- Как хотите, пан майор, но придется вернуть. Я не могу допустить, чтобы моих родственников обижали.
- А ты можешь допустить, что твой родственник завтра на тебя пойдет с облавой и из этого карабина тебя убьет?
Юзеф явно намеренно горячился, но никто из присутствующих не поддержал его.
- Хватит! - резко оборвал его майор. - Не вернем.
Больше к этому разговору в течение вечера не возвращались.
Весь следующий день майор ходил, нахмурив брови, настороженно оглядываясь. А под вечер сказал мне:
- Подготовь рацию, сегодня уйдем отсюда.
Когда все было собрано, я первая вылезла наверх и оглянулась вокруг. Частой рощицей тянулись к небу тонкие стволы буков. Я уже привыкла к ночному лесу и полюбила его. Днем отражения солнечных зайчиков на ветках и стволах деревьев одновременно и радовали и пугали меня. А ночью тихая прохлада и чуть слышный шелест успокаивали нервы, растворялось в густой темноте дневное напряжение, и мысли о воине, о задании уступали место другим - о будущем... о мирной жизни после войны, о возвращении в свою страну... Я так задумалась, что не заметила, как подошел Юрек.
- Знаешь, Ася, я тоже иногда мечтаю.
- О чем же ты мечтаешь? - смеясь спросила я.
- О чем? О том, например, как будут жить люди после этой войны! Как бы вот нам всем, - он кивнул головой в сторону бункера, - как бы нам всем встретиться через несколько лет. Хотя бы у вас... в Москве. - И, опережая мой вопрос, продолжил поспешно: - Я ведь все равно уеду... я поеду с вами в Москву...
И тут же, словно внезапно что-то вспомнив, он сказал:
- Ася, а о том, что произошло, я ничего не знал, честное слово, я ничего не знал.
- Что такое? В чем дело, Юрек? - я в недоумении пожала плечами. Он хотел что-то сказать, но махнул рукой и отошел.
С нашей группой ушел из бункера Эмиль. В дороге, прислушиваясь к разговору, я поняла причину этого внезапного перехода. Случайность предотвратила страшное дело, которое должно было свершиться прошлой ночью. И тому, что ничего не произошло, мы были обязаны Эмилю. Затаив обиду, а может быть, эта обида была только удобным поводом, Юзеф уговорил Карела убить майора, Николая и Василия. Меня они решили оставить в живых. "Радистка может пригодиться", - сказал Юзеф. За Антона они не беспокоились - он казался им "неопасным".
В тот вечер на выпад никто не ходил. Поужинав и прослушав последние известия из Москвы, улеглись спать. Карел и Юзеф долго возились с какими-то инструментами, делая вид, что заняты и поэтому не ложатся. Когда все уже спали, Юзеф кивнул Карелу:
- Я - майора и Василия, ты - Николая.
Они тихо встали и так же неслышно взяли винтовки. Шагнули к постели.
- О-о-ох! - застонал вдруг Эмиль, заворочался, поднял голову.
Юзеф и Карел уже сидели как ни в чем не бывало. Эмиль, давно проснувшийся и слышавший слова Юзефа, схватился рукой за живот. У него были камни в печени. Он часто не спал по ночам - об этом знали все. Раскачиваясь, как бы нечаянно, Эмиль толкнул Николая.
- Что вы не спите? - спросил он братьев. - Гасите свет. Глазам больно. - А сам шепнул Николаю: - Разбуди майора.
Юзеф и Карел разделись и легли. А Николай и майор уже не спали до утра.
...Узкая, извилистая тропинка бежит и бежит перед нами. В гору, с горы, и не видно ей конца. Идем бесконечно долго. Каждый переход для меня целое событие, потому что от длительного сидения в бункерах я почти разучилась ходить. Спускаться с гор я еще как-то могу, но при подъеме начинаю задыхаться. Во время переходов кто-нибудь из товарищей нес мою сумку с батареями и поддерживал меня при подъеме. Возни со мной было много. Мы шли по темным и глухим местам, переходили мелкие, но с быстрым течением речки, перебежали через шоссе недалеко от полицейского участка и начали подъем вверх. В небольшой лощинке задержались отдохнуть. Мне показали дом, стоящий на поляне.
- Вот в этом доме живет предатель. Это он выдал коммунистов полиции. А за этим домом живет Генрик - наш связной.
Я кивала головой, без особого внимания приглядываясь к дому. Зачем мне все это запоминать? Одна я не хожу.
Не думала я тогда, что придется мне еще раз побывать на этой поляне, да к тому же при очень невеселых обстоятельствах.
А сейчас тихо шепчутся о чем-то майор и Эмиль. Василий помогает мне взбираться в гору, Николай и Антон идут сзади. В густом кустарнике устраиваем отдых. Майор садится около меня.
- Куда мы все-таки путь держим? - спрашиваю я его.
- На Орлову гору.
- А кто там нас ждет?
- Придем - увидишь,- отвечает он.
- А там что за люди? - опять спрашиваю я.
- Люди как люди. Партизаны.
Я чувствую, что ему очень хочется сказать мне что-то хорошее-хорошее, специально для меня сбереженное в сердце за эти последние полгода, что мы вместе, но... мы всегда на людях, всегда на виду: командир группы и разведчик-радист... Что ж, иногда бывает достаточно и взгляда, и улыбки, и даже нескольких официальных слов, сказанных неофициальным тоном:
- Пойдем дальше, вперед, товарищ радист!..
11
В бункере на Орловой горе мы торжественно встретили Новый год. Пришел и остался у нас Юрек. Из разговоров партизан я поняла, что он поссорился с Юзефом. Пришли на Орлову гору и все остальные партизаны из старого бункера. Юзеф, оставшись один, без товарищей, перебрался в Устронь.
На праздничный вечер наш связной Генрик с женой и сыном Каролем принесли пироги с вареньем. Партизаны наварили квиту и пили его, обжигаясь. Генрик принес мне в подарок аккордеон. Он был такой красивый: малиновый перламутр с серебряной решеткой и желтые с черным мехи. Я растерянно вертела его в руках. Улыбалась счастливо и, вероятно, очень глупо. Пришлось исполнить все, что умела, - "Цыпленок жареный".
Мои музыкальные способности и сама песня вызвали безудержный смех у всех присутствующих, особенно после того, как Василий перевел партизанам слова. Выручил меня Эмиль. Он взял аккордеон, и наш маленький, надоевший всем бункер стал вдруг большим и не таким темным.
В бункере на Орловой горе я впервые услышала об Эльзе. Василий знал ее раньше, она помогла ему связаться с партизанами, но почему-то именно сейчас, когда все считали, что нам осталось жить в Бренне совсем мало, именно сейчас он влюбился в нее, как говорят, до безумия.
Василий просто не находил себе места.
- Ах, Эльза!.. Ах, Эльза!.. - без конца восклицал он.
Партизаны пытались урезонить его, говорили, что Эльза такая же девушка, как и все.
- Неправда! - горячо возражал Василий. - Она не как все. Она особенная! - И обращался ко мне: - Ася, если бы ты знала, какая она хорошая!..
Мне приходилось соглашаться с ним, что она действительно лучше всех. Я думала, что этот дикий "телячий" восторг пройдет через день-два. Но после каждой встречи с Эльзой Василий приходил еще более взбудораженный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
