На перемене Том продолжал ухаживать за Эми, веселый и очень довольный собой. Однако он все время старался разыскать Бекки и нанести ей удар в самое сердце своим поведением. Наконец он ее увидел, и его настроение сразу упало. Она сидела в уютном уголке за школьным домом на одной скамеечке с Альфредом Темплом и разглядывала с ним картинки в книжке, склонившись над страницей голова к голове. Оба они были так увлечены этим занятием, что, казалось, вовсе не замечали, что делается на свете. Ревность огнем пробежала по жилам Тома. Он разозлился на самого себя за то, что упустил случай помириться с Бекки, когда она первая подошла к нему. Он ругал себя дураком и всеми бранными словами, какие только приходили ему в голову. Он чуть не заплакал с досады. Эми болтала без умолку, не помня себя от радости, а у Тома язык точно прилип к гортани. Он не слышал того, что говорила ему Эми, а когда она взглядывала на него, ожидая ответа, он бормотал бог знает что, часто даже и невпопад. Его все тянуло за школьный дом, хотя эта возмутительная картина растравляла ему душу. Он не мог с собой справиться. И его просто бесило, что Бекки, как ему казалось, даже не замечает его существования. Однако она все видела, отлично понимала, что победа на ее стороне, и была очень рада, что он теперь страдает так же, как раньше страдала она.
Веселая болтовня Эми сделалась для него невыносимой. Том намекнул, что у него есть важное дело и что ему надо спешить. Но все было напрасно – девочка трещала по-прежнему. Том подумал: «Ах ты господи, неужели от нее никак не отвяжешься?» Наконец он прямо сказал, что ему надо уйти по делу, а она простодушно ответила, что подождет его «где-нибудь тут» после уроков. И он поскорей убежал, чуть не возненавидев ее за это.
«Кто угодно, только бы не этот мальчишка! – думал Том, скрежеща зубами. – Кто угодно в городе, только не этот франт из Сент-Луи. Туда же, воображает, что он аристократ, оттого что одет с иголочки! Ну погоди, любезный, я тебя поколотил в первый же день и еще поколочу! Дай только добраться! Вот как возьму да… « И Том принялся колотить воображаемого врага – лупил по воздуху кулаками, замахивался и лягался. «Ах, ты вот как? Проси сейчас же пощады! Ну, так тебе и надо, вперед наука! « И воображаемое побоище закончилось к полному его удовольствию.
Том сбежал домой в большую перемену. Совесть не позволяла ему больше смотреть на простодушную радость Эми, а ревность стала невыносимой. Бекки опять села рассматривать картинки вместе с Альфредом, но время шло, Том больше не появлялся и мучить было некого, и потому ее торжество поблекло и потеряло дня нее всякий интерес; явилась рассеянность, скука, а там и тоска; два-три раза она настораживалась, прислушиваясь к чьим-то шагам, но это была ложная надежда – Том все не приходил. Наконец она совсем приуныла и начала жалеть, что завела дело так далеко. Бедняга Альфред, который видел, что ей с ним скучно, хотя и не понимал почему, все не унимался:
– Глядите, какая картинка! А эта еще лучше!
Наконец Бекки не выдержала:
– Ах, отстаньте, пожалуйста! Не нужны мне ваши картинки! – Она расплакалась, вскочила и убежала от него.
Альфред поплелся за ней и собирался было пристать с утешениями, но она сказала:
– Да уйдите же, оставьте меня в покое! Я вас терпеть не могу!
И мальчик растерянно остановился, не понимая, что же он такого сделал, когда она сама сказала, что будет всю большую перемену смотреть с ним картинки, а теперь с плачем убежала от него. Альфред, не зная, что и думать, побрел обратно в пустую школу. Он рассердился и обиделся. Докопаться до правды было нетрудно: Бекки просто воспользовалась им, чтобы досадить Тому Сойеру. Когда он об этом догадался, то еще больше возненавидел Тома. Ему захотелось как-нибудь насолить Тому, не подвергая себя риску. Учебник Тома попался ему на глаза. Случай был удобный. Он с радостью открыл книжку на той странице, где был заданный урок, и залил ее чернилами.
Бекки заглянула в эту минуту в окно и увидела, что он делает, но прошла мимо, не сказав Альфреду ни слова. Она ушла домой: ей хотелось разыскать Тома и все рассказать ему. Том, конечно, будет ей благодарен, и они с ним помирятся. Однако на полдороге Бекки передумала. Она вспомнила, как Том обошелся с ней, когда она рассказывала про пикник, и от обиды ее обожгло словно огнем. Она решила не выручать Тома, а кроме того, возненавидеть его навеки. Пускай его накажут за испорченный учебник.
Глава XIX
Том вернулся домой в очень мрачном настроении, но первые же слова тетки показали ему, что он явился со своими горестями в самое неподходящее место:
– Том, выдрать бы тебя как следует!
– Тетечка, что же я такого сделал?
– Да уж наделал довольно! А я-то, старая дура, бегу к Сирини Гарпер, – думаю, сейчас она поверит в этот твой дурацкий сон. И нате вам, пожалуйста! Она, оказывается, узнала у Джо, что ты здесь был в тот вечер и слышал все наши «разговоры. Не знаю даже, что может выйти из мальчика, который так себя ведет. Мне просто думать противно: как это ты мог допустить, чтобы я пошла к миссис Гарпер и разыграла из себя такую идиотку, и ни слова не сказал!
Теперь все дело представилось в ином свете. До сих пор утренняя выдумка казалась Тому очень ловкой шуткой, поистине находкой. А теперь это выглядело очень убого и некрасиво. Том повесил голову и с минуту не мог ничего придумать себе в оправдание. Потом сказал:
– Тетечка, мне очень жалко, что я это сделал, я как-то не подумал.
– Ах, милый, ты никогда не думаешь. Ты никогда ни о чем не думаешь, только о себе самом. Ты вот не задумался проплыть такую даль с острова, ночью, только для того, чтобы посмеяться над нашим горем, не задумался оставить меня в дурах, сочинив этот сон; а вот пожалеть нас и избавить от лишних слез тебе и в голову не пришло.
– Тетечка, сейчас я понимаю, что это было нехорошо, но ведь это я не нарочно. Я не хотел, честное слово. А кроме того, я приходил домой вовсе не затем, чтобы над вами смеяться.
– Для чего же тогда ты приходил?
– Мне хотелось вам сказать, чтобы вы не беспокоились о нас, потому что мы не утонули.
– Ах, Том, Том, если бы я только могла поверить, что у тебя было такое доброе намерение, я от всей души возблагодарила бы бога, но ведь ты и сам знаешь, что так не было; и я тоже это знаю, Том.
– Ну, право же, тетечка, было! Вот не сойти мне с этого места, если не было!
– Ах, Том, не выдумывай, это ни к чему. Только во сто раз хуже.
– Я и не выдумываю, тетечка, это правда. Я хотел, чтобы вы не горевали, для этого и пришел.
– Я бы все на свете отдала, чтобы этому поверить, – за одно это все твои грехи можно простить, Том. Даже то, что ты убежал и вел себя из рук вон плохо. Да поверить-то невозможно; ну отчего ты мне не сказал, а?
– Знаете, тетечка, когда вы заговорили про похороны, мне вдруг ужасно захотелось вернуться и спрятаться в церкви. Как же можно было сказать? И я взял да и положил кору обратно в карман и ничего не стал говорить.
– Какую кору?
– А на которой я написал, что мы ушли в пираты. Жалко, что вы не проснулись, когда я вас поцеловал, право, жалко.
Суровые морщины на лице тети Полли разгладились, и глава просияли нежностью.
– А ты меня вправду поцеловал, Том?
– Конечно, а то как же.
– Это ты правду говоришь, Том?
– А то как же, тетечка, конечно, правду.
– Почему же ты меня поцеловал, Том?
– Потому что я вас очень люблю, а вы стонали во сне, и мне было вас жалко.
Это походило на правду. Тетя Полли сказала с дрожью в голосе, которой не могла скрыть:
– Поцелуй меня еще раз, Том! А теперь убирайся в школу и не мешай мне.
Как только он ушел, она бросилась в чулан и достала старую куртку, в которой Том убежал из дому. Потом остановилась, держа куртку в руках, и сказала сама себе:
– Нет, рука не поднимается. Бедный мальчик, он, наверно, соврал мне, но это святая ложь, ложь во спасение, она меня так порадовала. Надеюсь, что господь… нет, я знаю, что господь простит ему, ведь это он выдумал по доброте сердечной. Даже и знать не хочу, если он соврал. Не стану смотреть.
Она положила куртку и призадумалась на минуту. Дважды протягивала она руку за курткой и дважды отдергивала ее. На третий раз она набралась смелости, подкрепившись мыслью: «Это ложь во спасение, святая ложь, и я не стану из-за нее расстраиваться», – и сунула руку в карман. Минутой позже она, обливаясь слезами, читала нацарапанные на куске коры слова и приговаривала:
– Теперь я ему все прощу, чего бы он ни натворил, хоть миллион грехов!
Глава XX
Тетя Полли поцеловала Тома так ласково, что все его уныние как рукой сняло и на сердце у него опять сделалось легко и весело. Он отправился в школу, и ему так повезло, что он нагнал Бекки в самом начале Мэдоу-лейн. Вел он себя всегда в зависимости от настроения. Не колеблясь ни минуты, он подбежал к ней и сказал:
