Верховный Совет СССР имел возможность рассмотреть лишь первый, подготовленный 16 июня 1991 г. проект договора. В принятом по итогам рассмотрения постановлении (12 июля 1991 г.) союзные парламентарии сформулировали целый ряд принципиальных замечаний, учет которых был обязательным при подготовке итогового варианта договора. Однако эти замечания не были учтены при доработке итогового текста.
Определенные демарши предприняло и союзное правительство. 17 августа итоговый текст договора обсудил Президиум Кабинета министров СССР. Он также выразил одобрение идее, но сформулировал ряд требований, которые министры считали необходимым включить в прилагаемый к договору протокол. Горбачев согласился встретиться с премьером 19 августа для обсуждения предложений, но их характер был таков, что компромисс уже едва ли мог быть достигнут.
Все это привело к тому, что итогом «новоогаревского процесса» еще до 19 августа стало создание документа, который означал прекращение существования СССР как единого государства. Возможное подписание договора еще не означало бы «мгновенного» исчезновения СССР, поскольку еще сохранялись единая армия, валюта, связывающая советское пространство инфраструктура (энергетическая, транспортная и т. д.), но их раздел при сознательной ликвидации общих управленческих институтов становился вопросом ближайшего времени. Подготовленный к подписанию проект договора, по своей сути, легализовал отношения между бывшими союзными республиками, зафиксированные позднее в декабрьских документах 1991 г.
Политический кризис 19–21 августа 1991 г. К середине 1988 г. деструктивные процессы в стране развивались столь интенсивно, что для восстановления элементарной управляемости обычных мер было уже недостаточно. И это осознавали все политические силы. За право вывода страны из кризиса боролись два четко обозначившихся центра политической власти: союзное руководство за вычетом Горбачева и российские лидеры. На бескомпромиссность противостояния повлияло то, что за каждым из них стояли не просто личностные амбиции, а различные представления о путях экономического, политического и национально-государственного развития страны. Первые выступали за социалистический выбор, развитие системы Советов, сохранение единого государства в рамках СССР. Вторые заявляли о приверженности либеральным подходам в экономике, о необходимости изменения советской системы, считали возможным осуществить это лишь в рамках конфедеративного союза государств.
Высшие руководители СССР возражали против намеченного на 20 августа подписания Союзного договора. Потерпев неудачу в попытках убедить Горбачева внести в текст необходимые изменения, они решили действовать самостоятельно. В отсутствие Президента СССР (он находился на отдыхе в Крыму) 18 августа на одном из «объектов» КГБ в Москве был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). В его состав вошли О. Д. Бакланов (первый заместитель председателя Совета обороны СССР), В. А. Крючков (председатель КГБ СССР), В. С. Павлов (премьерминистр СССР), Б. К. Пуго (министр внутренних дел СССР), В. А. Стародубцев (председатель Крестьянского союза СССР), А. И. Тизяков (президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР), Д. Т. Язов (министр обороны СССР), Г. И. Янаев (вице-президент СССР). Состав комитета был призван продемонстрировать единство высших органов власти и основных социальных групп в их озабоченности судьбой Союза. Вечером того же дня прервал свой отпуск и вернулся в Москву председатель Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов, который, однако, в состав ГКЧП не вошел.
Утром 19 августа был обнародован указ вице-президента Г. И. Янаева, в котором сообщалось о «невозможности» Горбачева выполнять обязанности президента «по состоянию здоровья» и о вступлении в исполнение обязанностей главы государства самого Янаева. Вторым документом было «Заявление советского руководства», подписанное Янаевым, Павловым и Баклановым, где сообщалось, что в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 19 августа вводится чрезвычайное положение, осуществлять режим которого был призван ГКЧП. Третьим документом комитета было «Обращение к советскому народу», где впервые на столь высоком уровне констатировалось, что «начатая по инициативе М. С. Горбачева политика реформ… зашла в тупик», и анализировались причины, вызвавшие «безверие, апатию и отчаянье», потерю доверия к власти и неуправляемость страны. В числе главных причин называлось «возникновение экстремистских сил, взявших курс на ликвидацию Советского Союза и захват власти любой ценой».
В четвертом документе — «Постановлении ГКЧП № 1» перечислялся комплекс первоочередных для исполнения мер: незамедлительное расформирование структур власти и управления, военизированных формирований, противоречащих Конституции СССР и законам СССР; подтверждение недействительности законов и решений, противоречащих Конституции и законам СССР, приоритет общесоюзного законодательства; приостановка деятельности политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки. Далее следовали меры по охране общественного порядка и безопасности государства, общества и граждан, меры, не допускающие проведения митингов, уличных шествий и демонстраций, а также забастовок, меры по установлению контроля над средствами массовой информации, по наведению порядка и дисциплины во всех сферах жизни общества. Правотворчество ГКЧП было подкреплено вводом в столицу войск (4 тыс. солдат и офицеров) и бронетехники.
Российское руководство, преимущественно против которого была направлена активность ГКЧП, оперативно, продуманно и комплексно отреагировало на действия комитета. Во-первых, была развернута мощная информационная кампания. На одно из центральных мест вышла тема «заботы» о Президенте СССР и его здоровье, что было призвано сфокусировать внимание на сомнительности повода отстранения Горбачева от должности. Удалось демонизировать ГКЧП, назвав в первый же день происходящее «путчем хунты», что вызывало ассоциации с образами кровавых диктаторов и правового беспредела. Во-вторых, российские руководители призвали под стены Белого дома своих сторонников и старались на протяжении всего периода противостояния сохранять «живое кольцо» (по разным сведениям там находилось от 4 до 90 тысяч «защитников»). Это было важным сдерживающим фактором, поскольку противостоящие стороны осознавали политические последствия возможного кровопролития. В-третьих, Ельцин, отталкиваясь от идеи утраты легитимности союзным руководством в связи с «совершением государственного преступления», подписал серию указов, которыми переподчинил себе все органы исполнительной власти СССР, находящиеся на территории РСФСР, в их числе — подразделения КГБ, МВД и МО СССР. Противостояние между сторонниками ГКЧП и российских властей происходило лишь в центре столицы. Руководители других союзных республик, а также областей и краев России чаще проявляли сдержанность, ограничиваясь принятием документов, в которых выражалась готовность следовать Конституции СССР и российским законам и осуждалось введение чрезвычайного положения.
На исход событий 19–21 августа 1991 г. повлияли не столько силовые факторы или правовая обоснованность позиций сторон, сколько чувство политической ситуации, умение собрать в нужный момент и в нужном месте своих сторонников и поставить противника в такие условия, в которых даже численное или силовое превосходство не принесет ему победу. Сказалось и нежелание силовых структур (армии, КГБ, МВД) участвовать в политических «разборках». Активное неприятие ГКЧП со стороны ряда высокопоставленных военных во многом предрешило исход начавшегося 19 августа противостояния.
В ночь с 20 на 21 августа произошел инцидент, оказавший значительное влияние на развитие политической ситуации. При странных обстоятельствах погибли три молодых человека из числа «защитников» Белого дома. Последовавшее позже расследование этих событий показало, что случившееся было скорее даже не несчастным случаем, а результатом заранее продуманной провокации. Тем не менее факт пролития крови «мирных» жителей находящимися в подчинении.
ГКЧП военными стал последней каплей, которая предрешила конец колебаний и без того неустойчивых сторонников комитета и позволила российскому руководству начать развернутое политическое наступление на своих противников и одержать полную и безоговорочную победу.
События 19–21 августа можно было рассматривать и как проявление острого политического кризиса, и как попытку государственного переворота. Многое зависело от позиции Горбачева, которая не была ясна ни для одной из конфликтующих сторон. Было важно, кто первым встретится с Горбачевым и «перетянет» его на свою сторону. В Форос к Горбачеву почти одновременно прибыли и сторонники ГКЧП, и представители российского руководства во главе с вице-президентом А. В. Руцким. Горбачев сделал свой выбор, отказался принять «заговорщиков» и поздним вечером 21 августа вернулся в Москву в окружении «победителей». В последующие дни по распоряжению Генерального прокурора России В. Г. Степанкова члены ГКЧП были задержаны и изолированы.
