ценных пород и дубовый паркет, старинные картины и гобелены. Мраморные колонны и узорчатые ковры ручной работы. Это было так не похоже на Тео, но все же это был он.
И он явно был дома, персонал встречал его теплыми улыбками, которые достались и ей тоже, пока они шли через фойе к стеклянному лифту, доставившему их на верхний этаж в его пентхаус. Его дом. И когда двери лифта открылись, Бри изумленно ахнула:
— Тео! Это невероятно!
Ее взгляд был прикован к виду за стеклянной стеной.
Сказочные огни мерцали в тщательно ухоженном саду на крыше и отражались в синей глади бассейна, а на заднем плане, как и обещал Тео, сияла Эйфелева башня. Ее золотистый силуэт устремлялся в темное небо, и все было именно так, как она себе представляла, — чарующе романтично.
Бри приблизилась к стеклу и восхищенно взирала на открывшуюся панораму. Она услышала, как Тео довольно хмыкнул за ее спиной.
— Я же обещал тебе шикарный вид.
— И не только вид, — подначила она.
Тео немедленно заключил Бри в объятия и жадно поцеловал. Она с готовностью ответила на поцелуй. Можно отдать такому красавцу все, кроме сердца.
— Я уже жалею, что заказал столик в ресторане, — пробормотал он, отрываясь от ее сочных губ.
— Можно отменить, — откликнулась Бри.
— Ни за что на свете. У нас всего пять ночей, и я намерен использовать их на полную катушку.
Он так и сделал. Каждый день, да что там день, каждый час был заполнен до отказа. Тео показал ей Лувр и Сакре-Кёр. Они заглянули в Нотр-Дам, который реставрировался после пожара, погуляли по старинной площади Согласия со знаменитым Египетским обелиском и, конечно, прошлись по Елисейским Полям, посетив небольшие бары и ресторанчики. Папарацци следовали за ними по пятам. Тео невозмутимо отшивал наиболее рьяных, а некоторым репортерам представлял ее как свою знакомую.
Бри спросила, беспокоит ли его, что напишут о них, на что Тео ответил, что если она не возражает, то ему абсолютно все равно.
Они сами прекрасно знали, зачем они в Париже и что их ждет в будущем.
Наступил их последний день в городе. Завтра она вернется в Элмдейл к своей обычной жизни. А чем, интересно, займется Тео?
Она не задавала ему этого вопроса, а он сам тоже молчал.
Но Бри необходимо было знать, что ее ждет завтра. Неужели сегодняшний вечер последний в их отношениях?
Ее размышления прервал легкий стук в дверь. Это явно не Тео. Он всегда заходил без стука, вселяя в нее надежду, что их отношения становятся все более близкими.
— Войдите.
В спальню вошла незнакомая женщина в кипенно-белой униформе, с безупречной прической и макияжем.
— Мадемуазель Йоханссон, меня прислал месье Дюбуа. Я помогу вам собраться на ужин, если вы не возражаете.
В этот момент телефон на прикроватной тумбочке просигналил о новом сообщении:
«Кортни — самый лучший стилист и визажист, а ты достойна всего самого лучшего. Надеюсь, тебе понравится, как она побалует тебя вниманием. У меня дела в городе. Заеду за тобой в восемь».
Бри улыбнулась Кортни. Что ж, помощь специалиста придется кстати. И ничего в этом нет особенного. Бри лукавила. Она много раз пересматривала любимый фильм «Красотка».
Она запахнула потуже халат и с улыбкой произнесла:
— Я в полном вашем распоряжении.
— Очень хорошо, — прощебетала Кортни и сделала кому-то знак.
В комнату вошли четверо помощников. Двое катили вешалку с нарядами, двое других были нагружены коробками и пакетами. Бри уставилась на них в немом изумлении.
— Не беспокойтесь. Все не так страшно, — улыбнулась Кортни. — Я здесь, чтобы помочь вам выглядеть так, как пожелает ваше сердце.
Бри молча кивнула.
Тео сидел в баре — стакан виски в одной руке, телефон в другой — и читал короткий ответ Бри:
«Спасибо».
Деловая встреча закончилась час назад. Он мог бы вернуться домой, но выбрал бар, чтобы хорошенько все обдумать.
Видеть, как Бри открывает для себя Париж, было сродни наблюдению за ребенком, который впервые попал в Лапландию. Ее искренний восторг проникал в самую глубину его души, пробиваясь сквозь защитную стену, которую он выстроил после разрыва с Таней. Ему все еще было больно. Он не хотел новых испытаний.
Но Бри совсем не похожа на Таню. Она вообще уникальная женщина, и он пока не готов с ней расстаться. А расставание намечено на завтра.
В голове крутились слова Себастьяна:
«Прислушайся к себе, братишка, не упускай выпавший на твою долю шанс, отпусти прошлое и прекрати считать себя недостойным счастья».
Но, похоже, Бри слишком для него хороша.
А что, если Себастьян прав? Что, если и Бри, черт возьми, права?! Ведь именно она твердила ему, что он себя недооценивает. Может, им стоит попробовать? Вдруг у них получатся настоящие отношения?
Он опрокинул виски. Ответ не приходил. Единственное, в чем был уверен, — он пока не готов расстаться с Бри навсегда. А кто говорит, что это нужно делать? Кто сказал, что на их нынешние отношения нужно повесить определенный ярлык?
Ради всего святого, они знакомы меньше трех недель! Да, Себастьян и Флик решили пожениться за это же время, но у них есть прошлое и ребенок.
У них с Бри совсем другая ситуация. Бри и сама другая, и ни о чем его не просит.
Он просто должен предложить ей продолжить отношения до тех пор, пока…
Пока что?
Пока она не встретит того, с кем захочет быть вместе по-настоящему.
Того, кто предложит создать семью и родить детей, о которых она так мечтает. А разве справедливо с его стороны просить о продолжении отношений, если он не способен дать ей то, о чем она мечтает?
Он сдернул со стула пиджак и нацепил на плечи.
Нет, несправедливо. Поэтому сегодняшний вечер должен стать последним.
Должен, и все тут!
Он вошел в лифт и, уставившись в стеклянный потолок, твердил себе, что поступает правильно.
Когда дверь лифта бесшумно отворилась на верхнем этаже, Тео вышел в холл пентхауса… и замер.
Сердце забилось у горла, колени подогнулись, воздуха не хватало.
Перед ним в центре холла на фоне мерцающей Эйфелевой башни стояла Бри. Он никогда не видел ее такой. Алое платье без бретелек, обнимая изящные формы, мягко струилось вниз, разрез почти до бедра приоткрывал стройную ножку в золотистой туфельке на шпильке. Черные как смоль волосы собраны в высокую прическу, а длинные локоны, обрамляя ее сияющее лицо, почти касались обнаженных плеч. Тщательно нанесенный макияж подчеркивал прекрасные черты лица, которое он успел полюбить: высокие скулы,
