В общем, очень верно понята народом роль фельдшеров в деревне, как вспомогательного элемента при враче. В противоположность купцам и мещанам города, крестьянин почти всегда предпочитает докторскую помощь помощи фельдшера. «Фельдшер меньше доктора знает, у него образованность не та и он – в роде как бы подмастерья у доктора, врач же в большинстве случаев является в глазах мужика представителем книжной учености и недаром он «все что-то такое непонятное говорит, а фельдшер только головой поматывает да лекарство готовит». Если мужик и обращается иногда к фельдшеру одинаково, как к врачу, то в громадном большинстве случаев к такому, который, по его мнению, не меньше доктора знает, и опытность и знания которого мужик уже испытал на деле. Хотя некоторые из фельдшеров и приобретают громадную популярность в деревне, но все это по большей части сметливые, добросовестные и практические люди, очень хорошо понимающее условия жизни и быта мужика и сообразно с этим имеющие возможность дать ему наиболее практически полезный и верный совет. Иногда фельдшер подкупает крестьянина тем, чего подчас не достает врачу – своей отзывчивостью, простотой, близостью к народу и способностью понимать мужицкие интересы и входит в своеобразную психологию мужика. К такому фельдшеру, по простоте душевной, мужик прямо может обратиться с просьбой, недопустимой, с точки зрения того же мужика, перед врачом: «а дал бы ты мне, батюшка, вон той желтой водицы, что давал такому-то, больно уж она, бают, пользительна». Такой уважительный и испытанный фельдшер покажется мужику подчас даже авторитетнее доктора, особенно из молодых, не вполне уверенных в себе и еще не обжившихся в деревне. – «А лучше бы ты, П – л И – ч, поглядел меня», – останавливается мужик, в присутствии врача, около фельдшера, кланяясь ему и почесывая свой затылок. – «Погляди-ка, ладно ли, будет ли польза та?» – просит такого фельдшера баба, показывая написанный доктором рецепт. Но допуская такие оплошности, мужик почти всегда различает, с кем он имеет дело: доктор доктору и фельдшер фельдшеру – рознь. Тот же мужик плохо признает и «обегает» фельдшеров из военных, особенно из местных крестьян. «Какой он фельдшер, когда его в солдатах выучили только банки ставить да горчицу лепить? Заправский фельдшер – другое дело».
В нашу задачу не входит очерчивать вполне длительность земско-врачебного персонала и роль земских врачей: деятельность их признана и известна, насчет нее существует множество печатных источников и материалов, рассеянных в земских отчетах, в специальной и общей прессе и пр., и потому мы намечаем только общие штрихи их деятельности и их положительного влияния на народ. Мы имеем в виду исследование явлений, относительно меньше известных, ускользающих от обычных способов наблюдения жизни и быта деревни, не исчерпанных в печати и известных только лицам, близко соприкасающимся с духовной сущностью и жизнью крестьянина. Поэтому мы, оставив рассмотрение вопроса о безусловном признании медицины народом и благоприятном отношении его к врачам, перейдем к другим видам этих отношений, как они вырисовываются нашими сообщениями.
Следующий ряд сообщений касается тех случаев, когда крестьяне при легких заболеваниях перемогаются, «отлеживаются», или, напротив, «расхаживаются», терпеливо ждут облегают болезни, пользуются домашними средствами, иногда прибегают и к услугам знахарей, но при серьезных и тяжелых заболеваниях, большей частью тогда, «когда болезнь разыграется», принимает упорный характер, грозит опасностью жизни больного или причиняет сильный физические страдания, обращаются к доктору[94]. «И так пройдёт», – обыкновенно надеется на первых порах заболевания крестьянина – «Ей покорись только, – рассуждает он о болезни, – живо с ног сшибёт». – «На живот (на жизнь), – думает он, – так и сам выстоишь (поправишься), а на смерть, так не спасут никакие доктора». Относясь к заболеваниям таким образом. крестьяне нередко простые и легкие случаи превращают в серьезные. Обрубит или порежет крестьянин руку или ногу, полечится сначала своими средствами, и потом уже, когда нога распухнет, а в других случаях образуется и гангрена, идёт к доктору. Попадеи в палец иголка, прежде чем идти к врачу, он поковыряет, попробует прежде вытащить иголку сам или предоставит попытаться сделать это другим и доводит дело до воспаления. Во всех таких случаях, когда благоприятный момент лечения пропущен и оно становится более трудным, затягивается или оканчивается смертью, в конце концов обвиняют врача или фельдшера, что те плохо лечат, не стоит-де к ним обращаться: вот, как бы не лечился по докторам, может, и был бы жив» (Сольвычегодск. у. Волог. г., Спасск. у. Казанск. г.).
Часто крестьяне обращаются к врачам лишь по настоянию и убеждению образованных людей.
Вот как описывает ход дела в таких случаях один из наших сотрудников, которому часто приходится давать советы мужикам в указанном направлении.
«При тяжких заболеваниях испробуют сначала домашние средства, напоят больного мятой, навалять на печку и укроют шубами пли в пару натрут редькой; обратятся также к знахарю и выполнят его нелепые предписания, и уже если и это не поможет, пойдут за советом к соседнему помещику, священнику, учителю и лишь в крайнем случай, по большей части, по настоятельному совету кого-нибудь из упомянутых лиц, повезут больного в земскую больницу. Когда ко мне обращаются за советом, при более или менее серьезном заболевании, я всегда стараюсь домашним сильно увеличить опасность болезни и этой хитростью заставляю крестьян иногда прибегнуть к медицинской помощи, хотя эта хитрость далеко не каждый раз удается. Обыкновенно крестьянин соглашается, что помощь врача нужна больному и что больного необходимо свезти в больницу, но тут же представить и свои соображения против этого: лошаденка-то, вишь, пахать или ехать куда нужна, да и как его свезешь, этакого? чего, Боже сохрани, умрет дорогой, – куда с ним денешься? да и дело наше крестьянское, ехать-то некому, работать надоть и т. д. Разобьешь его доводы – и с этим согласится, но в больницу все-таки не поедет» (Власов. Черепов, у. Новго-родск. г.).
Причинами такого отношения крестьян к легким заболева-ниям или таким, который они считают легкими, наичаще выставляется пассивность крестьянина в болезни, надежда на Бога и всего чаще, отдаленность врачебных пунктов. В этих последних случаях, особенно летом, в страдную пору, когда нужны рабочие руки и лошади, и когда «дюже начетисто ездить к доктору, нередко и серьезный больной остается без медицинской помощи и терпеливо ждет смерти.
Замечательно, что в других местах наблюдается совершенно обратное явление: народ охотнее обращается к врачу при легких заболеваниях – в случаях порезов, ушибов, зубной боли, чесотки и пр. (Шуйск. у. Владим. г.). Стоит фельдшеру приехать в какую-нибудь деревню, сообщают нам из Вельского у. (Вологодск. г.), как чуть ли не половина обитателей ее объявляет себя больной. У фельдшера выпрашивают себе лекарств от всевозможных болезней, в большинстве случаев незначительных.
Обращаются в таких случаях иногда не одни больные, но и совершенно здоровые, желая предупредить болезнь. – «Ты даешь хорошее лекарство от живота, дай и мне, как бы у меня не заболел», – просит лекарства одна баба. – «Наши сядут за стол, только подавай, а я и каши не хочу, а молоко в одну руку (без хлеба) хлебаю, – сомневается относительно своего здоровья другая. – «Я хоть сколько попью чаю, а на двор мало хожу, уж не захворать ли я хочу?» – тревожится третья и тоже просить лекарства.
Всё такие сообщения касаются почти исключительно тех случаев, когда кто-либо из представителей медицинского персонала является в деревню или же тех местностей, который близки к врачебным пунктам.
Это обстоятельство, свидетельствуя о любви нашего народа полечиться и до известной степени даже заботливом отношении его к своему здоровью, как будто, говорит за то, что одна из главных причин, почему он, помимо врачебной помощи, прибегает к другим, напр., знахарским средствам лечения, находится в зависимости от редкости и отдаленности врачебных пунктов; по крайней мере, этот мотив звучит в наших сообщениях очень нередко и косвенно указывает, что среди условий, препятствующих развитию земской медицины, есть много таких, которые лежат совершенно вне духовной сферы народа. Имея знахаря всегда под рукой и обращаясь часто к нему, мужик подчас сам очень разумно смотрит на такой вид помощи и на вопрос врача – был ли у знахаря, откровенно отвечает, что же греха таить? был, чтобы и своих ноге не сбивать, да и твоей головы не убивать» (Карачевск. у. Орловск. г.).
Вот почему большинство крестьян обыкновенно посещает врачебные земские пункты только кстати, между делом, когда бы-вает в месте жительства врача или фельдшера по каким-либо хозяйственным, торговым или другим делам, когда приезжает на базар что-либо продать или купить, по какому-нибудь делу в волостное правление, к следователю, становому или другому начальству, – нарочно же за медицинскою помощью мужик пойдёт только в редких и исключительных случаях, да и то лишь при условии, если поездка его не отразится невыгодно на полевых работах и хозяйстве. Самый обычный ответ на вопрос со стороны медицинского персонала, почему болезнь так запущена и почему он раньше не обратился за советом и лекарством? это – «было недосуг придти» или «лошади были в работе» (Васильсурск. у. Нижегородск. г.).[95]
