горелым фрилом, всё-таки был приятнее смрада внутри. Тарконы-охранники подошли поближе, ощупывая пришельца скучающими взглядами.
— Кто ты такой? — спросил наконец один из них. — Не таркон, не дикарь, не человек и не сармат… Ты сулис?
— Я знорк, — нахмурился Речник. — А ты таркон… Ты правда видел Применение?
— Хой! Я ничего не видел, — возмутился белокожий, поправляя кобуру на поясе. — Мы честные жители Илгвена. Если там и была какая щель, откуда нам было знать?!
— Да не щель, — вмешался второй таркон, — помнишь, как тогда потолок потёк? Мне чуть мозги не выжгло, а когда очухался… Он смахнул несколько обрывков кожи с подбородка и отошёл к двери, бормоча что-то неразборчивое.
— А знорки не такие, — сказал третий, заглянув Речнику в глаза. — Знорки скафандров не носят. Ты всегда с этим сарматом ходишь?
— Он мой друг, а хожу я сам по себе, — покачал головой Фрисс. — А ты помнишь, как жил в Тлаканте?
— В чём? — таркон вытаращил блеклые глаза. — Тут я жил. Юрис, больших ему денег и верной руки, взял на станцию. В каком то бишь году?..
— Эй-эй, он про другое. Ты про то, до взрыва? — второй таркон отплевался от лишней кожи и снова вступил в разговор. — Так я… Он почесал лысый затылок, содрав ещё несколько белых обрывков.
— Не помню ничего я. Нормально вроде жили, как все люди. В его глазах колыхалась белесая муть. Фрисс уткнулся взглядом в пол. Хранитель и сирена отчего-то притихли, но что-то давило здесь на Речника… и дело было не в духоте и скверном запахе.
— Это ведь сарматская станция, так? А вы знаете, где её сарматы?
Они же не бросили бы её так просто, — задумчиво сказал он. — И я не спросил… как она называется?
— Йилгвенская энергостанция, сказали же тебе, — скривил безгубый рот первый из тарконов. — Юрис же сказал? Не было тут никаких сарматов, наша станция, и реактор тоже наш. И весь город наш!
— Потише, Серые услышат, беды не оберёшься, — толкнул его в бок второй охранник. — Вон там патруль шатается…
— Сюда не полезут, они взрыва боятся, — ухмыльнулся первый. — Вот как Юрис такое сделал? Если Серый сюда подходит, сразу всё воет и сверкает, и они боятся и бегут! Я спрашивал, а он руками машет. Не делал, и всё тут. Сулис! Вот ты такое делать умеешь?
— Не умею, — вздохнул Речник. — У вас хранитель воет и стонет на весь город. Ему плохо, вот и станцию лихорадит. Почему вы ему до сих пор не помогли? Если уж взялись заменить сарматов… Тарконы переглянулись и шарахнулись к двери.
— Хой! Да ты сумасшедший, сулис, — второй затряс головой. — Какой хранитель?!
— Тот, кто живёт в недрах альнкита, — Фрисс посмотрел на запертые двери. — Хранитель станции. Вы что, не слышите его?
— Ничего такого нет, сулис. Это бред! — сердито заявил первый таркон, пятясь к двери. — Хой! Ненормальные сарматы! Не говори такого, не то отдам патрулю…
— Патруль не подойдёт, они взрыва боятся, — усмехнулся Речник и отошёл к стене, на которой угадывался некий план или чертёж. Тарконы с ним больше не заговорят, в этом он был уверен. День казался бесконечным. Прочитать план на стене Фриссу не удалось — слишком много пыли в него впиталось, а когда Речник захотел отряхнуть стену, чертёж начал осыпаться хлопьями. Тарконы несколько раз заглядывали в комнату, но шарахались, едва Речник поднимал на них взгляд. Один из охранников сменился, новичок сунулся было к необычному пришельцу, но остальные трое утащили его за рукав и громким шёпотом объяснили, что с «ненормальным сулисом» говорить не следует. На станции царила тишина, более не прерываемая воем сирены, и Фрисс не знал, к добру это или к худу. Когда ему надоело ходить туда-сюда по комнате, он сел к стене и прикрыл глаза. Сквозь дремоту ему показалось, что на станции стало прохладнее, а свет уже не так обжигает веки. Его разбудил отчаянный скрежет и лязг тяжеленной двери, и Фрисс быстро поднялся на ноги, стряхивая с себя сон. Четверо тарконов, не считая Юриса Вальги, вошли в комнату и остановились. Юрис выглядел взъерошенным, Фриссу даже померещилось, что складки кожи на его лице встали дыбом.
— Значит, так? Прекрасный совет, — процедил он, разворачиваясь к двери. — Что ещё мы должны переделать? Может, сразу построить новую станцию?!
— Это лучшее, что вы могли бы сделать, — отвечавший говорил негромко, но очень зло. — Так что с моим вознаграждением?
— Получишь на карту не позднее следующей недели, — таркон резко отвернулся. — У нас не дикарский базар, и вещами мы не торгуем.
Сумма, которую ты получаешь, более чем соответствует твоей работе!
Что же до советов, которых мы не просили… Таркон-сопровождающий толкнул его в бок. Юрис поперхнулся и отошёл в сторону. Древний Сармат выбрался из коридора и прошёл мимо тарконов. Речник сделал неуверенный шаг навстречу. Он не был уверен, что Гедимин видит его. Сармат шёл странно, будто на ощупь, тёмный щиток над его глазами оплавился и покрылся пятнами и едва ли позволял что-то рассмотреть. Однако Речника он заметил и кивнул ему, одновременно касаясь его плеча.
— Вот и всё, знорк. Пойдём, больше нам тут нечего делать.
— Гедимин, ты не ранен? — тихо спросил Фрисс, во все глаза глядя на броню сармата. На ней не было ни кусочка чёрного фрила — он как будто испарился, и даже тугоплавкий ипрон местами стёк с пластин, обнажив слой серебристого тлиннгила. Сильнее всего оплавились руки до локтя, и странные удлинённые вмятины с потёками металла пролегли по плечам и груди, а на правом плече зиял глубокий рубец. Сармат успел охладить броню в потоках меи, её резкий запах наполнил всю комнату, но даже он был приятнее затхлой вони гниющей кожи.
— Нет, — Гедимин ощупал рубец на правом плече и поправил сфалт, закинутый за спину. — ЭСТ-излучение, ничего более. Юрис Вальга, ты пытаешься меня выгнать? Тарконы, подступившие было к изыскателям, отпрянули. Путники вышли со станции под тусклое солнце Йилгвы. Сармат молчал, пока не поднялся на крышу и не занял прежнее место на её краю, лицом к станции. Огни на её мачте горели теперь вполсилы, но ровно, без неожиданных вспышек.
— Плавящийся ирренций я видел, — пробормотал он, снимая с лица повреждённый щиток и рассматривая с разных сторон, — а вот накопитель, спёкшийся в однородную массу — ещё нет. А называлась она «Джойя»…
— Хранитель, кажется, успокоился, — сказал Фрисс, кивнув на станцию. — Ты помог ему?
— Ему уже не поможешь, — Гедимин попытался срезать с щитка застывшую стеклянистую пену, но прозрачнее фрил от этого не стал. — Никогда не видел хранителей,