Прибывшие вскоре стрелки и артиллеристы были хоть и в потрепанной форме, но вид имели бравый. Сразу видно повоевавших людей. Моя тревога – как воспримут прибывшие ко мне части подчинение жандармам, да и младшему по званию, – оказалась напрасной. Стрелки были из 3-й бригады и отлично помнили Ловчу, артиллеристы оказались еще теми сорвиголовами и, узнав план атаки, немедленно приступили к его выполнению. М-да, нехорошо получилось. Нахамил человеку, а он в ответ такие подарки делает. Два трехфунтовых орудия просто идеально подходили для действий в цепи.
Как только стемнело, я со всем отрядом и офицерами-артиллеристами выступил на нейтралку. Сверившись с картой, мы начали очень осторожно обустраивать места для орудий. Турки, находившиеся в шестистах метрах, пока ничего не заподозрили. По сути, я построил огневые точки, из которых можно фланкировать траншеи и редут. К ним добавили окопы, и получился небольшой земляной форт. После полуночи расчеты доставили на позиции разобранные пушки и, соблюдая тишину, начали их собирать.
В шесть тридцать передовые группы были на исходных позициях. Расстояние до турецкой траншеи было метров пятьдесят. Похоже, приготовления к штурму удалось сохранить в секрете. Стоящий часовой был ополченцем, вернее, он был одет как ополченец, хотя это уже не важно. Работаем. Тихо, словно змеи, заскользили к нему разведчики. Все, готово, теперь вслед за ними бесшумно скользят штурмовики. Тишина. Знак. Теперь ползем мы, саперы. Вот и траншея, впереди шло отделение саперов, следом штурмовики, затем я с саперами, штурмовиками, разведчиками и снайперами. Одно отделение штурмовиков осталось прикрывать тыл.
Выстрел. Все. Конец скрытности, выхватываю сигналку Сытина и стреляю. Над нами красиво вспухает и разгорается красный шар. И почти сразу раздается залп осадной батареи, и спустя секунды на редуте поднимаются восемь столбов земли. На траншеи обрушивается огонь пяти батарей. Впереди захлопали выстрелы, ага, это турки, спасающиеся от огня, рванули к нам. Десять минут длился налет, но даже нам кажется, что прошло не менее получаса, про турок могу сказать, что им он показался вечностью. Огонь переносится на редут. А по первой траншее продолжают стрелять горные трехфунтовки.
– Вперед! – ору я.
Просто по опыту знаю, что нелегко поднять людей, когда недалеко от тебя рвались снаряды. Но инстинкты ребят взяли свое: чем быстрее начнешь, тем меньше крови. И они пошли, гранаты и патроны не жалели.[35] Прежде чем турки очухались, мы прошли половину траншеи. Но постепенно противник приходил в себя. Из первой траншеи уже попытались отойти во вторую, но артиллеристы вовремя накрыли беглецов шрапнелью. Но долго так продолжаться не могло. И останавливаться или оставлять пару отделений я не мог.
– Останетесь здесь, – сказал я разведчику. – Зажмете турок, чтобы сюда не забрались. Если невмоготу будет, тогда отходи.
Глава 17
Впереди захлопали выстрелы, и следом взорвалось три гранаты. Однако движение отряда не замедлилось, и спустя минуты две я увидел четверых турецких солдат, лежавших на дне траншеи. Все, сломались, не выдержали нашего натиска, это были последние, кто решил драться. И, подтверждая мои выводы, из траншеи стали выскакивать ополченцы и немногочисленные солдаты, устремившиеся в тыл. Саперы и штурмовики резерва немедленно открыли огонь по отступающим туркам, передовые усилили натиск, вернее, они просто рванули вперед, воспользовавшись отступлением противника. Спустя три минуты траншея была захвачена.
Взрыв. Взрыв. Взрыв. Взрыв. Взрыв. Взрыв. Взрыв. И так уже пятнадцать минут. Один выстрел в минуту из полевого и один в пять минут из осадного орудия. Артиллеристы извлекли уроки из прошлых штурмов: разрушить укрепления турок из полевых орудий очень тяжело, практически нереально. А осадных в армии раз-два и обчелся. Поэтому было решено просто вести беспокоящий огонь, не давая туркам возможности стрелять по нашим сосредотачивающимся для атаки частям.
Сейчас я нахожусь во второй траншее, где кроме моей группы находится стрелковая рота, батальон кубанцев и 1-й батальон ярославцев. 2-й и 3-й батальоны находятся в первой траншее. Кстати, при ее занятии я не потерял ни одного человека ни убитым и не раненым. И не только за счет высокой выучки бойцов, но и за счет внезапности, в этот раз наше командование переиграло Осман-пашу. До последнего светлого часа все части оставались на своих местах, бомбардировка турецких укреплений не проводилась, и нам удалось застать противника врасплох, в обеих траншеях находились в основном ополченцы, с вкраплениями кадровых солдат. В результате эти силы не могли противостоять моей элитной группе. У них не было ни единого шанса, и траншеи, для захвата которых в прошлый штурм положили десятки солдат, обошлись нам в трое убитых и семь раненых. Пара солдат и с десяток ополченцев в первой траншее решили сопротивляться. В общем, ярославцы пленных брать не стали.
– Готовы? – кричу сидящему рядом штабс-капитану Семенову, командиру роты стрелков. – Как только увидите сигнальную ракету, сразу идите за мной.
– Подпоручик, – вот вредины, как «свои», так поручик,[36] – я все отлично знаю и помню.
– Вот и хорошо, но повторение – мать учения. – Я не сильно «щелкаю» по носу армейца. Ничего страшного, переживет, а то гонора у них многовато. – Вперед!!! – рычу, видя, как в небе, рассыпая искры, падает ракета.
Вылетев из траншеи, мы побежали к редуту, до него было не более ста пятидесяти метров, но по открытой местности да вдобавок в горку. Мы преодолели метров тридцать, когда за нами показались стрелки. Так, пока все по плану. А вот и турки. На валу показались первые очухавшиеся аскеры, сразу открывшие по нам огонь. Но с полнокровной стрелковой ротой они не смогли тягаться, выделенные мне стрелки просто подмели вал, как метлой.
– УРА-А-А-А-А!!!
За спиной постепенно нарастал рев атакующих батальонов. Повернувшись на звук, я понял, какой окажется судьба редута. Атакующий вал пехоты было не остановить. Полк готовился люто отомстить за погибших.
Банг! Банг! Оба орудия редута выплевывают картечь.
– Синицын, Иванов, уничтожить орудия! Вперед, быстро.
Я здорово рискую, но иначе турецкие пушкари сумеют взять за свою смерть хорошую цену. И мы несемся сломя голову, не обращая внимания на огонь. Перепрыгиваю через тело сапера, руки сами достают гранату, шестьдесят метров. Бросок. Винчестер в руки, и ускоряюсь насколько возможно.
Банг! Банг! Рявкнули вновь орудия редута.
Вперед, только вперед. Взлетаем на вал, и стреляю в оказавшегося рядом турка. Падаю на живот и стреляю в набегающих. Полтора десятка винчестеров саперов гасят атаку ненадолго, но именно этого хватает, чтобы стрелковая рота сумела добежать до вала.
Взрыв. ВЗРЫВ! Снаряды у орудий, похоже, рванули. Все заволокло дымом и пылью.
– Вперед!!! За мной!!! – реву я.
Пока турки не очухались, надо использовать этот шанс. Дальше все завертелось в кровавой круговерти. Гранаты. Огонь ружей и бой штыками. Мы шли с жутким размеренным ритмом машины. Машины смерти.
– УРА-А-А!!!
Это уже не походило на боевой клич. Что-то жуткое, древнее, вырвавшееся наконец наружу и овладевшее наконец людьми. Удар дорвавшихся до врага ярославцев был жутким. Они не стреляли, а только шли в штыки.
– Стоять! К выходу! Стрелять, не дать уйти никому! – орал я.
Оттянувшись, моя группа вместе со стрелками перекрыла единственный удобный выход из редута, попытавшихся выбраться турок мы просто расстреливали. И им еще повезло, остальных вырезали безо всякой пощады. Плевать, турки не лучше относились к нашим раненым, так что они сами отведали своего варева.
– Поручик, захватите левую траншею, – прокричал мне в ухо капитан Блинов. – Здесь мы сами справимся.
– Есть. Господин капитан, – обратился я к командиру стрелков, – отходим.
Штабс не стал препираться и постепенно заменил своих стрелков присланной ротой 1-го батальона. Приказ о нашем выходе из боя был полностью оправдан, наиболее ретивых турок мы перестреляли и сейчас просто стояли в стороне и смотрели, как другие воюют. Осмотрев местность, я здорово приуныл: траншею, которую мне предстояло захватить, прикрывали еще три. Если действовать по уму, то придется сначала взять левую, а иначе понесем большие потери. Все это я изложил командиру стрелков, который со мной полностью согласился. Нет, имей я сейчас те орудия, что мне придали в начале штурма, тогда можно было и наплевать на эту траншею. Вот только они где-то застряли, и добраться до них не было никакой возможности. Несомненным плюсом являлось и то, что ее уже атаковали казанцы.[37] Скрытно сосредоточившись, мы приготовились к атаке. До позиции турок было не более ста – ста двадцати метров.
– Вперед! – прорычал я.
Саперы и штурмовики рванули в траншею турок. Тех врасплох, к сожалению, застать не удалось, буквально через пару секунд с десяток турок открыли по нам огонь. Все мгновенно попадали, но пару человек зацепило, как и что с ними – выяснять было некогда. Стрелки в ответ открыли плотный огонь по противнику, стараясь не дать ему стрелять, а мы поползли к траншее. Шестьдесят метров мы проползли на пузе, под огнем, пока не смогли воспользоваться гранатами. Несмотря на огонь стрелков, турки отстреливались отчаянно. У меня на глазах штурмовику пулей буквально разнесло голову. Наконец, ползущие впереди закидали турок гранатами, а потом все рванули вперед, пока те не очухались. Как уже не раз делал, левой рукой выхватил «вессон», а в правую руку привычно легла лопатка, прыжок через бруствер, и я приземлился в траншею турок. Там уже вовсю шла рукопашная схватка. Дважды выстрелил в аскера, пытающегося заколоть упавшего сапера, отбиваю нацеленный в меня штык, и одетый в гражданскую одежду турок валится с разрубленной шеей. Все, схватка закончилась. Зацепились, ребята отлично знают, что надо делать дальше. Не останавливаясь, сразу начинают зачищать пару блиндажей, из которых пытаются отстреливаться. Наверное, я впервые так видел работу саперов: отточенными движениями четверка блокировала выходы, а пара аккуратно закинула внутрь штурмовые заряды. Взрыв, второй. Все, после этого живых там не должно остаться, но пара саперов скользнула внутрь, спустя полминуты они появились. Молодцы, за спину можно не беспокоиться.
