Грохнуло прилично — вместо наконечника на стреле была тротиловая начинка. Ну, не тротиловая, это образно. Гость мину от внешников расковырял — сказал, что нормально. Получилось, как сказал Гость, даже слишком — ноги у рубера разлетелись в разные стороны, а его остатки покатились по асфальту.
Добивал Гость. Своей любимой секирой на длинной ручке, которую он упёр из семейной «оружейки» Платона. Пижон!
Следующую картинку нарисовала Шуша: «Элитник заинтересовался взрывом и, расшвыривая в стороны обломки хозяйственных построек и заборы, направился на такие интересные ему звуки. Свита, водя по округе жалами, потопала следом».
Платон дал команду грысям: искать и валить лотерейщиков, а сам приготовил следующую стрелу. Элитника уже было видно, а они прятались за невысоким забором рядом с магазином.
Магазин, кстати, был кирпичный, и высыпавшие было из него местные аборигенки весьма почтенного возраста, с истерическим визгом ломанулись обратно. Элитник, увидев, что кормёжка делает ноги, излишне возбудился и рванул к магазину. Свита припустила следом, но сильно отставала. Поэтому очередному «представителю местного дворянства» прилетело первому и туда же куда и руберу. То есть по яй… хм, в то самое интересное место, в котором ноги соединяются с туловищем.
Во время всего похода и весьма длительное время после возвращения домой, Платона очень мучил один единственный вопрос: из чего эти внешники делают свою взрывчатку и где её взять ещё? (И побольше, побольше).
Как, вообще, возможно кусочком взрывчатки, размером с три напёрстка, оторвать трёхметровому элитнику задницу? Словом, экспериментировать с новыми стрелами Платон перестал и взялся за «огнестрел» — рубера, кусачей и топтунов с лотерейщиками из-за гибели элитника никто не отменил.
Добили свиту достаточно просто — Гость оказался тем ещё знахарем. У него, оказывается, одним из побочных и, как он сказал, бессмысленных для него даров, оказалась меткость из огнестрельного оружия, а бронебойные пули творили просто-таки невероятные чудеса. Да и Кнопка со своей ручной «поливалкой» оказалось очень кстати.
Пока добивали свиту, Шуша нарисовала картинку: «задолбали лотерейщики, веду к вам». Взмыленная кошка прискакала секунд через сорок. За ней тянулись остатки стаи. Результат понятен — ручной пулемёт и два крупнокалиберных карабина стае шансов не оставили, но мужчины позволили Кнопке доделать оставшуюся работу. Тренироваться же девушке надо.
Кнопка из пулемёта перерубила четырём лотерейщикам ноги и принялась экспериментировать с силой своего необычного дара. Получалось плохо — лотерейщики дохли от одного прикосновения. От взгляда с трёх метров склеить ласты получилось только одному не иммунному, после чего Кнопка почти выдохлась, но, хлебнув фирменного живца, мужественно продо?лжила тренировку.
Дальше понятно — сбор трофеев и рассказ выжившим жителям посёлка о том, куда они попали и что им бедным теперь делать, но это прошло мимо Платона, потому что его позвали грыси. Позвали к тому самому дому, где стреляло охотничье ружьё.
Маршрут у Платона был прост и понятен — этот новый для посёлка проспект, только что построил через все дворы, внезапно скончавшийся, в конце своего жизненного пути, элитный бульдозер. Так что удалось прилично сократить дорогу. Конечно, раздавленные, лапами ярких представителей мира Стикса, куры, утки, и кролики выглядят неприглядно, но всё же, слава богу, не люди. Тем более что, похоже, как раз здесь ныкалась Шуша, а ей тоже нравятся куры и кролики.
Обстановка у дома была такая, какую Платон ожидал — целых четыре, внезапно скончавшихся, лотерейщика. И если трое были крестничками хозяина дома, то четвёртого стопудово отрихтовала Шуша — горло было буквально вырвано, а шейка свёрнута, и лотерейщик удивлённо разглядывал собственную спину. (Это оказался как раз один из тех самых бегунов, который почти лотерейщик).
Хозяин сидел на крыльце дома, задумчиво поглаживая Шушу. Тигр, внимательно оглядывая округу, тусил рядом.
— Хорошо стреляешь. — Похвалил Платон кряжистого, лет шестидесяти с приличным хвостиком, седого мужика. Мужик автоматически пожал протянутую ему руку.
— Я Лучник. Это Шуша и Тигр. — Тигр тут же подошёл к Платону, и у него в голове возникла картинка — несколько силуэтов зелёного цвета. В доме силуэт был красный.
— Хо! Лучник! Попробовал бы ты из своей игрушки такую зверюгу завалить! — Мужик любовно погладил стоящее рядом с его коленом ружьё.
— Меня Фёдором зовут. Михайловичем. Егерь я тутошний. Твоя красавица? Как она эту зверюгу! Раз и только кровь брызнула. — Мужчина опять погладил Шушу, но она увернулась и подошла вплотную к Платону.
Теперь картинка была иная: Платон, грыси, Гость, обе девчонки и Фёдор. Опа! Так они одного цвета — такого же жёлтого, как цыплёнок новорожденный. Так Шуша своё удовольствие высказывает. Платон аж присел рядом с Фёдором. Получается, что Тигр нарисовал ему, что Михалыч иммунный, а Шуша показала, что этому человеку она доверяет.
— Моя Михалыч. Ты мне вот, что скажи. В доме у тебя кто? Жена? — Мужчина глянул на Платона с интересом.
— Соседка. Увидала этих, да заскочила. А как это ты? Я ж не говорил, а Алевтина, небось, до сих пор под кроватью сидит. Нет у меня никого. Седьмой год один. — Платон кивнул на Шушу.
— Да вот они сказали. А ещё сказали, что ты иммунный, как и мы, а твоя соседка скоро переродится и станет, вот такой же, как и эти ребята. Правда, попозже. Если людей жрать начнёт, то расти будет, а вырастают они в такое, что без ужаса на это безобразие не у всех взглянуть получается. Там, дальше в посёлке, приблизительно такие валяются. Грохот слыхал? Вот так лук мой стреляет.
В общем, история эта долгая. Если чаем угостишь, расскажу, что знаю, но лучше собирайся и пойдём с нами. Один ты тут не выживешь — патронов не хватит, да и стрелять по соседям тяжело будет. Они к тебе не в гости придут, а жрать тебя примутся, потому что иных желаний, у них к тому времени уже не останется. — Так и уговорил Платон Михалыча.
Сначала за чаем, потом вместе пошли смотреть на монстров, а уж когда Фёдор увидал разлёгшегося у магазина элитника, остальных братанов из его команды, да вооружённых современным оружием девчонок Лучника, то сомнения у него рассеялись.
Больше в том посёлке иммунных Тигр не нашёл, да и не искал особо — шарахались от него люди. Проводили Михалыча до дома, собрал он свои немудрёные пожитки, пока Кнопка лотерейщиков чистила, да пошли обратно.
Шоколада и конфет в магазине девчонки к тому времени уже набрали. Всё, разумеется, нагрузили на Кнопку. Михалыч аж крякнул, когда увидел, как хрупкая с виду девочка помимо ручного пулемёта, тащит ещё и пятидесятикилограммовый рюкзак, но помогать ей никто не стал — Кнопке надо тренироваться.
Этот посёлок был первым, но далеко не последним — гулять собирались долго. Всё-таки трясучку никто не отменял, а когда она начинается у обитателей очень медленных кластеров, ух его знает. Потому-то и пошли все вместе, чтобы считать проще было.
Вышли из посёлка, прошли километров несколько, и Гость вдруг притормозил Платона на небольшой солнечной полянке, неожиданно выскочившей прямо посреди соснового леса. Пришлось объявить привал, хотя прошли совсем немного.
Пока все скидывали поклажу, Платон дал команду грысям пробежаться по округе в поисках родника, а сам отошёл с Гостем в сторонку. Вид у знахаря был отчего-то задумчивый.
— Слушай я это… — Гость замялся, и Платон подколол своего мучителя.
— Не-не. «Это» не ко мне. Я по бабам-с. В смысле по женщинам. Я даже не знаю, как и где тебе здесь «партнёра» искать, но «это» точно не со мной. — Гость несколько мгновений тупо смотрел на хихикающего Платона, потом плюнул в сторону и возмущённо выдал.
— Тьфу! Придурок! Давай Михалычу красную жемчужину скормим? Если человек принимает жемчуг в самые первые дни, то он становится хиггером и вероятность полезного дара выше всего.
Ты же у нас «командир на лихом коне», вот тебя и дёрнул, а ты прёшь как лось по лесу и не гу-гу. Вот и пришлось притормозить, но мне надо будет за ним посмотреть, поэтому идти придётся медленно. — Платон сразу понял, откуда здесь ноги растут — в знахаре в очередной раз проснулся исследователь и тут же ответил.
