— Ты с ума сошел! В Щербаковку?
— Я бы сам поехал, — признался Женя, — Если б дороги не занесло. Пойми, что трассы никто не чистит, а снег идет и идет. Здесь он иногда подтаивает, а там мертвой коркой лежит до середины весны. Ты можешь за два дня туда на самолете… а я самолетами управлять не умею. Даже если найду снегоход, до лета не доберусь! И как мне вступить в контакт с человеком, который меня не видит и не слышит?
— Зато стрелок тебе не опасен.
— Да я б его расцеловал, если б встретил, — вздохнул Женя.
— Дай мне адрес Ивана, — решил Натан. — Я сам поеду в Щербаковку.
— Нет! — воскликнул Оскар. — Я вас туда не пущу. Учитель, вы останетесь здесь. Я поеду, а вы будете развлекать Карася. Все решено и больше не обсуждается.
С той минуты, как все решилось без обсуждений, Оскар думал только о вечном. Что, может статься, он никогда не поведет в кино подругу из поселкового отделения связи и не поможет ей сделать курсовую по математике. Может быть, он прожил не самую скучную жизнь и не совсем напрасную. К тому же, не исключено, что рейс на Екатеринбург отменят из-за погоды, Натан Валерьянович решит послать его поездом, и все еще обойдется. Оскар не принимал участия в бронировании билета, не собирал в дорогу теплые вещи. Натан Валерьянович вместо него паковал рюкзак. Оскар занимался тем, чем каждый нормальный человек занимается за день до смерти. Он анализировал прожитое и запрещал себе строить планы.
— Я всю жизнь летаю на самолетах, — ворчал Натан. — Самолет — самый безопасный транспорт.
— Ага, — соглашался ученик и становился еще мрачнее. — Если не падает на голову.
— По прилету сразу же мне позвонишь, и не вздумай отключить телефон в дороге.
— Мирка не ответила?
— Как только ответит, я сразу же тебе сообщу.
— Думаете, ответит?
— Мы не должны перекладывать ответственность на чужие плечи, — заметил Натан. — Мы должны сделать все, что зависит от нас. Или нет?
— Черт бы их всех побрал, — выругался Оскар. — Шестнадцать камней Греаля… Полное кольцо! Вы чувствуете, Учитель?.. Все складывается так, как хочет Мирка. Все так, как надо ей. Как будто их сиятельство — центр Вселенной, а мы — закорючки романа, писанного про нее. Скобки и запятые. Кончится тем, что мы соберем для нее Греаль.
— Не соберем, — успокоил ученика Натан. — Мирославе нужен не сосуд, а Мастер Греаля. Эта задача человеку, слава Богу, не по зубам.
— Почему «слава Богу»? — не понял Оскар.
Боровский посмотрел в испуганные глаза молодого человека.
— Помнишь формулу Сотника, которую Мира оставила нам перед отъездом.
— Конечно, помню.
— Ты сам назвал ее базовой системой отсчета, потому что дальше этой модели человеческий мозг оперировать не способен. Это уровень предела. Дальше человек может только забрасывать данные и получать результаты, которые кажутся ему нелогичными. Но понимать, что происходит дальше обозначенного уровня, человек не может.
— Значит, дальше мы не пойдем, — предположил ученик, — можно не дергаться.
— Нет, — возразил Боровский. — Дальше нас поведут или бросят на произвол судьбы. А куда поведут — вот, вопрос.
— И кто поведет? Неужели Миркины Авторы?
— Нас поведут совершенно другие силы. Собственно говоря, они уже нас ведут, а «Авторы» пойдут за нами и ясным языком изложат все, что нам удастся понять.
— А если не удастся?
— Тогда начнется новый роман, с другими героями, — предположил Учитель и удивился собственной глупости.
— Я говорил тебе, что Истина есть форма Абсурда, — сказал Валех. — Доказать ее так же непросто, как доказать Абсурд. Если однажды Человеку придет в голову, что он дошел до последней черты, значит, самое время повернуть назад. Объясни Натану, что дальше его не поведет никто. Что «неизвестные силы» водят талантливых мальчиков по турнирам Большого Шлема, но не дальше.
— Хорошо, Валех, я объясню, что эти «силы» используют Человека для того, чтобы потешаться над ним, делать ставки, как на бойцового петуха, и срывать джек-пот. Человеку, который считал твою цивилизацию умнее и мудрее своей, я объясню, что этого не стоило делать. Что те, кто жил на Земле до нас, были такими же авантюристами и проходимцами.
— Еще напомни, что Ангелы — не Боги, а так же как вы, всего лишь часть Его замысла.
— Но замысла гораздо более чистого и светлого, ты хотел сказать, но поскромничал? Я передам.
— Передай, что замысел Божий кончается у черты, за которой Бог перестает понимать самого себя. Дальше простирается Божественный Хаос, сквозь который есть два пути: созидать и властвовать или ждать, когда Хаос возьмет тебя за руку и поведет в пустоту.
К вечеру ударил мороз. Федор окоченел, но ждал возвращения Боровского у калитки. Сначала Натан Валерьянович отвез Оскара в аэропорт, потом заехал к Розалии Львовне, проведать семейство. Федор грелся в машине, но решил, что сожжет бензин и ему не на чем будет вернуться домой. Дача Натана Боровского по-прежнему не запиралась, но шеф не рекомендовал сотруднику приближаться к крыльцу. В отсутствии хозяев предметы в доме излучали ауру, которую Валерий Петрович не считал полезной для здоровья. Федор сплясал лезгинку на ледяной дорожке. Лезгинка не помогла. Федор сплясал еще раз. Он плясал до тех пор, пока машина Боровского не засветилась на одном из дорожных постов. «Свернул в центр», — доложил дежурный. Федор решил, что Натан Валерьянович продолжил навещать родственников и может совсем не вернуться на дачу, но машину засекли при въезде во двор покойного Кушнира, и Федор насторожился. Он перестал плясать и дал команду следить. «Зашел в подъезд… — сообщил сотрудник дорожной инспекции. — Вышел. Задержать?»
— Отставить, — приказал Федор и продолжил греться на холодном ветру, пока фары машины Боровского не появились на горизонте.
— Надо было позвонить, — переживал Натан. — Заходите скорее, вы совсем замерзли.
— Я звонил, — оправдывался Федор. — Никто не ответил.
— Надо было позвонить еще раз. Можно было отложить разговор на завтра.
— Никак не можно. Валерий Петрович просил отвезти материалы срочно и передать в руки. — Федор вынул из дипломата распечатку. — По делу исчезновения господина Русого Е.Ф. — добавил он. — Шеф просил уточнить деталь: «День Земли», «День Галактики», «День Вселенной»… как-нибудь связаны между собою?
— Не исключено, — ответил Натан и взял бумаги, но от волнения не смог ничего прочесть.
— Значит, плохи дела господина Русого. Валерий Петрович вспомнил, что где-то похожие термины слышал, а теперь точно определил, где: в индуистской мифологии. Он ведь по первому образованию историк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
