Я смотрел на двор. Обычная идиллическая картинка среднестатистического российского двора. Три бабушки сидят и что-то обсуждают. Молодые мамаши в количестве четырех штук выгуливают своих ненаглядных отпрысков в возрасте от грудного до начавших ходить. Этот возраст у своей дочери я пропустил. Постоянно был на службе и в командировках на войнах.
Все тихо. Слишком тихо.
Хотя какая-нибудь из этих бабулек элементарно может быть обладателем значка «Почетный чекист». А мамашка запросто может находиться в декретном отпуске, но призвали на несколько дней, за что она получит премию на питание для малыша. Никому верить нельзя. И территория здесь чужая, я не знаю ни проходных дворов, ни проходных подъездов, ни подвалов, не знаю ничего. И я даже не турист, а дичь, которая находится на чужой территории. Вдобавок ко всему, у меня еще на руках изможденный, психически неуравновешенный русский еврей с измененной фамилией. М-да, Алексей, ситуация! Но не сидеть же здесь сиднем до скончания века.
Я поднялся на последний этаж. Замка на чердачном люке не было, это хорошо. Надо будет обследовать, и будем иметь в виду. Так, на всякий случай. А случай действительно может быть всякий.
С праздным видом я вышел на улицу. Настороженный человек всегда вызывает подозрение. Пошел в спортивном костюме. Идет жилец или гость в магазин.
Кроме приличного запаса продуктов и вина взял успокаивающие капли и таблетки, объяснил, что бабушка приехала, спит плохо. Теперь Андрюху будем каждый вечер валить спать внушительной дозой безвредного успокаивающего. Хотя, если всю эту гадость выпить, то можно и коньки отбросить. Это запросто. Надо посмотреть, чтобы он этого не сделал. И жалко мужика и денег моих тоже жалко. И что же я потом буду с трупом делать?
В Конторе скажут, мол, миллион ты сбросил, а почему этого не отдал? И припишут связь с импортной разведкой. Теперь Андрея надо беречь. У него сейчас — как он там называется? — а, «посттравматический синдром». Вспомнил. Самого после Чечни «ломало»; рассказывали, что кто-то жизнь самоубийством кончал, и это при том, что мужики были у себя дома. Медицина, друзья, семья. Почет, уважение, слава, все, что душе угодно. А вот Андрей без медицины и на чужой территории. Он — дичь. Более лакомая, чем я, но все равно — дичь. И при захвате мной можно пожертвовать, а вот голову шпионскую будут беречь, и если что — будут лечить не тюремной больнице, а в лучшей клинике Москвы. Это такой же факт, как и то, что Земля вертится! Тюремная больница для таких как я.
К дичи мелкого сорта и отношение соответственное. «Идет охота на волков, идет охота, на хищников матерых и щенков...» — вспомнились слова из песни Высоцкого. Если до приобретения в свою собственность Андрея я был матерым хищником, то теперь я стал щенком. Дела...
Я заходил по дороге во многие магазины, проверялся. Не заметил особой оживленности вокруг моей фигуры. Не заметил. Неужели мне удалось обмануть Систему? Похоже на то. Мне удалось обмануть Систему!!! Неужели это вообще возможно? Получается так. Я! Именно Я обманул Систему!!! Я обманул Контору!!!
Я ликовал, я упивался собой. Я любовался собой. И когда я смотрел, как в дешевом кино, в витрины магазинов, я наблюдал не только за обстановкой на улице, но и смотрел на себя. Какой же я молодец!!!
Могут выставить наблюдение и на контрольных точках, но не видел я ничего подозрительного. Не видел и все тут! Я хотел увидеть, но не видел!
Метки на внешней стороны двери квартиры были целы. Сор возле двери тоже не был потревожен. И во дворе, когда, заходил, тоже все тихо.
Открываю дверь ключом. В ванной льется вода, Рабинович что-то напевает. Прислушался, поёт по-русски.
На кухне начинаю готовить супчик из курочки. Пусть Андрей поправляется. Он моется долго, я не тороплю его. Он долго уже не видел горячей воды, пусть расслабится, получит удовольствие от такой банальной, на первый взгляд, вещи, как горячая вода. После всех своих командировок по войнам я тоже любил полежать, отмокнуть в ванне. Баня хорошо, но ее нет в моей квартире. А здесь родная ванна. Еще люблю в ванной выкурить сигаретку-другую, бутылочку-другую пива выпить, почитать книгу. Когда последнее время жил один, то любил полежать в ванной, потом спустить воду, обсохнуть и, обмотавшись полотенцем, шлепать мокрыми ногами по квартире. М-да, были времена, были.
Ничего, Лёха, ничего! Скоро купишь себе домик у моря и будешь купаться, а осенью, когда отдыхающие уедут в свои северные города, будешь бродить по пустому пляжу в гордом одиночестве, и никто не будет тебе мешать думать. И не будет ни «наружки», ни «прослушки»! Только ты и море.
Курица почти сварилась, я добавил в бульон лапши, картошки, лука, посолил. Ну вот, почти все готово.
Вышел Андрей. Он хорошо выглядел. Лицо посвежело, вид отдохнувший.
— Здорово, мужик!
— Привет.
— Как водичка?
— Ох, хороша! Чудо, а не вода. Так хорошо просто полежать, понежиться в горячей ванне.
— Тебе что, духи не устраивали баню?
— Нет, конечно, я же для них был куском мяса, не более того.
— Ничего себе — кусок мяса! Кусок мяса, стоимостью в миллион долларов. Самое дорогое мясо! Если бы они знали, кто ты на самом деле, то оценили бы дороже. А еще могли просто продать арабам. Те бы отвалили побольше.
— Алексей, я всего лишь простой археолог...
— Ну-ну, — перебиваю я его. — Знавал я одного такого археолога.
— Как его звали? — Андрей заинтересовался.
— Индиана Джонс.
— Ты просто пересмотрел кинофильмов, — он смеется. — Как там на улице?
— На улице хорошо, даже очень хорошо, но, извини, тебе туда хода нет.
— Понимаю. Но там тихо?
— Очень тихо. Мне кажется, боюсь сглазить, тьфу, тьфу, тьфу, что мне удалось обмануть Систему! — я горд.
— Систему обмануть нельзя! — голос Андрея неожиданно тверд. — Нельзя! Можно обмануть одного человека из Системы, можно даже обмануть сто человек из Системы, можно их убить, но саму Систему нельзя ни обмануть, ни убить.
— Так система состоит из людей, из человеков, — обманул их, значит, обманул и Систему. Причинно-следственная связь.
— Нет, ты не понял. Что есть государство? Государство — система взаимоотношений. Тут масса взаимоотношений и между людьми и между классами и так далее. Система госбезопасности всего лишь маленькая подсистема в огромной Системе. На языке программистов — это подпрограмма. Маленький кирпичик в большой стене-мозаике. Русскому человеку противоречит сама система, ее название, ее суть, ее соль, если хочешь. Что смотришь на меня так удивленно? Я на три четверти русский. И прожил большую часть своей жизни здесь, в Российской Империи. Мне это название нравится больше, чем СССР. Русский человек постоянно бунтарит, сопротивляется Системе. Возьми хотя бы русские народные сказки.
— Ну, ты загнул! Русские народные сказки!
— Возьми, к примеру, Иванушку-дурачка. Он противостоит Системе. Он своими действиями, поступками, образом мыслей противопоставляет себя всем и вся. Его поведенческие функции противоречат всему. И он побеждает, он обманывает людей, он обманывает систему, он побеждает систему, он становится выше Системы, и в конце концов он побеждает ее. Вот это и есть подспудное желание и мечта русского человека. Победить Систему, встать над ней. Это, так сказать, идея-фикс всего русского народа! Так что видишь, Систему победить можно, конечно, но только в сказках. В жизни Система всегда победит тебя. И ты был человеком Системой, у тебя это называется «человек Конторы». И что? Тебя выбросили как отработанный материал. Ты злишься и бредишь, что можешь победить Контору или Систему. Не обижайся, Алексей, не получится.
— Но ведь побеждали же!
— На короткое время. Ее не побеждали, а корректировали. Так было в 1917 году, потом пришел Сталин, и все вернулось на круги своя, потом, чтобы больше не было попыток корректировки, были репрессии. Была попытка в 91-м, да, систему подкорректировали, и привели в соответствие с мировой системой. Если раньше система российская стояла на отшибе, то сейчас она стала всего лишь подсистемой, подпрограммой мировой системой. И не более того. Как бы тебе ни было от этого обидно, но увы. Это так.
— И что же теперь делать? — я был обескуражен речами Андрея.
— Ничего, — Рабинович-Коэн пожал плечами. — Ты не можешь изменить систему, не можешь оказать на нее значимого влияния, а значит надо просто покориться, вжиться, привыкнуть к новой твоей роли. И если ты полагаешь, что победил систему — ошибаешься. А действовать на основании ложных посылок — опасно. Можно провалиться под лед.
— Андрей, по-моему, только не обижайся, у тебя «башню» сорвало капитально после посещения чеченского плена. И у тебя мироощущение сдвинулось.
— Может быть и так. А может и не так, — Андрей пожал плечами.
Пока Андрей говорил о глобальных проблемах, я накрыл на стол. Разлил запашистый супчик, хорошо получился! Зелень, колбаска, хлеб, лук, чеснок, вино и водка. Водочки я взял специально для Андрея. Доза меньше. Эффект сбивания с ног и выключения его мозгов быстрее. Пусть лучше спит от водки, чем от таблеток. Здоровее будет. Тем более, что сам говорит, что на три четверти русский. Так что водка для него генетически привычное лекарство.
