— Где капитан Эшара? — требовательно спросил Вермаас.
— Кто?
— Брат-капитан Аларик Эшара, командир Третьей роты Имперских Кулаков.
— Никогда о таком не слышал, — признался Хоук.
Вермаас кивнул двоим десантникам, и Хоука препроводили к кораблю.
— Куда вы меня везете? — поинтересовался он.
— Домой, солдат, — ответил сержант Вермаас.
Хоук улыбнулся и поднялся на борт «Громового ястреба».
Врата Ада
Око Ужаса постоянно окружено яростными варп-штормами, которые делают навигацию практически невозможной. Врата Кадии — самое известное исключение из этого правила: в этом месте штормы редки, и суда могут путешествовать в Око и обратно с относительной безопасностью (если такое слово вообще может быть применимо к путешествию в это сумрачное царство).
Однако существуют и другие точки перехода. Знание об этих вратах и контроль над ними представляют огромную ценность, так как с их помощью легионы-предатели могут беспрепятственно наносить удары по Империуму. Один такой проход расположен в системе Пердиктор. Бывшая когда-то частью Империума, система пала жертвой демагогов, которые склонили ее население к служению богам Хаоса. Этому служению они предались с таким рвением, что ближайший к системе варп-шторм, перекрывавший путь в аномалию, стал нестабильным, резко расширился, охватил весь Пердиктор и втянул систему в Око Ужаса. Когда шторм отступил, от нее мало что осталось, кроме развалин, населенных безумными мутантами. Однако время от времени падшие обитатели Пердиктора чувствуют потребность вновь пережить историю своей гибели, и тогда они собираются в руинах своей бывшей столицы и со стенаниями возносят святотатственные молитвы Оку Ужаса, которое зияет в небе над их головами. В ответ на эти призывы варп-шторм опять проносится по системе, и боги вновь ступают на поверхность Пердиктора; так продолжается, пока шторм не отступит и планета не вернется в пространство реальности.
Сейчас Пердиктор служит своего рода паромом для переправы сквозь варп-шторма. Корабли встают на якорь у планеты, когда она находится в варпе, и отправляются дальше, когда шторм утихает. Легионы Хаоса тысячелетиями поддерживают здесь непрочные базы, стараясь установить контроль над системой и управлять мутантами-фанатиками, чья нечистая вера служит ключом к этим вратам.
Таким образом, когда кузнец войны Хонсу и его гранд-роты направлялись обратно на Медренгард после кампании на Гидре Кордатус, цитадель Железных Воинов на Пердикторе получила сообщение, предписывавшее подготовить ритуал вызывания шторма. Железные Воины часто пользовались данными вратами, стражем которых был принц демонов Хаэрон: выполнять эту священную обязанность ему поручил сам Пертурабо. Лорд Хаэрон, как и положено, приказал для проведения ритуала созвать общины мутантов в разрушенный город Джатаал.
Однако подходы к городу оказались перекрыты воинами из Черного Легиона под командованием Некиссара Ван Даала, что привело лорда Хаэрона в ярость. Некиссар утверждал, что преследователи буквально висят на хвосте у флота Хонсу, и это поставит тайну врат под угрозу. Ни принц Хаоса, ни капитан космодесантников-предателей не отличались терпением дипломатов, и всего через несколько часов тяжеловооруженные ударные группы Железных Воинов начали передвижение по руинам города и в его окрестностях, намереваясь прорвать блокаду Черного Легиона.
Изжелта-зеленая молния рассекла небо, заливая изумрудным сиянием развалины шпилей и осыпающиеся стены Пердиктора. Призрачные отблески молний выхватывали из тьмы силуэт принца демонов Хаэрона из легиона Железных Воинов: он стоял под проливным дождем, и потоки воды струились по его вычурному доспеху. Вода с горечью соли заполняла воронки и пенными реками бежала по колеям, оставленным его бронемашинами. Город, раскинувшийся под угрюмыми облаками, искрил разрядами психической энергии. Хаэрон рассматривал брешь, которую его артиллерия проделала в куртине: пролом охраняли воины в доспехах Черного Легиона, мешая ему собрать безумцев, населявших город, и провести ритуал, благодаря которому откроются врата в Око Ужаса. Рокот грома говорил, что шторм уже рядом и у Хаэрона и его войска остается не так много времени исполнить намеченное. Флот кузнеца войны Хонсу быстро приближался к планете, и нужно было обеспечить кораблям беспрепятственный переход.
Открыть врата приказал сам Пертурабо, а Хаэрон был не так силен, чтобы не бояться гнева демонического прародителя своего легиона. Или приказ будет исполнен, или он поплатится за неудачу собственной жизнью. Отвернувшись от бреши, он посмотрел на Черного легионера — двое из избранных воинов принца удерживали пленника, прижимая его к выступающей из земли плите рокрита. Без доспеха, израненный, пленник истекал кровью, и покрасневшая дождевая вода струилась по плите в одну из воронок. Позади него выстроились шеренги Железных Воинов, ожидавших от Хаэрона приказ атаковать.
Принц демонов наклонился к изуродованной жертве, в оскале обнажив желтые, капающие слюной клыки. Он достал из ножен черный меч, по лезвию которого пробегал призрачный свет, и прижал острие к груди пленного.
— Почему ваш легион встал у нас на пути? — прошипел Хаэрон и вдавил клинок в тело жертвы. Черный легионер застонал, его лицо исказилось от невыносимой боли. Принц провернул клинок, лезвие глубже вошло в плоть, и наконец жертва оказалась насаженной на меч, который теперь приподнимал ее над плитой.
— Спрашиваю в последний раз. Почему Черный Легион не дает мне открыть врата?
Легионер застонал — его тело под собственным весом соскользнуло ниже по клинку. Глаза воина закатились, и он прошептал:
— Врата должны остаться тайной. Нельзя, чтобы о них узнали в Империуме, а за вашим кузнецом войны наверняка идет погоня.
Не дав воину договорить, Хаэрон поднял меч, разрубая его тело надвое, и останки с плеском рухнули в воронку. Молния вновь расчертила небо, и прогрохотал гром. Принц демонов повернулся к своей армии; если лакеи Абаддона думают, что смогут помешать ему выполнить приказ примарха, то они сильно ошибаются.
Воздев клинок, с которого капала кровь, Хаэрон отдал команду начать наступление.
Демоны Кхорна карабкались по бронированной шкуре дредноута Железных Воинов, выбивая из нее искры. В безумной ярости они отрывали пластины саркофага, стремясь добраться до мягкой плоти воина, останки которого покоились внутри. Некиссар Ван Даал выдернул ревущий топор из покореженных доспехов сраженного принца демонов. Тело Хаэрона уже начало распадаться и, вытекая из прорех, оставленных в броне топором противника, шипело при соприкосновении с дождем. Ван Даал и его демоны победили принца, и теперь он, воздев топор к грозовым небесам, издал торжествующий рев.
Первый артиллерийский залп пришелся точно в центр бреши и уничтожил практически всех, кто там оказался. Огонь и осколки распороли воздух, с одинаковой легкостью разрывая как демоническую плоть, так и керамит. Дредноут упал, не устояв в цепочке взрывов, а от демонов, напавших на него, осталось лишь облако зловонного ихора. Легионеры Ван Даала исчезли в огне; сам он почувствовал чудовищную боль в левом боку, практически уничтоженном разорвавшимися снарядами. Он выронил топор и упал, заливая кровью землю, которая продолжала содрогаться от гулких залпов артиллерийского обстрела. Ван Даал не знал, сколько уже продолжается стрельба, и в сознании его не осталось ничего, кроме боли и шума. Наконец оглушительный рокот стих, и он попытался встать, но ног у него не было — их оторвало по середину бедра, и из-под брони белели обломки костей. Перекатившись на спину, он потянулся за топором уцелевшей рукой.
Пальцы его уже обхватили рукоять, когда оружие прижал к земле бронированный сапог. Ван Даал поднял затуманивающийся взгляд и, увидев воина в доспехе цвета вороненого железа с черными и желтыми шевронами, попытался заговорить, но голос изменил ему. Железный Воин протянул блестящую механическую руку и забрал у него топор.
— Хорошее оружие, — сказал Хонсу, кузнец войны из легиона Железных Воинов. Примериваясь, он взвесил топор в руке.
— Врата должны… остаться в тайне, — глухо проговорил Ван Даал, умирая.
Хонсу кивнул, а потом размахнулся и опустил топор на шею легионера. Отрубленная голова откатилась в провал бреши и с плеском рухнула в наполненную водой воронку.
— Так и будет, — пообещал кузнец войны.
Враг моего врага
Мужчина, которого схватил Обакс Закайо, был слишком слаб и не смог даже закричать, когда тот швырнул его в зубастую пасть плавильной печи. Очередное зверство, и никто из рабов даже не поднял головы — никто не осмелился. В гневе Закайо был непредсказуем, выбирал жертв совершенно случайно и по чистой прихоти мог выместить злобу на любом из рабов, заточенных в этом жарком аду.
