Посещение столовой ознаменовалась скандалом. То ли я привлекаю к себе всяческие приключения, то ли день был такой. Некогда приличное кафе приобрело вид солдатской забегаловки. Простецкая раздача с шумными тетками и слишком часто звучавшим словом «Кончилось», излишне увеличенное количество солдафонов на метр квадратный создавали атмосферу заштатного учреждения. Всего полтора месяца здесь не был! Нет, устроить лучше всегда тяжелей, чем хуже.
— Эй, салага, подвинься.
Два отвязных типа в темном камуфляже попытались внаглую пройти вперед нас, но внезапно натолкнулись на мое крепкое плечо. Попытка подвинуть мою тушку не удалась и мне в лицо тут же уставилась багровеющая усатая морда.
— Ты ничего не попутал, салажонок? С тобой сейчас целый кап три говорит!
— Да хоть адмирал, мне как-то пох.
Занесенную для удара руку морячка ловко перехватил Зайцев.
— А ты еще что за хрен моржовый!
Речь блудного капитана прервал смачный удар прямо в подбородок. А Слава у нас молодец!
— Что еще за беспорядки нарушаем, граждане? — к нам тут же протиснулся дежурный по столовой, заметил Зайцева и сразу же вытянулся. — Товарищ полковник!
— Капитан, ты что за бардак тут устроил? Это столовая или казарма задрищенского гарнизона? Что такое у тебя творится!
Каптри уже встал с пола и с недовольной миной наблюдал за выволочкой дежурного капитана.
— Виноват, товарищ полковник!
— А вы кто такие, доложить немедленно! — Зайцев грозно воззрился на виноватых. А они же себя таковыми вовсе не ощущали.
— Чтобы я каждой тыловой крысе…
Я застыл на месте. Во дурак-морячок!
— Дежурный, наряд сюда быстро! Этих на гауптвахту и от их командира рапорт сегодня же мне на стол!
Каптри, видать, уже успели что-то втолковывать дядьки в таком же камуфляже, и он заметно побледнел, осознав с кем связался. Думаю, этот бродяга заочно слышал о нашем полковнике много чего хорошего и…нехорошего. Вон как напрягся.
Поели супчика, называется. Зайцев решил проблему питания проще, помдежу по столовой были вручены в руки судки с котлетами и салатами. Я затарился хлебом и пирогами. Поварихи суетились передо мной с натянутыми улыбками, предлагая на выбор и указывая, что на раздаче самое свежее. Думаю, они мою физиономию срисовали и запомнили. Пригодится в будущем. Ярослав появился уже перед зданием штаба с каким-то темным пакетом в руках. Отпустив помдежа, он достал бутылку коньяка, разлил и не чокаясь, выпил.
— Распустились засранцы!
— И что с этим каптри будет? Посадишь?
— Еще чего! Это же морпех из «Нерп», элитный отряд. Просто к дисциплине не приучен. За поведение схлопочет устный выговор, а вот за то, что удар пропустил, наказание уже будет соответствующим.
Я молча кивнул. В принципе справедливо. Но Центр резко перестал быть уютным местечком. Ну, где военные, там и бардак. Отсюда, наверное, их бесконечное стремление к порядку.
— Эти старперы счастливые семидесятые в наших мирах и просрали. В почти одинаковой последовательности. Наверху не оказалось никого, кто мог бы в экономику. Косыгин не в счет, но и он не мудрец. Молодые из институтов не лучше. Они уже чертовы рыночники, но не настоящие рыночники, а книжные. Дорвались до власти в девяностые и такое устроили, что потом и вовсе не разгрести было. Им, млять, колхоз доверить нельзя было, а отдали страну на растерзание!
— Как же вы смогли?
— Да повезло. Целых два профессора сюда попали и совершенно из разных миров. В одном Россия довольно успешно вписалась в мировое разделение труда, в другой реальности лютый бардак и нескончаемые девяностые. Так что прикинули ситуацию с разных углов. И помнят они до хрена чего того, что происходил в мире именно в семидесятые.
— Это как? Я вот ни фига не помню из своего прошлого.
— Да ладно? Евген иное говорил. Много чего с тебя родимого выжали. У нас там на подкорке чего только не хранится. Просто память устроена так, что добраться до этих воспоминаний несведущему человеку бесконечно сложно. Ну это ты у Листьева сам спроси. У него целая теория на этот счет существует. Ему даже под эту тему научно-исследовательский институт открыли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я подавленно молчал. Люди тут вон какими делами ворочают, а я камешки на огородах собираю.
— Ситуация в мире капитализма в те годы была аховая. Сплошные кризисы, финансовый с Бретон-Вудской валютной системой, которую срочно переделали в Ямайскую, затем топливный из-за войны Судного дня, а там и другие подоспели. Грех таким было не воспользоваться. Потому наша тесная группа товарищей в первую очередь обратила свои взоры на внешнюю экономику. Благо во всяких Внешторгах и банках люди сидели опытные. Им воли не давали, а все больше норовили стукнуть по рукам. Ну и под это дело мы создали ряд липовых и полуофициальных контор. Да и коммунистов местных использовали. А чего им все на халяву от нас помощь получать? Пусть попотеют с наше. Тут как раз революции в Греции и Испании подоспели, ну и мы малость там подсуетились. Чтобы всякие левые движения получили свою порцию пирога.
— Мы это ГРУ и Центр?
— Тогда еще была Секция.
Ярослав разлил еще по одной. Пили мелкими рюмками под хорошую закуску, потому почти не захмелели. Не знаю, почему Зайцев решил ввести меня в курс дела, но информация лишней не бывает.
— Потому Союз на инсайде успел заработать кучу денег и влезть в разные гешефты. Когда американцы опомнились и начали переговоры, мы успели подмять под себя целые отрасли в Европе.
— И как разошлись?
— Да никак! Переговоры были чисто политические. Европу решили не делить, потихоньку убрать войска и демилитаризировать. Ну это процесс небыстрый, до сих пор идет и будет двигаться, не знаю сколько лет.
— А европейцы?
— А кто их спрашивает? Англичане в этот раз из кризиса вылезти не смогли. Заработать, как в других реальностях на американской бирже не дали, газ тоже найти. Всякие там странные происшествия под водой постоянно случались. А без экономики какая на фиг армия и флот? Одни сокращения. Французам мы до сих пор по губам в Африке даем. Да и левые там свою предвыборную кампанию строят на политике разоружения. Их промышленников мы заманили совместными космическими проектами.
— Умно!
— Ну так американцы не всесильны, а мы с Европейским агентством готовим высадку на Луну и установку там базы. Но я тебе этого не говорил.
— Хрена себе.
— Ну и к союзникам отношение уже так себе. Ведь в семидесятые Чехия и Венгрия здорово поднялись на советских дешевых сырьевых ресурсах, а продавали нам оборудование и машины по хорошей цене, имея в своем распоряжении необъятный рынок. Так что шиш им, а не благоденствие за наш счет! Пришлось делиться и работать больше, попутно урезая социальные льготы. Так сказать, на собственной шкуре ощутили прелесть отказа от социализма. У них сейчас резко растут левые настроения и поддержка партии. Вот полякам не повезло, спасать их не стали. Экономика рухнула, страна в долгах, как в шелках. Для сбрасывания пара разрешили широкую эмиграцию. Польша стремительно тускнеет и хиреет, наука остальным. Восточноевропейцы вдруг резко начали нас любить.
— Умно, — я качал головой. Оказались среди попаданцев деловые люди, а среди местных смелые. — А что немцы? Объединяются?
— Не, — покачал головой Ярослав. — Осси не согласны, они умудрились одними из первых получить наш инсайд и даже на нем не хило навариться.
— Штази?
— Ну не только. Им много кто среди наших симпатизирует. Единственные, почитай, союзники были, которых сволочи из Политбюро в перестройку слили. Мне даже кажется, что это было сделано намеренно. Страна бедная ресурсами и промышленностью.
— А чего не хотят?
— Уровень жизни в ГДР благодаря нашим действиям и суете их функционеров постоянно растет. Эмигрантов из Восточной Европы немцы с удовольствием привечают. Надо же кому-то на новых заводах работать?
