Возвращали меня уже достаточно поздно, но, несмотря ни на что, я с упорством муравья продолжала заниматься в камере. По коридору неспешно прошел мужчина, встал поодаль и наблюдал за моими упражнениями. Ну, стоит и стоит, не окликает и ладно, значит делаем вид, что не видим его и только считаем махи. Глядишь, скоро и кожа сотрется до костей на коленках, на одном хлебе да воде не пожируешь. Мужчина постоял и ушел, я отдышалась и села по-турецки, закрыв глаза и сложив руки. Надо подумать о...вот и будем думать, так легче. За воспоминаниями о недавних событиях потянулись воспоминания о предшествующих, потом более ранние...Теперь знакомые лица и места сменяли друг друга с фантастической быстротой, раскручивалась пружина дороги, шел обоз, дул горячий ветер и я опять стояла на высоком водоразделе у Столбовых камней, рассматривая открывающуюся необыкновенную красоту под ногами. Мужская рука легла сзади на плечо, я знала, что это Торкеш, но на всякий случай скосила глаза. Пальцы стоящего позади меня мужчины были совсем не человеческие!
Солома подо мной от постоянных упражнений стала превращаться в труху. Скорее всего она не была рассчитана на такое отношение, потому что подняв утром одеяло я с удивлением рассматривала то безобразие, на котором я лежала. А пол ведь каменный, так и бронхит недолго заработать, это не Барнард, где естественное отопление в каждой комнате, а внизу и вообще речка с подогревом!
Допросы я стала воспринимать как своеобразный глоток воздуха. Да, тут тоже нет окон, но потолки выше, тем более я имею возможность идти широким шагом по коридору и двигаться по лестнице, а то, что при этом на руках бренчит дурацкая цепь, так это можно и пережить, потом снимут. Было отвратительно чувствовать себя без солнечного света и свежего ветра, без возможности сменить грязные вещи, но я стала экономить воду и хоть немного умываться, это уже придавало дополнительной бодрости по утрам. Страшнее всего было по вечерам, когда все заключенные затихали и мне начинало казаться, что я одна в этом каменном гробу и живу тут миллион лет, но изредка доносившиеся звуки подтверждали обратное. Им я была даже рада, только вот никогда не откликалась, потому что самые близкие соседи находились через три камеры от меня и перекликаться с ними было бессмысленным делом. Поорали, напомнили о себе - и спасибо. Главное - не впадать в уныние, тогда дело может закончиться полным упадком сил, моральных и физических и все, прощай, Катенька...Нет уж, надо держаться, пока я еще могу двигаться и разумно соображать.
Очередной посетитель приперся вечером после допроса, на котором мы бодались про книги. На нем я размеренно тыкала лерду Тиррелу в "Правдивейшую историю", "Заметки об управлении", поясняя, откуда что бралось и как это выглядит в моем мире. Плохо было то, что саму теорию управления я хоть и сдала, но знала плоховато, часто путалась и с трудом делала необходимые выводы. Знала бы наперед, где она мне пригодится, только бы ее одну и учила! Сюда также доставили "Разговоры о королевстве Тигория, полезные для чтения", краем глаза я заметила этот труд на краю стола. Похоже, что всю оставшуюся жизнь, если она будет, я стану ненавидеть эти опусы! Подробные разборы терминов, мои пояснения о том, как они интерпретируются в моем мире, заняли целый день. Под конец я уже ничего не соображала и до камеры солдаты буквально тащили меня на руках. Соломы новой тоже не дали, я просто лежала и слушала звенящие молоточки в голове, рассеянно соображая, что молоточки - орудия труда гномов, а вживую я увидела их только один раз и вообще непонятно, где они шастают по Тигории. На лошадях вряд ли передвигаются, значит, пешком должны ходить или в каких-то телегах ездить, но они мелкие, как запрягать скотину-то?
Любые умозаключения, какими бы глупыми они не были, должны стимулировать работу мозга и отключать сознание от проклятой обыденности, только поэтому я развивала мысли до бесконечности, то пытаясь в уме перемножать шестизначные числа, то выстраивая гномов на телегах вдоль дорог. Когда бредовые мысли перестали носиться, как кролики, я поднималась и начинала наклоняться, вертеться и делать растяжки. Может, хоть на шпагат научусь садиться, вон, уже немного осталось!
Посетитель подошел к самой решетке и с интересом разглядывал мои упражнения.
- Скажите, леди, а зачем вам все это надо?
- А что тут еще делать? Книги читать? Так мне их не дают. Посетителей тоже не пускают. Соломы новой принести не могут. Казна, что ли, обеднеет, от лишней охапки?
- Вам нужна солома?
- Да. Холодновато тут на голом полу лежать. Была бы безмерно благодарна за это.
- Вот даже как? - искренне удивился мужчина. - Хорошо, я распоряжусь. Не могли бы вы пояснить мне один вопрос?
- Пояснить могу, если знаю. Но вряд ли буду это делать.
- Почему же? Здесь все свои...что вы скажете, не уйдет из этих стен.
- Сомневаюсь. - Я уже села на одеяло и стала рассматривать первого нормального человека, пришедшего сюда. - Сказать я могу, но вы запросто можете оказаться не тем, для кого будут предназначены эти сведения.
- Но мы же находимся в королевском дворце! Как вы можете такое думать? - судя по голосу, мужчина улыбался, но свет падал сзади и я видела только темный силуэт.
- А вдруг вы - представитель враждебной партии при дворе? Причем достаточно тайный представитель и никто об этом не знает? Приходите к лерду Рейнону, он вам с радостью все расскажет и даст почитать, что он там нарыл на меня. "Ходил за мной один, с козлиным пергаментом и все записывал. Я прочитал и пришел в ужас - такого я никогда не говорил" - процитировала я моему гостю фразу из "Мастера и Маргариты".
- Вы опасаетесь, что секретари пишут не то, что вы говорите?
- Я опасаюсь, что мои слова будут поняты не так, как я говорю.
Мужчина хмыкнул и замолчал. Потом начал ходить по коридору, о чем-то раздумывая и снова подошел к решетке.
- Сейчас у вас есть шанс рассказать мне то, что вы сочтете правильным. Может быть, мы поговорим о ...иномирном происхождении одной известной вам особы?
- Лерд, все вопросы - только там, - я показала наверх пальцем.
- Жаль, что наш разговор не состоялся.
Я пожала плечами и закрыла глаза. Лучше я подумаю о том хорошем, что было в дороге, глядишь, мысли и обрастут материальностью. Здешний гадюшник ничем не отличается от других, описанных в литературе, чем меньше я буду болтать, тем больше шансов на выживание. Удавить меня тут всегда успеют...
Почему-то на допрос меня повели не так рано, как обычно, а чуть ли не в середине дня. Конечно, я могла и ошибаться, и прошло всего пара часов после рассвета, но любое нарушение заведенного режима было непонятно и не сулило ничего хорошего. В комнате уже сидел лерд Террел, весь красный и взволнованный и оба секретаря шуршали в углу бумагами. По самой допросной широкими шагами ходил лерд Рейнон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
