливо хранились в семье:
«Прибыв в указанное время к маршалу Буденному, я от него узнал, что меня вызывает лично товарищ Сталин. Излишне говорить о том волнении и радости, которые охватили меня.
В кабинете маршала Буденного мы ждали звонка из Кремля. Около двух часов ночи позвонил товарищ Поскребышев.
Приехав в Кремль и пройдя в рабочие комнаты товарища Сталина, мы были приглашены в его кабинет. Войдя за товарищем Буденным в кабинет, я увидел товарища Сталина, стоявшего в своей обычной позе посредине кабинета.
Представился ему. Он поздоровался со мной, спросил, как чувствую себя после ранения, и предложил сесть. Когда я повернулся к столу, то увидел сидящими там товарищей Молотова, Берию, Маленкова. Мне пришлось сесть рядом с товарищем Молотовым. Товарищ Сталин несколько минут был занят разговором по ВЧ, а затем, подойдя к столу, объяснил, что я назначаюсь командиром 3-го кавалерийского корпуса под Сталинград, и спросил, справлюсь ли я с этой большой должностью.
Я ответил, что постараюсь оправдать доверие Родины и выполнить его, товарища Сталина, приказы.
Затем мне были вручены бумаги, и Сталин приказал дежурному генералу отправить меня на самолете под надежной охраной, простился и пожелал мне удачи.
Эта встреча служила мне путеводной звездой в самые тяжелые дни войны и послужит ею на всю жизнь».
После контузии Осликовский заикался. И он, представляясь Сталину, никак не мог выговорить ни слова. И Сталин, усадив генерала рядом с Молотовым, пошутил, что вы, мол, найдете общий язык. Молотов тоже заикался. Такого рода шутки считаются неуместными, но восторженный генерал даже не понял, что над ним издеваются, поскольку эти несколько минут рядом с вождем запомнились ему на всю жизнь.
Люди, которые постоянно общались со Сталиным, были достаточно циничны. Они демонстрировали полную преданность, но отнюдь не всегда проявляли рвение в исполнении служебного долга. Им это сходило с рук.
Маршал Конев говорил Константину Симонову, что в определенном смысле Сталин был очень доверчивым человеком. Доверчивость была оборотной стороной его мании величия. Он считал, что человек, которому он смотрит в глаза, не посмеет соврать вождю и скажет правду. И, поняв это, люди циничные, преданно глядя в глаза, преспокойно врали.
«Некоторые думают, что Сталин никогда ничего не забывал и упаси бог было не выполнить его указания, — писал тогдашний заместитель наркома обороны по тылу генерал Хрулев. — На самом деле это далеко не так. Ежедневно решая сотни больших и малых дел, Сталин подчас давал самые противоречивые указания, взаимно исключавшие друг друга. Поскольку обычно никаких стенограмм и протоколов при этом не велось, то некоторые его распоряжения оставались невыполненными. Конечно, те, кто в силу различных причин рисковал идти на это, имели наготове лазейку, чтобы свалить вину на другого...»
Сам Андрей Хрулев некоторое время входил в число сталинских любимцев.
21 июля Сталин назначил его заместителем наркома обороны и поручил подготовить проект решения ГКО о создании тыла Красной армии (см. Военно-исторический журнал. 2000. № 6). Через неделю Сталин получил документы. В тот вечер Москву бомбили, и совещание проходило в бомбоубежище на станции метро «Кировская». Сталин попросил Жукова просмотреть проект. Тот сказал, что не согласен:
— Тыловики хотят подмять под себя Генеральный штаб.
Сталин раздраженно сказал:
— Вы никакой не начальник Генерального штаба, а просто кавалерист и в таких делах мало понимаете.
1 августа Сталин подписал приказ № 0257 «Об организации Главного управления тыла Красной Армии».
Генерал-лейтенант Андрей Васильевич Хрулев стал начальником Главного управления тыла РККА. Были назначены начальники тыла фронтов — причем из числа строевых генералов. Всех принял Сталин и потребовал навести железный порядок в снабжении войск:
— Вам нужно быть диктаторами в тыловой полосе своих фронтов.
Недовольный Кагановичем, вождь в феврале 1942 года назначил Хрулева еще и наркомом путей сообщения. И тот на протяжении года руководил железными дорогами. Он лишился поста наркома, когда посмел возразить вождю.
После окружения немецких войск под Сталинградом Ставка решила перебросить часть сил Донского фронта (командующий — Рокоссовский, которому только что присвоили звание генерал-полковника) в район Курска и продолжить наступление. Если бы это удалось сделать, немцы не заняли бы вновь Харьков и Белгород.
Донской фронт переименовали в Центральный и приказали перебазироваться в район Ельца. Но к тому времени успели восстановить только одноколейную дорогу, которая не справлялась с переброской войск. Рокоссовский доложил в Ставку, но лучше бы он этого не делал...
— Вы что — не хотите разбить Гитлера? — зловеще спросил Сталин наркома Хрулева. — Надо перебросить войска максимум за три недели.
Хрулев стал объяснять, почему это невозможно:
— Во-первых, линия Поворино—Сталинград не в состоянии пропустить такое количество поездов. Во-вторых, войска не успеют сосредоточиться для погрузки. В-третьих, пункты назначения не в состоянии принять такое количество поездов.
Тогда Сталин поручил навести порядок в Наркомате путей сообщения Лаврентию Павловичу Берии. Через час в наркомат приехал комиссар госбезопасности 2-го ранга Кобулов с большой группой чекистов. Кобулов фактически отстранил Хрулева и сам занялся организацией перевозок.
«Сотрудники НКВД, рьяно приступившие к выполнению задания, перестарались и произвели на местах такой нажим на железнодорожную администрацию, что та вообще растерялась, — писал Рокоссовский. — И если до этого существовал какой-то график, то теперь от него и следа не осталось.
В район сосредоточения стали прибывать смешанные соединения. Материальная часть артиллерии выгружалась по назначению, а лошади и машины оставались еще на месте. Были и такие случаи, когда техника выгружалась на одной станции, а войска — на другой. Эшелоны по нескольку дней застревали на станциях и разъездах. Из-за несвоевременной подачи вагонов 169 тыловых учреждений и частей так и остались под Сталинградом. Снова пришлось обратиться в Ставку. Попросил предоставить железнодорожной администрации возможность самостоятельно руководить работой транспорта».
Чекисты ушли из Наркомата путей сообщения, но и Хрулев перестал быть наркомом.
Андрей Васильевич Хрулев родился в деревне Большая Александровка Редькинской волости Ямбургского уезда Петербургской губернии. Работал на Охтинском пороховом заводе.
В августе 1918 года вступил в Красную армию, служил в Первой конной армии стал начальником политотдела 11-й кавдивизии. После Гражданской войны окончил годичные Военно-политические академические курсы высшего комсостава, продвигался по линии политработы, с декабря 1928 года был заместителем начальника политуправления Московского военного округа, а в августе 1930-го был назначен начальником Центрального военно-финансового управления.
Потом Хрулев был управляющим делами Наркомата обороны, в ноябре 1935 года получил звание корпусного комиссара, а в августе 1936-го назначен начальником Строительно-квартирного управления Наркомата
