окончила вечерний институт стали и сплавов. Отец, Владимир Ефимович, Олега воспитывал довольно строго, иногда мог угостить ремешком. Учителя в школе Олегу оценки не завышали и из общего числа, в принципе, не выделяли, одевался он не лучше нас. Это я к тому, что, в основном, большая часть людей в СССР жила приблизительно одинаково.
Были начальники разного уровня: дирекция, бухгалтерия и прочие, которые воровали в своих конторах, но они делали это тайно, не выпячивая собственные доходы на обозрение, в отличие от нынешних. Они обычно ходили в старой одежде, постоянно плакались, что у них нет денег и даже, специально, иногда, занимали небольшие суммы перед получкой. Несколько фамилий таких людей я могу назвать. Они все жили в нашем доме, и я был с ними знаком. Их потом посадили. Но так везло не всем. Обычно ОБХСС старался не брать начальников за задницу, так как многие начальники являлись номенклатурными работниками, то есть, на должность их утверждали партийные и советские органы, а Партия ошибаться не могла!
Многие простые трудящиеся, для подспорья семейному бюджету и повышения своего уровня жизни, тащили с предприятий всё, что могли: от скрепок до кусков мяса. Это не считалось шибко зазорным. Даже была хорошая песня: «Всё кругом колхозное, всё кругом моё!». Несмотря на это, предприятия не прогорали и продолжали успешно работать, ежегодно повышая производительность на 0,5 — 2% (за перевыполнение плана полагалась премия!)
Из тех лет пришло понятие «лимитчик», «лимита». Молодёжь из сельской глубинки, хотевшая жить в городе, приезжала учиться в Москву в ПТУ, обеспечивалась общежитием, а после окончания учебы — работой на стройке или в промышленности. Через 10 лет работы они могли получить бесплатно постоянную прописку и бесплатную квартиру. Кстати, при многих крупных заводах существовали институты — ВТУЗы. Это институты при заводе, в которых заводская рабочая молодежь могла учиться и получать высшее образование вечером после работы. Напомню, что обучение во всех учебных заведениях Страны было бесплатным.
Если человек не имел высшего образования, но не боялся тяжелой физической работы и имел какую-либо строительную специальность, то можно было уехать на какую-нибудь стройку пятилетки и зарабатывать приличные деньги. Например, на пике строительства Усть-Илимской ГЭС мой знакомый водитель грузовика зарабатывал до 1500 рублей в месяц, а его жена, служащая СМУ — около 500 ₽/мес. Отработав 3–4 года, был шанс вернуться в родной город с суммой, достаточной для покупки машины, кооперативной квартиры и мебели в неё.
Джинсов в магазинах не было. Большинство населения их в глаза не видело, да и не интересовалось ими. Их изредка продавали спекулянты за 50–80 рублей. Кстати, рядом с метро «Беговая» у комиссионного магазина радиотоваров, была знаменитая «толкучка», где, при наличии денег, можно было купить практически всё что угодно. Но в Москве, например, был «валютный» магазин «Березка» на улице Горького, в котором граждане, вернувшиеся из заграничных командировок, могли купить на «чеки» эти самые джинсы и много чего ещё. «Чеки» — это такая замена иностранной валюты, которую иметь советскому человеку категорически воспрещалось под страхом тюремного заключения (нарушение правил валютных операций).
Возвращающиеся из-за кордона граждане сдавали валюту, получая в обмен «чеки», на которые в специальном магазине он мог купить импортные товары, как за валюту. Самые хитрозадые могли купить за рубли с рук чеки по цене в 3–7 раз большей от номинала и сунуться в Берёзку, но в магазине постоянно дежурили сотрудники КГБ и могли спросить, где Вы их взяли. Если купили с рук, то по ст. 88 УК РСФСР Вам могло светить до 8 лет заключения. В году 1964 я учился в 10 классе, в магазинах появились «техасы», представляющие собой брюки, сшитые из прочной чёрной хлопчатобумажной ткани со швами, простроченными красной или жёлтой ниткой. Нам нравились. Стоили они 10–12 рублей. Довольно удобные и долговечные. В классе их носили человек 5.
Глава 7
Начнем что ли царствовать? 19 февраля 1965 года. Старая площадь. Москва
Сны и этой ночью по заведенной традиции снились дурацкие и, как ни странно, проснувшись, я их отлично помнил. Память настоящего Ильича барахтается где-то в закоулках моего подсознания. Я так и не пойму, он сам откинулся или мой приход помог. Но никто правды не расскажет. Так что существую дальше, как Первый секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза. Не сказать, что мне так нравится вместо заслуженного отдыха вкалывать с утра до ночи, да еще в теле пятидесятидевятилетнего мужика. Уж лучше в сантехники молодые попасть, там бы я развернулся! Афоня в моем исполнении стал бы невъепенным альфа-самцом и бабла срубил нехило.
Тут же приходится осмысливать прокачанное ночью. Как товарищ Брежнев явился раньше других в банкетный зал, где готовились отмечать праздник после парада Победы. Как, зарядив для храбрости стаканчик, пробрался поближе к «отсеку» президиума, где должен вскоре появится товарщи Сталин и случайно опрокинул там стул с горкой запасных тарелок. Вот было шороху среди персонала! Ильич и сам так вспотел, что вышел прогуляться по Кремлю. Видимо, это его и спасло от разборок. В тот вечер много там кого шарахалось. С большими звездами и орденами на груди. День фронтовиков!
Потом они с Покрышкиным гуляли в ресторане «Москва» и когда их стали выдворять после 12 ночи, Покрышкин извлек пистолет и начал стрелять в потолок. Кто-то позже рассказывал, что наутро об этом доложили Сталину. Тот отпарировал по-свойски: «Герою можно!» Однако Ильич у нас позер и дебошир! Что еще такого в его памяти ни хранится! Не дай бог, всплывет не вовремя. «Добрый дедушка Ильич» на самом деле самый интересный правитель России двадцатого века. Остальные перцы скучные или серьезные до невозможности. ЕБН уже перебор, деятель Смуты. Про снуло-рыбьего из будущего лучше не вспоминать.
Мой утренний довольно бодрый цигун в зале произвел среди охраны некоторый фурор, как и позднейшее обтирание снегом на улице. Благо он тут точно чистый. Ильич как мужчина еще не развалина, всего пятьдесят девять лет, выдержит. По утрам даже некоторая флуктуация в причинном месте наблюдается. Не хватало еще всретиться с его потенциальной любовницей при нелепых обстоятельствах. Об этой стороне бытия жизнерадостного Генсека я как-то не очень осведомлен. Замысловатую гимнастику мне объяснить было просто. Все вчера видели Кима. А для наших что кореец, что китаец — одни образины. И я еще заметил изменившуюся моторику тела, понаблюдав за собой в зеркале. Характерные жесты, мимика.
