Итак, Святослав совершил беспрецедентный победный поход, преодолев несколько тысяч километров, захватив целый ряд крепостей и разгромив не одно сильное войско. Была полностью сломлена мощь Хазарского каганата, который, по определению современного историка А. П. Новосельцева, до этого похода Святослава «господствовал на обширной территории Восточной Европы, где многие народы… от него зависели» и был «главной политической силой Восточной Европы»[107].
Не раз народы и государства, подчиненные Каганатом, пытались сокрушить его, но победа в конечном счете оставалась за хазарами. Так, терпели поражение от Каганата и аланы, и булгары, и гузы (торки), и касоги (черкесы), а венгры и часть печенегов «спаслись» тем, что просто ушли от Каганата на запад. Словом, в самом факте полнейшей победы Святослава выразилось растущее величие Руси. И поход Святослава — и по замыслу, и по осуществлению — это, конечно, деяние великого полководца.
Памятник в честь победы князя Святослава над Хазарским каганатом. Скульптор В. Клыков. Белгород
В заключение темы стоит отметить, что из-за некоторых хронологических деталей в арабских источниках в последнее время возникло предположение не об одном, а о двух походах Святослава на хазар, — в 965-м и, позднее, в 969 году, причем второй поход состоялся уже без участия самого Святослава, но по его указанию. Это предположение, основанное, повторяю, на хронологической «неувязке» в арабском сообщении, едва ли основательно. Невозможно поверить, что Святослав, столь долго готовивший свой хазарский поход, все же не довершил его; с другой стороны, совершенно неправдоподобно, что некий второй поход был предпринят тогда, когда Святослав уже вел свою новую войну за Дунаем, к которой мы теперь и обратимся.
Достаточно широко распространено представление, что Святослав был своего рода принципиальным врагом не только Хазарии, но и Византии: это мнение как бы находит веское подтверждение и Святославовом неприятии христианства. В связи с этим, в частности, возникла и версия о будто бы имевшем место остром конфликте между Святославом и христианкой Ольгой, хотя для такого мнения и нет никаких серьезных оснований. Утверждают, например, что, достигнув зрелости, Святослав якобы насильственно «отстранил» Ольгу от власти, даже совершил-де «государственный переворот» (то ли в 960-м, то ли в 964 году). Между тем хорошо известно, что Ольга правила от имени Святослава: так, в «Повести временных лет» рассказ о правлении Ольги озаглавлен следующим образом: «Начало княженья Святославля, сына Игорева».
Несостоятельна и концепция о заведомо «антивизантийской» направленности Святослава (которая, в частности, и отделила-де его от Ольги). Едва ли не главным виновником этой версии является знаменитый византийский историк Лев Диакон, создавший повествование о событиях в Византии в 959–976 годах — повествование, один из главных и наиболее подробно изображенных героев которого именно Святослав (что само по себе говорит о громадном значении этого русского исторического деятеля). Незадолго до того, как Святослав предпринял наступление на Хазарский каганат, 16 августа 963 года в Константинополе начал править Никифор II Фока — один из самых выдающихся императоров за всю историю Византии. И в 964 году (то есть когда на Руси правил уже Святослав, а не Ольга) русское войско участвует в борьбе Никифора с арабами — так что говорить о конфликте Святослава с Византией нет пока никаких оснований. Далее, в 966 году назрела война Никифора с Болгарией, и он решает пригласить на помощь Святослава (исходя, понятно, из союза своих предшественников на византийском троне с Ольгой). Для этого он отправляет к Святославу своего полномочного представителя Калокира — человека, который принадлежал к знати города Херсонеса, то есть столицы византийских владений в Крыму; здесь важно иметь в виду, что херсонесцы, непосредственные соседи Руси, лучше знали и понимали ее настроения и интересы. Для весомости посольства Никифор присваивает Калокиру один из высших и наиболее почетных византийских титулов патрикия. Кроме того, Калокир везет с собой в Киев в качестве дара огромное количество золота (около 450 килограммов).
Великий князь Киевский Святослав Игоревич. Его описание оставил нам византийский историк Лев Диакон
По-видимому, в 967 году Калокир прибыл в Киев и вскоре, как сообщает Лев Диакон, «завязал дружбу» и даже принял «побратимство» со Святославом. И в самом деле, византийский патрикий уже почти не расставался со Святославом во время его последующих походов. Но далее в рассказе Льва Диакона появляется заведомое искажение реальности. Он утверждает, что Калокир-де «уговорил» Святослава «помочь ему… в борьбе за овладение престолом и ромейской (византийской) державой», обещая за это «несказанные богатства из царской сокровищницы», а также и власть над Болгарией (дунайской).
В комментарии к недавно вышедшему в Москве (в 1988 году) изданию «Истории» Льва Диакона (в его подготовке участвовали выдающийся византолог М. Я. Сюзюмов, начавший изучать наследие этого византийского историка еще в 1916 году, и Г. Г. Литаврин) вполне убедительно раскрыта исказившая реальное положение вещей тенденциозность Льва Диакона. В частности, отвергается утверждение последнего, будто бы Калокир — фаворит и посланец Никифора — побуждал Святослава свергнуть этого императора. И, опираясь не только на повествование Льва Диакона, но и на корректирующие исследования современных историков, можно восстановить истинную картину Святославовых походов на Дунай (до сих пор во многих сочинениях некоторые домыслы Льва Диакона излагаются некритически).
Никифор II Фока, византийский император (963–969), один из самых выдающихся императоров за всю историю Византии. В 964 году (то есть когда на Руси правил уже Святослав) русское войско участвует в борьбе Никифора с арабами — так что говорить о конфликте Святослава с Византией в то время нет пока никаких оснований
Итак, в 968 году Святослав, «будучи мужем… — по описанию Льва Диакона, — отважным и деятельным, поднял на войну все молодое поколение тавров (так в Византии нередко называли русских, поскольку они жили вблизи от Тавра — Крыма. — В. К.). Набрав, таким образом, войско, состоявшее… из шестидесяти тысяч цветущих здоровых мужей, он вместе с патрикием Калокиром, с которым соединился узами побратимства, выступил против мисян» (болгар). В августе 968 года войско Святослава достигло Болгарии и чрезвычайно быстро одержало победу.
Когда Святослав подплыл к Дунаю, болгары, — рассказывает Лев Диакон, — «собрали и выставили против него фалангу в тридцать тысяч вооруженных мужей. Но тавры (русские) стремительно выпрыгнули из челнов, выставили вперед щиты, обнажили мечи и стали направо и налево поражать мисян (болгар). Те не вытерпели первого же натиска, обратились в бегство и постыдным образом заперлись в безопасной крепости своей Дористол». Так Византия была избавлена от болгарской опасности, а сами болгары даже обратились к Никифору с просьбой о мире и о спасении их от русского войска…
Лев Диакон далее утверждает, что Святослав будто бы собирался потом вести войну уже против самого Никифора, но это вымысел. Верно другое: Святославу пришлись по душе земли в низовьях Дуная у города Малый Преслав (Переяславец), и он решил обосноваться здесь.
Русско-болгарская и Русско-византийская война 968–971 гг. Фрагмент карты
Это предприятие Святослава вроде бы являло собой захват чужой земли, но М. Н. Тихомиров уже давно показал, что дело обстояло сложнее. Между прочим, в «Повести временных лет» содержится неточность: Святослав говорит здесь: «…хочю жити в Переяславци на Дунае, яко то есть середа земли моей», — то есть «середина», «центр». Но ясно, что Малый Преслав, расположенный в дельте Дуная, находился на самой окраине владений Святослава. И, очевидно, более точно определение из Архангелогородского летописца, сохранившего целый ряд первоначальных деталей летописи: «…хочю жити в Переславци на Дунаю среде земли моея», — то есть среди, в пределах своей земли, а не в ее середине.
Но почему Святослав имел основания считать своею эту придунайскую землю у Черного моря? М. Н. Тихомиров напомнил, что восточнославянские племена уличей и тиверцев, согласно летописи, «седяху бо по Днестру, приседяху (соседили) к Дунаеви… оли (вплоть) до моря». А по меньшей мере к 940-м годам тиверцы вошли в состав Руси; так, они участвовали в походе Олега («второго») на Константинополь, притом в летописи отмечено: «тиверци, яже суть толковины», — то есть толмачи, переводчики; находясь поблизости к Византии, тиверцы (очевидно, какая-то их часть) владели греческим языком.
