апреле 1939 года известный французский физик Фредерик Жолио-Кюри[95] подтвердил на ряде опытов возможность ядерной реакции. Так же он доказал, что при расщеплении атомов урана посредством цепной реакции выделяется колоссальное количество энергии[96].
Берлин начинает и…
В апреле 1939 года в Германии произошло четыре события, которые позволяют утверждать фактический запуск военного «атомного проекта» Третьего Рейха. 24 апреля 1939 года в журнале «Nature» была опубликована статья парижских ученых Жолио-Кюри, Г. Халбан и Л. Коварски «Количество нейтронов, испускаемых в процессе ядерного деления урана». Вот о чем в ней сообщалось. Кратко. При делении уранового ядра выделяется от трех до пяти нейтронов. Это говорило о теоретической возможности цепной реакции и позволяло предположить выделение энергии в ходе цепной реакции — целого каскада делений огромного количества урановых ядер. Деление каждого ядра сопровождается высвобождением энергии, что способствует лавинообразному делению на вторичные продукты распада всей массы использованного в этой реакции урана. Фактически в статье обосновывалось создание атомного оружия.
Через два дня после публикации в журнале «Nature» статьи французских ученых, молодой профессор из Гамбурга Пауль Гартек и его ассистент доктор Вильгельм Грот написали совместное письмо в военное ведомство[97].
Первые строчки этого документа звучали так:
«Мы взяли на себя инициативу с целью обратить Ваше внимание на самые последние события в мире ядерной физике; по нашему мнению, они, по всей вероятности, открывают возможности для изготовления взрывчатого вещества, которое по своей разрушительной силе на много порядков величины превзойдет взрывчатые вещества обычных типов».
Далее следовал краткий анализ того, что уже достигнуто в этой сфере. Затем авторы письма отметили, что в самой Германии ядерной физике уделяется ничтожное внимание, она просто игнорируется, а вот в Америке и Англии ученые имеют возможность проводить в этой области широкое исследование. Далее они написали:
«Та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретает абсолютное превосходство над другими»[98].
Принято считать, что именно это письмо послужило стартом для немецкого ядерного проекта[99].
29 апреля 1939 года в Берлине состоялось секретное заседание по проблемам расщепления урана, которое проходило в здании Имперского министерства науки, образования и народной культуры. Мы не будет подробно рассказывать обо всем, что там происходило. Лишь кратко о последствиях этого мероприятия. Например, немецким ученым было настоятельно рекомендовано не публиковать результаты своих исследований в области ядерной физики в «открытой» печати. Засекретили сведенья о запасах урана на территории Третьего Рейха. На экспорт урана из Германии был наложен запрет.
В апреле 1939 года на одном из физических коллоквиумов в Геттингенском университете (Германия) было сообщено о последних открытиях в ядерной физике и теоретической возможности атомного реактора («урановой топки» — как тогда его называли в Германии). Руководство университета проинформировало об этом Имперское министерство науки, воспитания и народного образования. Последние срочно сформировала группу ученых во главе руководителем секции физики Имперского исследовательского совета (RFR) профессором Абрахамом Эзау[100]. Так образовался первый центр, который должен был заниматься вопросами создания «урановой топки»[101]. Отметим, что в данном случае речь шла не о работах в сфере военного атома, а о попытки Германии использовать ядерную реакцию в качестве источника энергии. Работы этого центра финансировало Имперское министерство науки, воспитания и народного образования. И занималось оно соответственно, мирным, а не военным использованием ядерной энергии.
Повышенный интерес к исследованиям в области ядерной физики проявлял руководитель исследовательского отдела Управления армейского вооружения профессор Эрих Шуман[102] и один из его подчиненных Курт Дибнер[103]. Задачей последнего была проверка реальности использования в военных целях радиоактивных излучений, с помощью которых предполагали инициировать взрывы боеприпасов на большом расстоянии. Это были так называемые «лучи смерти», но техническое осуществление идеи оказалось невозможным. Дибнер следил за всеми новинками технической литературы, отыскивая в ней все то, что можно было бы использовать для совершенствования армейского вооружения или создания его новых видов. А т. к. он окончил университет в Галле, где во время учебы занимался вопросами экспериментальной ядерной физики под руководством профессора Гофмана. Поэтому его интерес к вопросам ядерной физики понятен. С другой стороны, Дибнер — армейский специалист по взрывчатым веществам — был физиком-экспериментатором и еще с 1934 года трудился на нужды Управления по вооружению Сухопутных войск. В частности, он известен разработками кумулятивных боеголовок ракет и сотрудничеством с Вернером фон Брауном. С 1939 года ученый привлекается к работе в Экспериментальном ведомстве Сухопутных войск в Куммерсдорфе под Берлином, где возглавил отдел атомной физики[104].
В июне 1939 года сотрудник Химического института Общества кайзера Вильгельма 3. Флюгге опубликовал в журнале «Натурвиссеншафтен» популярную статью «Возможно ли техническое использование энергии атомного ядра?», где говорит об огромной мощи и взрывном характере ядерных реакций. Например, один кубометр окиси урана массой 4 т достаточно для того, чтобы поднять в воздух за сотую долю секунды на высоту 27 км примерно один кубометр воды[105].
Даже если допустить, что советские разведчики не отслеживали публикации в научных журналах, что имеет массу причин, начиная от нехватки времени и заканчивая тем, что перед ними не стояло такой задачи, то на очередную статью о ядерных проблемах сотрудника Химического института Общества кайзера Вильгельма З. Флюгге, опубликованную в выходящей массовым тиражом, газете «Дойче альгемайне цайтунг», должны были обратить внимание. Но этого не произошло.
26 сентября 1939 года в Берлине, в Управлении армейских вооружений прошло совещание группы германских физиков. В этом мероприятии участвовали: Пауль Гартек, Ганс Гейгер[106], Вальтер Боте[107], Курт Дибнер, а также ректор Физический институт Общества им. Кайзера Вильгельма Вернер Гайзенберг[108] и Карл Вайцзеккер. На этом мероприятии обсуждалась возможность создания атомной бомбы. Подводя итоги совещания, Гейгер выразил общую точку зрения присутствующих. Он заявил:
«Господа! Если существует хотя бы незначительный шанс решения поставленной задачи, мы должны использовать его при всех обстоятельствах»[109].
На основе этой фразы можно предположить, что участники совещания еще сами не верили в реальную возможность создать атомную бомбу в течение нескольких лет.
Так же было принято решение засекретить все работы, имеющие прямое или косвенное отношение к урановой проблеме.
Осуществление программы было возложено на Физический институт Общества кайзера Вильгельма (Берлин); Институт физической химии Гамбургского университета; Физический институт Высшей технической школы (Берлин); Физический институт Института медицинских исследований; Физико-химический институт Лейпцигского университета и на другие научные учреждения. Вскоре число институтов, занятых исследованиями в рамках Уранового проекта, достигло 22. Управление армейского вооружения подчиняет себе Физический институт, изымая его из ведения
