чтобы он стал на сторону персов (Πέρσαι)». И в том и в другом смысле фраза должна быть сказана надлежащим образом. То же самое [можно сказать] и об игре слов, например, если говорится: «начальствование на море для афинян не было началом бедствий, потому что они извлекли из него пользу». Или, как [говорил] Исократ, что начальствование (ἀρχή) послужило для государства началом (ἀρχήν) бедствий. В обоих случаях произнесено то, произнесения чего трудно было бы ожидать, и признано верным. Сказать, что начало есть начало, не есть большая мудрость, но [это слово] употребляется не таким же образом, а иначе, и ἀρχή повторяется не в том же самом смысле, а в другом. Во всех этих случаях выходит хорошо, если слово надлежащим образом употреблено для омонимии или метафоры, например: «Анасхет (’Ανάσχετος) невыносим (ἀνάσχετος)» – здесь употреблена омонимия, и [употреблена] надлежащим образом, если [Анасхет действительно] человек неприятный. Или:
Ты не можешь быть для нас более чужим, чем следует чужестранцу,
или: не более, чем ты должен быть, чужестранец; это – одно и то же. И «чужестранец не должен всегда оставаться чужим», и здесь у слова ξένος различный смысл. То же самое можно сказать и о восхваляемых словах Анаксандрида:
Прекрасно умереть, прежде чем сделаешь что-нибудь достойное смерти.
Сказать это – то же самое, что сказать: «стоит умереть, не стоя смерти», или «стоит умереть, не будучи достойным смерти», или «не делая чего-нибудь достойного смерти». В этих фразах один и тот же способ выражения, причем чем фраза короче и чем сильнее в ней противоположение, тем она удачнее; причина этого та, что от противоположения сообщаемое сведение становится полнее, а при краткости оно получается быстрее. При этом всегда должно быть лицо, к которому фраза относится, и фраза должна быть правильно сказана, если то, что говорится, правда и не нечто пошлое, потому что эти качества могут не совпадать. Так, например, «следует умирать, ни в чем не погрешив»; [смысл здесь верен], но выражение не изящно. Еще: «достойный должен жениться на достойной»; это не изящно. Но если [фраза] обладает обоими качествами, например «достойно умереть недостойному смерти», [то она изящна]. Чем больше [фраза отвечает вышеуказанным требованиям], тем она удачнее, например если имена употреблены как метафоры и если [в фразе] есть подобного рода метафоры, и противоположение, и приравнение, и действие.
И сравнения, как мы сказали выше, суть некоторым образом метафоры, всегда нравящиеся. Они всегда составляются из двух понятий, как метафора по аналогии, например, мы говорим, что щит – фиал Ареса, а лук – бесструнная форминга. [Говоря] таким образом, употребляют [метафору] непростую, а назвать лук формингой и щит фиалом – [значит употребить метафору] простую. Таким-то образом делаются сравнения, например, игрока на флейте с обезьяной и человека близорукого с потухающим светильником, потому что и тот и другой мигают. Сравнение удачно, когда в нем есть метафора, так, например, можно сравнить щит с фиалом Ареса, развалины – с лохмотьями дома; сюда же [относится] и сравнение: «Никерат – это Филоктет, укушенный Пратием», которое употребил Фрасимах, увидя, что Никерат, побежденный Пратием в декламации, отпустил себе волосы и неопрятен. На этом, то есть когда [сравнение] неудачно, поэты всего чаще проваливаются, и за это же, то есть когда [сравнение] удачно, их всего больше прославляют. Я разумею те случаи, когда поэт, например, говорит:
Его голени искривлены, как сельдерей.
Или:
Как Филаммон, сражаясь со своим мешком…
Все подобные выражения представляют собой сравнение. А что сравнения не что иное, как метафоры, об этом мы говорили много раз.
И пословицы – метафоры от одного рода вещей к другому, например, если кто-нибудь сам введет к себе кого-нибудь, рассчитывая от него попользоваться, и потом терпит от него вред, то говорят: «это как карпатский житель и заяц», ибо оба одинаково потерпели.
Таким образом, мы, можно сказать, выяснили, из чего образуются удачные обороты речи и почему.
И удачные гиперболы – метафоры, например, об избитом лице можно сказать: его можно принять за корзину тутовых ягод, так под глазами сине. Но это в значительной мере преувеличено. Выражения с «подобно тому как» и «так-то и так-то» – гиперболы, отличающиеся только формой.
Как Филаммон, сражаясь со своим мешком…
[Это сравнение становится гиперболой в такой форме]: можно подумать, что это – Филаммон, сражающийся с мешком. [Еще]: «иметь ноги кривые, как сельдерей», и можно подумать, что у него не ноги, а сельдерей, так они изогнуты. Есть гиперболы, носящие детский характер, они заключают в себе преувеличение; поэтому их чаще всего употребляют под влиянием гнева:
Иль даже столько давай мне он, сколько песку здесь и пыли…
В жены себе не возьму Атридовой дочери. Даже
Если красою она с золотой Афродитою спорит,
Если искусством работ совоокой Афине подобна.
Чаще всего пользуются гиперболами аттические риторы. Человеку же пожилому не подобает употреблять их.
12
Каждому роду речи соответствует особый стиль. – Стиль речи письменной и речи полемической. – Разница между стилем речи письменной и речи при устных состязаниях. – Для какой речи пригодны сценические приемы? – Заключение рассуждения о стиле.
Не должно ускользать от [нашего] внимания, что для каждого рода речи пригоден особый стиль, ибо не один и тот же [стиль] в речи письменной и в речи полемической, в речи, произносимой перед народным собранием, и в речи судебной. Необходимо знать оба [рода стиля], потому что первый заключается в искусном владении греческим языком, а зная второй, не бываешь принужден молчать, если хочешь передать что-нибудь другим, как это бывает с теми, кто не умеет писать. Стиль речи письменной – самый точный, а речи полемической – самый актерский. Есть два вида последнего [стиля]: один этический [затрагивающий нравы], другой патетический [возбуждающий страсти]. Поэтому-то актеры гонятся за такого рода драматическими произведениями, а поэты – за такого рода [актерами]. Поэты, пригодные для чтения, представляются тяжеловесными; таков, например, Херемон, потому что он точен, как логограф, а из дифирамбических поэтов – Ликимний. Если сравнивать речи между собой, то речи, написанные при устных состязаниях, кажутся сухими, а речи ораторов, даже если они имели успех, кажутся неискусными, [раз они у нас] в руках; причина этого та, что они пригодны [только] для устного состязания; по той же причине и сценические приемы вне сцены
