Все выжидающе посмотрели на Эгвейн. Застегивавшая платье Мирелле стояла у девушки за спиной, но Эгвейн затылком чувствовала ее взгляд.
— Да-да, — сказала она, — пожалуй, так будет лучше всего.
ГЛАВА 36. «Мы обрели Амерлин»
Подняв голову с подушки и оглядевшись по сторонам, Эгвейн в первое мгновение удивилась, обнаружив себя в большой кровати под балдахином. Лучи утреннего солнца проникали сквозь занавески в окна просторной спальни, а возле умывальника с кувшином горячей воды уже хлопотала пухленькая миловидная женщина в скромном сером шерстяном платье. Потребовалось усилие, чтобы припомнить — это Чеза, личная служанка Амерлин. Ее служанка. На узеньком столике, перед заключенным в серебряную раму зеркалом, где лежали расческа и гребень, уже стоял прикрытый поднос. В воздухе витали запахи свежего хлеба и печеных груш.
Комнату эту Анайя приготовила заранее, к прибытию Эгвейн. Обстановка была, конечно же, разномастная, но все — от обитого зеленым шелком мягкого кресла до стоявшего в углу высокого зеркала в резной раме с остатками позолоты и изукрашенного искусной резьбой шкафа, где ныне висели вещи Эгвейн
— по меркам Салидара представлялось роскошным. К сожалению, у Анайи оказался своеобразный вкус — она отличалась чрезмерным пристрастием к пенистым кружевам и оборкам, а потому в этой комнате они были повсюду. Они окаймляли и балдахин над кроватью, и откинутые в сторону прикроватные занавеси, и одеяло, и тонкую шелковую простыню. Кружевными были и занавески на окнах, и наволочки на подушках. Эгвейн со вздохом откинулась назад — ей казалось, что она вот-вот утонет в кружевах.
Уже после того, как Шириам с компанией привели ее сюда — оказывается, они называли это здание Малой Башней, — было немало разговоров. Причем говорили по большей части они, а Эгвейн слушала и иногда задавала вопросы. Отвечали на них, лишь если считали нужным, в противном случае говорили, что сейчас это не главное. По существу, их не интересовали ни намерения Ранда, ни возможные действия Койрен. Посольство Малой Башни находилось на пути в Кэймлин, и возглавляла его Мерана, знавшая, по их мнению, что следует делать. Правда, что именно, они, кажется, представляли себе смутно. Зато о вещах, по их представлению, важных они говорили долго и охотно.
Оказывается, Малая Башня отправила посольства решительно ко всем правителям. Рассказывая о каждом по очереди, Айз Седай упирали на то, что именно его поддержка жизненно необходима для Салидара. Похоже, все они были нужны в равной степени. Создавалось впечатление, что все может пойти прахом, если их не поддержит даже один— единственный правитель.
Выяснилось также, что Гарет Брин собирает войско, которое со временем станет достаточно сильным, чтобы позволить им — ей — открыто выступить против Элайды, если до того дойдет дело. Но они, похоже, считали, что, несмотря на требование Элайды вернуться в Башню, до столкновения не дойдет. Видимо, по их мнению, весть об избрании Амерлин Эгвейн ал'Вир должна убедить колеблющихся Айз Седай явиться в Салидар, а возможно, даже переманить туда некоторых сестер из Башни. Оставалась угроза со стороны Белоплащников, но они почему-то бездействовали. Таким образом, Салидар находился в благоприятном положении, и они могли позволить себе не спешить. Что же до Логайна, который был Исцелен, так же как Суан и Лиане — да-да. Лиане тоже Исцелена, а как же иначе?.. — то о нем упомянули чуть ли не мимоходом.
— Тебе не о чем беспокоиться, — заверила Шириам. Она стояла рядом с Эгвейн, сидевшей в мягком кресле, а остальные полукругом обступили ее. — Совет будет спорить, укрощать его или нет, покуда он не умрет от старости и вопрос не решится сам собой.
Эгвейн попыталась сдержать зевок — час был поздний, — и Анайя, видать, приметив это, сказала:
— Мы должны дать ей поспать. Завтрашний день будет почти таким же важным и трудным, как и сегодня, дитя… — осекшись, она тихонько рассмеялась и тут же поправилась: — Мать. Да, Мать, завтра тоже важный день. Мы пришлем Чезу помочь тебе подготовиться ко сну.
Но и после их ухода улечься оказалось не так-то просто. Пока Чеза расстегивала платье, появилась Романда, считавшая необходимым предложить новоиспеченной амерлин свои советы. А едва Романда ушла, тут же нагрянула Лилейн — Голубая сестра словно караулила, когда уйдет Желтая. Эгвейн уже лежала в постели, и у нее слипались глаза, но Лилейн решительно выпроводила Чезу и одарила Амерлин своими советами, тепло, чуть ли не нежно при этом улыбаясь. Советы Лилейн ничуть не походили на советы Романды, и, ясное дело, пожелания обеих отличались от высказанных Шириам. Обе выражали уверенность в том, что первое время Амерлин трудно будет обойтись без наставлений, и каждая считала именно себя наиболее подходящей для роли наставницы. Открыто этого, разумеется, не говорили, но понять намеки было вовсе не трудно. Если поверить любой из них, выходило, что затеи всех прочих чреваты неисчислимыми бедствиями.
К тому времени, когда Эгвейн, направив Силу, загасила наконец лампы, она начала бояться, что всю ночь ее будут мучить кошмары. Может, так оно и было, но запомнились ей только два. В одном она, Амерлин, — Айз Седай, не принявшая Обетов, — правила Башней, но все, что бы она ни делала, оборачивалось несчастьем. Чтобы прервать этот сон, ей пришлось пробудиться. Но Эгвейн знала, что он ничего не означает. Во многом он походил на то, что ей пришлось испытать в тер'ангриале во время испытания на звание Принятой. Не образами, конечно, — ощущения были сходными. Ей было известно, что они не имеют никакого отношения к действительности, во всяком случае, к этой действительности. Другой сон был просто глупостью, которой после пережитого вполне следовало ожидать. Теперь Эгвейн знала о снах достаточно и поняла это без труда. Ей привиделось, как Шириам сорвала с ее плеч накидку и все вокруг принялись потешаться над Эгвейн, указывая пальцами на дурочку, поверившую, будто восемнадцатилетнюю девчонку и вправду могут избрать Амерлин. Смеялись не только Айз Седай, но и Хранительницы Мудрости, и их ученицы, и Ранд, и Мэт, и Перрин, и Илэйн — все, кого она знала. Стоя обнаженной под их взглядами, она судорожно пыталась натянуть на себя платье Принятой, которое подошло бы разве что десятилетней девочке.Ну нельзя же весь день лежать в постели, Мать.
Эгвейн открыла глаза.
Лицо Чезы было насмешливо-строгим, в глазах горел зеленый огонек. Будучи по меньшей мере вдвое старше Эгвейн, она с самого начала приняла ту особую почтительную и одновременно чуть ли не фамильярную манеру держаться, которая свойственна старым слугам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
