Это чувство нельзя было спутать ни с чем и, заметив его, распознав, колдун кивнув:
— Хорошо, будь по-твоему, — он опоясался, застегнул пряжку ремня, закрепляя меч так, как это делали караванщики. — Теперь ты довольна?
— Да, — она придирчиво оглядела его.
— Но, малыш, ведь это все не правда, — он коснулся рукой холодных ножен. — Я не смогу с его помощью никого защитить. Это знаешь ты, знаю я… Да и все остальные тоже.
— А горожане не знают!
— Им будет не сложно все понять.
— С тобой так трудно! — всплеснув руками, воскликнула девочка. — Почему ты совсем не такой, как все?!
— Ты хочешь, чтобы я походил на других?
— Ну… — Мати на миг задумалась, замерла, прислушиваясь к своим чувствам, — нет, — наконец, ответила она, — но я хочу понимать тебя!
— Ладно… Может быть, этот меч действительно на что-то сгодится… Раз ты так считаешь. А теперь возвращайся к себе.
— Шамаш, еще немножечко! — заканючила было Мати. Но дрема вдруг повисла у нее над головой облаком-невидимкой. Зевнув, девочка качнула головой. Она бы еще поспорила с магом. Но сопротивляться сну было выше ее сил. — Хорошо, — вновь зевнув, она потерла рукой начавшие слипаться глаза. Наклонившись к спавшим волчатам, она шепнула, — спокойной ночи! — и, махнув на прощание Шамашу рукой, побежала к себе, забыв обо всех своих страхах, вдыхая полной грудью вновь наполнившийся свежестью и прохладой ночной воздух.
Колдун, придерживая край полога, глядел ей вослед, следя, чтобы Мати благополучно добралась до своей повозки.
Она еще не успела исчезнуть из виду, как к нему подошел Атен.
Караванщик оглянулся, улыбнулся, увидев дочь, чувствуя, как волна тепла и доброты заполняет его душу, прогоняя страх пустоты.
— С ней все будет в порядке, — проговорил он.
Шамаш молчал.
— Если Ты сердишься на нас за то, что мы вынудили Тебя против воли дать обещание… — Атен решил, что нежелание повелителя небес говорить связано с тем, что настойчивость караванщиков разозлила бога и уже собирался молить Его о прощении.
Но наделенный даром остановил его:
— Вы были правы, — он скрестил руки перед грудью, опустил голову на грудь, глядя прямо перед собой, но при этом видя то, что скрыто от ока простых смертных. — И в то же время, совершили ошибку.
— Я не понимаю Тебя.
— Значит, еще не пришло время, — его взгляд был задумчив и отрешен.
— Шамаш, там, в командной повозке, Ты хотел что-то сказать… Прости, мы не дали Тебе договорить… Сейчас я готов выслушать все и…
— Это уже не важно, — взгляд колдуна обратился к магическому замку. Он походил на тот, другой, возведенный им, как теперь казалось, еще в прошлой жизни. И, в то же время его дух был столь сильно отравлен пустотой, что это убивало даже воспоминания.
— Мы сможем за себя постоять, — Атен упрямо повторял слова, в которые просто обязан был верить, когда, в противном случае, караван был обречен.
Он огляделся вокруг… Страх предчувствия, хотя он и не исчез совсем, отодвинулся в сторону, сжался, ожидая другого часа, уступив место покою. Оставалось лишь одно, по-прежнему причинявшее душе боль. И чтобы избавиться от этого, караванщику нужно было получить прощение.
— Шамаш, пойми, мы должны были так поступить…!
— Я знаю, — к немалому удивлению хозяина караван, бог солнца кивнул.
— Да святятся боги, великие и милосердные! — наконец-то караванщик смог облегченно вздохнуть. — Шамаш, я еще хотел сказать… Если нужно, мы можем сократить время пребывания в городе. Думаю, нам удалось бы уложиться в три-четыре дня…
— Вряд ли это что-либо изменит. Торговец, вы правы: если мы не станем вмешиваться ни во что, происходящее в этом городе, с караваном ничего не случится. Все дело в том, как следовать этому правильному решению на деле, удержаться от того шага, совершить который будет требовать душа, честь, совесть…
— Мы сможем!
— Это будет куда сложнее, чем ты думаешь. Рассказ Лигрена потряс тебя до глубины души. Но, несмотря на это, ты не понимаешь всей глубины ужаса. А я знаю. Ты считаешь все, что живо в моей памяти об ином мире бредом больного разума. Но для меня это — куда более реально, чем то, что я вижу вокруг себя сейчас. Что действительно бред, кошмар — так это происходящее в этом городе. Жертвоприношение — именно тот грех, за который мой род расплачивался тысячу лет.
— Я понимаю Тебя…
— Нет. Ведь ты видишь во мне бога, — в его голосе, глазах вновь были боль и бесконечная тоска. Шамаш тяжело вздохнул: — Уже поздно. Иди отдыхать. Минувший день был полон волнений. Грядущий вряд ли будет спокойнее. Тебе понадобятся силы…
— Прости меня. И Евсея тоже. Мы были не вправе так говорить с Тобой… Мы всего лишь жалкие торговцы, изгнанники, обреченные на вечное скитание…
— Все, давай закончим этот разговор. Мне нужно побыть одному, — повернувшись к караванщику спиной, Шамаш задернул полог.
— Атен, — к хозяину каравана подошел Евсей.
— Опять следишь за мной? — у караванщика были усталые, покрасневшие глаза и тихий, изможденный голос, даже былая решительность сменилась сознанием, что он бессилен что-либо изменить.
Евсей не ответил на вопрос, словно и не слышал его вовсе.
— У-у-у, — выдохнул он. — Здесь так трудно дышать!
— Да, — Атен смахнул со лба капельки пота, — в этом городе слишком жарко и душно… Не робей, младший брат, мы столько раз вырывались из лап несчастий, справимся с ними и на этот раз.
— Странная штука — судьба… Мы так торопились в этот город, не ведая, что было бы лучше повременить на месяц-другой с приходом…
— Надеюсь, ты не говорил об этом с Шамашем?
— Я не бессердечный глупец и все понимаю. Еще чего доброго Он станет винить себя, считая, что, если бы не Его вмешательство, караван оказался бы здесь очень не скоро…
— Забывая, что без Него мы бы не добрались до города вовсе, — Атен кивнул. Редко случалось, что братья были настолько согласны друг с другом, что, стоило одному умолкнуть, как второй мог подхватить недосказанную фразу. Но сейчас был один из таких случаев. — Он столько сделал для нас…
— Теперь наша очередь отплатить Ему за добро добром, — это было облегчением, светом во тьме сгущавшейся ночи — осознание, что они могут отблагодарить бога, что им будет это позволено…
— Ты правильно сделал, что взял с Него слово.
— Конечно. Иначе Он, несмотря на все наши старания, поступил бы по-своему… А так… Так мы можем быть за Него спокойны…
— Евсей, где свитки с Черными легендами?
— Ты собираешься читать их прямо сейчас?
— И ты, и Лигрен чего-то недоговариваете. Ужас услышанного, конечно, ослепил меня, но не настолько, чтобы я не заметил этого. Думаю, мне следует, наконец, во всем разобраться. Возможно, это поможет нам противостоять той беде, которая подстерегает караван в этом городе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
