Иаков и Исав принадлежат патриархальной истории Израиля. Несмотря на кровное родство двух братьев, высшую милость Божью, дающую счастливую возможность сыграть в истории искупления исключительную роль (носителя мессианского обетования), обретает Иаков, тогда как Исав в отношении той же исключительной роли познает отвержение Божье. Малахия прежде всего имеет в виду народы Израиля и Эдома, праотцами которых были Иаков и Исав (ср.: Быт. 25:21—23). Стало быть, делать вывод, что всякий идумей был отвержен или осужден, то же самое, что полагать, будто всякий израильтянин был спасен.
Современникам Малахии, должно быть, казалось, что пророк жестоко ошибался, когда апеллировал к историческим судьбам народов Израиля и Эдома для доказательства избранничества Израиля. Если Бог предпочел Иакова Исаву (Израиля — Эдому), тогда почему Он допустил избранному народу пострадать от полного опустошения своей отчизны Навуходоносором в 587 г. до н. э., а затем провести семьдесят лет в вавилонском плену, тогда как Эдом уцелел и, казалось, даже выиграл от урона, нанесенного Израилю? Глядя на разорение своих израильских братьев, эдомитяне не просто злорадствовали, они оказывали деятельную помощь вавилонским захватчикам, выступая в роли осведомителей и отрезая израильтянам пути к отступлению (Пс. 136:7; Иез. 25:12–14; 35:15; Авд. 8–16).
Малахия подкрепляет свое утверждение ссылкой на Иеремию. За две сотни лет до Малахии пророк Иеремия объявил о грядущем (для той эпохи) суде над Иудеей: «И сделаю Иерусалим грудою камней, жилищем шакалов, и города Иудеи сделаю пустынею, без жителей» (Иер. 9:11). Пророчествуя о том же для Эдома, Малахия поясняет, что, подобно Иудее, Эдому не избежать праведного суда Божьего. По–видимому, кара настигла Эдом через набатеев, постепенно вытеснивших эдомитян из их отчизны в 550—400 гг. до н. э., после чего эдомитяне заселили Южную Палестину, область, позднее названную Идумеей. Полукочевые племена набатеев привели в запустение города Эдома, потому что их стада, потребляя зеленый покров в качестве подножного корма, полностью истребили в окрестностях этих городов пахотную землю. Если Иуде будет даровано восстановление, в чем отразится любовь Господа к избранному народу, то суд над Эдомом пребудет неизменным и непреложным. Отдельные идумей (эдомитяне) будут оставлены (как следует из 1:4; ср. с идумеями, позднее приступавшими ко Христу, Мк. 3:8), однако как народ они исчезнут с лица земли навсегда.
Первый диалог завершается исповеданием Божьего всемогущества в мире. Будущее всеобщее поклонение Господу (его нередко ошибочно трактуют в свете универсализма, находящего все языческие религии угодными Богу) является подтемой книги, ее Малахия освещает в 1:11,14 и 3:12.
1:6–2:9 Обличение скупых жертвоприношений Израиля
Действительно ли мы любим Бога превыше всего? С благоговением ли мы поклоняемся и служим Ему? В этом втором диалоге Малахия переходит в «контратаку» по поводу жалоб, о которых шла речь в первом диалоге. Сомнению следует подвергать не любовь Бога к Израилю, а наоборот, любовь Израиля к Богу. Хотя Малахия и признает, что весь народ повинен в оскорблении Бога, которое проглядывает в скупости приношений (1:14), обличает он в этом прежде всего священников Израиля. Это объясняется тем, что обязанностью священников было хранить святилище от осквернения и тщательно проверять всякое приношение, чтобы исключить слепых, хромых и уродливых животных (Лев. 22:17–25; Втор. 15:21; 17:1).
Чтобы ярче высветить грех священников, Малахия противопоставляет честь, с готовностью воздаваемую ими тем, кого почитают, тому ужасному бесчестью, которое они совершают в отношении Бога. Он предлагает своим слушателям испытать качество своих приношений, поднеся их не Богу, а всего лишь князю. Логика Малахии неопровержима. Обыкновенный правитель, некий господин или чей–то отец получают честь большую, нежели та, которую Израиль воздает Богу, своему верховному Отцу, Господу и Царю великому (1:6,14; в светском понимании титул царь великий обычно применялся в отношении к императору или сюзерену, как в 4 Цар. 18:19,28).
Священники, обличенные Малахией, были серьезно озадачены. Разумеется, они занимались самообманом, полагая, что в деле поклонения и служения Богу лучше мало, чем ничего, лучше теплое, чем прохладное. Однако Господь предпочитает запретить это небрежное, непочтительное, лицемерное поклонение полностью (10; ср.:Ис. 1:11–15; 29:13 и Отк. 3:15–16).
Священники не сумели сохранить чистоты Храма, и Господь предупреждает их, что они понесут наказание за свое преступление. Они не почитали Господа (бесславя имя Его; 1:6), не воздавая Ему славы (2:2), поэтому сделаются презренными и униженными перед всем народом (2:9). Они бесславили Бога (1:7), поэтому Он обесславит их и признает неспособными к служению у жертвенника. Подобно тому, как нечистоты удалялись от святилища и сжигались (Лев. 4:11 — 12), так же удалены будут и священники (2:3). Они осмеливались благословлять народ Божий, словно бы приношения Израиля были благоугодны Ему и словно бы Он очистил Израиль, посему–то Бог проклянет их благословения (2:2). Как писал Матью Генри: «Что может осквернить имя Господне больше, чем недостойное поведение тех, чье дело есть чтить его?»
1:11 — самое спорное место в Книге Пророка Малахии. Удивляет, когда пророк говорит, что будут приносить фимиам… чистую жертву на всяком месте, а не исключительно в Иерусалимском храме, как требовалось в соответствии со Втор. 12 при жизни самого Малахии (ср.: 3:3—4; 4:4). Ключом к толкованию 1:11 является понимание фразы от востока солнца до запада в эсхатологическом смысле (ср.: Пс. 49:1; 112:3; Ис. 45:6; 59:19). Оба текста из Исайи указывают на объединение всех народов в духовную семью Авраама, тот же смысл имеют и слова Малахии. Это чаяние с большей ясностью определено в таких текстах, как Ис. 19:19–25 и 66:19–21, где говорится, что все народы дадут своих «левитов» и будут приносить достойные жертвы истинному Богу. (Ср.: Пс. 46; Иер. 4:1—2; Соф. 2:11; Зах. 2:11; 8:23.)
Можно подумать, будто Малахия полагал, что эти обетования начали исполняться в его время через обращение язычников в иудаизм. Однако смелость изречения в 1:11 совершенно несопоставима с весьма скромным числом имевшихся в ту эпоху обращенных язычников, и понятно, что пророк указывает на грядущее, более полное исполнение его пророчества.
Это напоминание о Божьем замысле обращения народов, в соответствии с которым Израиль станет для язычников благословением (ср.: 3:12 и Быт. 12:2—3), указывает на Храм как на средоточие этого замысла (напр.: Ис. 2:1—5). Здесь проявился характерный для Малахии интерес к последним временам (ср., напр.: 3:1—5,17; 4:1—6), который прибавляет обличительной силы осуждению им современников за равнодушное и небрежное отношение к установленному обряду. Малахия вскрыл лицемерие священников, сопоставив почитание ими земных властей и небрежение их к Богу; теперь он переходит к бичеванию того же лицемерия, сопоставляя осквернение священниками имени Божьего с прославлением Господа в день Его пришествия воистину искупленными и их благоугодными жертвами. (Ср. Мф. 8:10–12, где Иисус для обличения Своих современников прибегает к аналогичному доводу.)
2:10–16 Свидетельство Господа против браков с язычниками и недопустимых разводов
Почему Бог требует, чтобы муж восстановил добрые отношения с женой прежде, чем обратится к Нему с молитвой (см.: 1 Пет. 3:7; ср.: Мф. 5:23–24)? Малахия отвечает на это так: брак — это не контракт, не двусторонние отношения мужа и жены, а завет, трехсторонние ответственные отношения, в которых Бог выступает свидетелем, а супружеская чета неизменно предстоит перед Ним.
Малахия начинает третий диалог (10) с горестной констатации вероломства израильтян по отношению друг к другу, которое оскверняет завет избранного народа с Богом, Отцом и Создателем Израиля (Втор. 32:6; ср.: Ис. 27:11; 43:15; Иер. 31:9). Малахия возвещает об осуждении Божьем двух преступлений против брака, не обязательно связанных друг с другом. Первое состоит в обычае жениться на язычницах (11 — 12; ср. Неем. 13:29, где говорится, что, «принимая в сожительство чужеземных жен», священники оскверняют «завет священнический и левитский»), второе — в разводе под предлогом антипатии (13–16).
Малахия высказывает радикальные воззрения на брак: он уподобляет его завету между мужем и женой. Требования, возлагаемые таким заветом на мужа, равносильны тем, что позже будут выдвинуты нашим Спасителем и новозаветными апостолами. Несомненно, столь возвышенные мысли о браке заставили многих комментаторов усомниться в том, что Малахия имел в виду брак в буквальном смысле этого слова. Предполагают, что Малахия использовал брак в качестве метафоры для изображения отношений Израиля с Богом. Против такой гипотезы, однако, говорит тот факт, что в Священном Писании везде, где появляется брачная метафора, Бог всегда представляется в качестве мужа, а не жены, как в данном случае. Некоторые полагают, что фраза она… законная жена твоя (14) просто указывает на жену–еврейку, то есть женщину, заключившую тот же религиозный завет с Господом, что и ее муж. Однако наиболее убедительным остается традиционное толкование, утверждающее, что Малахия имеет в виду именно брачный завет.
