Фрэнк пропал из поля зрения. Михаил услышал дверной хлопок, позади себя.
Алия сказала Хэлверсонам:
— Я дам вам еще один шанс. Отпустите нас, и все будет прекрасно. Если же я все возьму в свои руки, то не буду отвечать за последствия.
Хэлверсон рассмеялся.
— У вас будет пара ножей, мисс, я дам вам их. Хотя нет, лучше если вы оба просто быстро умрете, так чтобы мы спокойно занимались своими делами.
— Думаешь, это лучше чем война? — поинтересовалась Анна.
Алия больше ничего не сказала. Михаил промолчал. Он просто хотел, чтобы они ушли, но они просто стояли поблизости. Похоже, они намеривались, по возможности, оставаться здесь до последнего момента. Близкий к тому, чтобы начать корчиться в нетерпении, он заставлял себя не шевелиться и оставаться глубоко не интересным для них. Они должны уйти. Если они уйдут, возможно, Алие удастся сбежать. Неловкое молчание все росло и росло, пока родители не стали выглядеть так, как будто им нужно уже было войти. Но в этот момент мальчишка присел на угол стола.
— Итак, это буква «А» на вашей груди означает — придурок?
Алия издала длинный продолжительный вой, столь же зверский как у койота, но намного более угрожающий. Волосы у Михаила встали дыбом. Хэлверсоны инстинктивно придвинулись поближе к друг другу. После этого Алия набрала в грудь побольше воздуха и начала "громко петь" он не понял что именно, потому что это было на арабском языке. Это походило на проклятие. Ее цепи скрипели и стонали, поскольку она раскачивалась на них, слова произносились быстро, хрипло и с эмоцией.
Анна Хэлверсон изобразила слабую улыбку.
— Ну, самое время для нас чтобы уйти.
Михаил повернулся, чтобы увидеть Алию. С рычанием и шипением она прислонилась к своим цепям, когда она кричала, ее глаза горели. Он тоже захотел выйти.
— По желанию можно воспользоваться и другим способом, — обратился Хэлверсон к Михаилу.
— Не стоит — ответил Михаил, — лучше уходите.
— Счастливо оставаться.
Он дотронулся до лба в кратком приветствии и отправился сопровождать свою семью на крыше.
— Удачного дня, — произнесла Анна позади него.
Когда дверь захлопнулась, Aлия прекратила громко петь.
— Я думала, что они будут злорадствовать, пока мы не станем пеплом.
— Ты что их прокляла?
— Я не знаю никаких проклятий. Я только пыталась их заткнуть.
Михаил усмехнулся. Ему нравилось улыбаться, теперь, когда он вспомнил, как это делается.
— Как ты думаешь, сколько времени до восхода солнца?
— Пятнадцать минут.
— То здание на востоке защитит нас от первых лучей и даст на несколько минут больше. Ты можешь освободиться?
Aлия всегда была мастером по спасению. Когда она была подростком, у нее висел плакат Гуддини[5] на стене в спальне. Каждая частичка его надежды полагалась на эту память.
— Я работаю над этим. Что относительно той штуки, которая тебя держит? Похоже, они купили ее на выставке, посвященной Звездному пути[6]?
— Хотелось бы, но нет. Я знаю разработчика. По своему строению это хитрые механизмы захвата. Их нельзя вскрыть отмычкой или сломать.
— Что, если я сломаю тебе руки и ноги? Мы могли бы вытянуть их через наручники?
Пальцы его ног воспротивились этой идее, но ее размышления ему понравились. Она была бы хорошей женой для него.
— Не стоит этого делать. Наручники сокращаются автоматически. Они держат в постоянной хватке то, что в них находится.
— Черт возьми.
Он не понял, имела ли она в виду его ситуацию, или она только пыталась справиться со своими цепями.
— Алия, каковы твои шансы на спасение?
— Не слишком хорошие. Я вывихнула плечо. Я не вижу камер. А ты?
— Нет, но они могут быть неподалеку. Нас могут услышать. В соседних зданиях может вестись наблюдение.
— Мы это узнаем, не так ли? — Он услышал ее ворчание и длинная цепь ударилась об землю. — Прогресс.
— Превосходно. — Если она сможет убежать, он понял, что ему сделать. Горизонт становился лиловым. — Я закончу историю.
— Про Роланда и Иллисию? Сейчас? О! Сукин ты сын.
— Ты поймешь. — Михаил пробежался по истории так быстро, как мог. — В конце концов, Роланд нашел ее. Она пряталась в монастыре. Он пришел как скелет, кающийся в содеянном, но пришел слишком поздно. Она умирала.
— Умирала?
Другая цепь ударилась о землю.
— Она съела ядовитый гриб. Это не важно. Дело в том, что она приняла извинения Роланда. И предоставила ему выбор. Либо умереть вместе с ней, либо выпить ее и быть свободным.
— "Выпить ее", из-за этого он и влип во все это.
— Выбор, который она предложила, заключался в том, что он должен выпить ее полностью, забрать душу.
— Он не был принцем, а она не была врагом. Он не имел права сделать это.
— Он был ее обещанным супругом. Слушай. Один из супругов может освободиться от связи, если выпьет другого.
Даже цепи повисли в тишине, пока она обдумывала сказанное.
— Ты понимаешь? Если ты проглотишь душу, ты не будешь тосковать по второй половине.
— Ты мог сразу это сделать. Ты мог прикончить меня у бассейна и уйти, — тихо сказала она.
Михаил рванул свои наручники в отчаянии.
— Нет! Ну, да. Я мог бы. Но сейчас дело не в этом. Вовсе нет.
— Подожди секунду, я почти закончила.
Затем тише она сказала самой себе:
— Это будет больно.
Он услышал мягкий щелчок и она закричала:
— Ублюдки! Гребанные Менисотцы! Будь они прокляты!
Конечно, над ним была она, обнявшая свою руку, молча переносящая боль, но свободная.
— Открой руку, — сказала она. — Держи это.
Она опустила свой локоть в его ладонь. Он сжал пальцы вокруг него, и она воспользовавшись рычагом, вправила свою руку, обратно.
Когда это было сделано, она вздохнула и благодарно ему улыбнулась. От красоты ее улыбки у него перехватила дыхание.
Ее взгляд слишком долго задержался на его лице, а потом она отвернулась покраснев. Она сделала вид, что ощупывает свою руку.
— Уже лучше. А теперь, как мы собираемся вытащить тебя отсюда?
— Ты — никак.
— Нет?
— Пока в твоей крови только адреналин, но у тебя нет оружия.
— Я возьму с собой длинную цепь.
— У них есть оружие.
— Возможно, они убрались оттуда. Может там никого и нет.
— Я сильно сомневаюсь. Они не уйдут, пока не удостоверятся, что мы — кучка пепла.
— Но мне нужен Хэлверсон, чтобы открыть этот замок.
— Оставь это. Я хочу, чтобы ты подумала о себе. Как ты собираешься пробраться мимо них? Думай. Там будет трое Хэлверсонов и пятеро других, о которых я знаю, может больше. Все мужчины. Все сильные. А ты была, связана, взята в плен, подстрелена…
