- К чему все это? - спросил Фрэнк, не отрывая глаз от лица собеседника. - Если ты с чем-то не согласен, можешь написать письмо президенту.
- Президенту! - Розарио громко загоготал. - А ты думаешь, если сын президента собьет тебя на машине, он окажется в тюрьме? Могу тебе сказать точно, президенту об этом даже не доложат! Впрочем, к черту, я не об этом. - Розарио отрыгнул и поставил пустой бокал на край стола. - Повторить! - крикнул он своим басистым голосом официанту, который только этого и ждал и сразу прибежал с новым, наполненным до краев бокалом. - Я все это к тому, что в нашей жизни все не так однозначно, как может показаться. Казалось бы... судья, наичестнейший и несправедливейший человек покрывает преступление как... как какой-то сраный адвокатишка. И ведь подумай, я, допустим я, весь такой... непослушный, ну... в смысле закона и всего такого, приду ночью к этому ублюдку, после того, как его оправдали и всажу ему в череп пулю... ведь я буду справедливей и честней судьи. Я... преступная рожа буду честней самого наичестнейшего человека! Ахаха! - Розарио развел руками. - Ведь согласен, согласен?!
Фрэнк промолчал. Он достал зубочистку и зажал ее между зубами.
- И вот теперь посмотри сюда. Я... ну да, между нами, так сказать, по-дружески, по-дружески, ха-ха-ха, - повторил он, почему-то засмеявшись, - признаюсь тебе, были за мной грешки, да может и остались еще, - он подмигнул Фрэнку, - я хочу нарушить этот сраный закон. Я хочу сделать что-то, что он запрещает, ну, к примеру, продать дерьмо кому-то из этих ублюдков, ну или как хочешь их называй. Ведь я их не заставляю, я не вставляю насильно шприц в вену, не заставляю насильно нюхать. Я лишь продаю товар, который они у меня просят и за который они готовы мне платить. То, что они окочурятся, протянут ноги - такая вероятность, конечно, есть, но ведь это уже не мои сраные проблемы! Я... мое дело малое, я лишь барыга, лишь продавец... как продавец оружия, как продавец алкоголя в конце концов. Я даю людям благо, которое им нужно. Да, это противозаконно, это, так сказать, против закона, который кто-то когда-то придумал, чтобы охранять людей от самих же себя, ведь так, так?
- Ты делаешь это сугубо из-за денег. Не строй из себя филантропа!..
- Из-за денег. Да из-за денег! Ты прав, пра-а-в! - громко смеялся Розарио. - Но мы все тут все делаем из-за денег. Наше общество потребления сделало нас проститутками, готовыми продавать ради денег все, что у них есть. Мы все проститутки, все до одного! Ты, я, он! - он ткнул пальцем в бармена. - Только кто-то продается задешево, а кто-то, - Розарио снова улыбнулся и его глаза сощурилось в маленькие щели, - а кто-то знает себе цену, кто-то знает цену, дружище!
- Чего ты...
- Знаю... знаю... Думаешь, чего это Розарио ходит все вокруг да около. Чего он хочет от меня-то? А я тебе скажу, ведь какая штука - есть закон юридический, а есть закон, так сказать, этический, ахаха, ну, бизнес этикет, знаешь?! Ведь вот нельзя просто так прийти и хоп - "давай мол то-то и то-то". Ведь бизнес это вещь такая, деликатная, деликатнейшая я бы сказал! Ведь вот нельзя просто так взять и все вывалить на стол. Ведь этак только делу навредишь, ведь надо почву для этого подготовить, хорошую почву...
Фрэнк снова пригнулся к столу и нагнулся вперед. Его лицо была прямо напротив раскрасневшегося лица Розарио. Оба замолчали на минуту. Наконец молчание прервал Фрэнк:
- Либо ты говоришь, зачем позвал, либо я ухожу, - проговорил он тихим голосом, не отрывая напряженного взгляда от лица собеседника.
Глаза Розарио в миг протрезвели. Они перестали бегать по сторонам, как раньше, и остановились на лице Фрэнка.
- Ты знаешь про нашу школу?
- Я в ней учился!
- Я не про это! - Розарио ухмыльнулся. - Я про другое...
- Я знаю, что там орудует банда подонков, продающих детям наркоту.
Розарио достал из кармана портсигар и не спеша извлек из него новую сигару. Через минуту стол снова накрыло облако дыма.
- Подонков, - повторил он слово, произнесенное Фрэнком и пустил струю дыма в потолок, - всему-то ты любишь давать имена, все-то у тебя подонки, ублюдки...
- Я не могу иначе назвать толпу отморозков, портящих жизнь себе и другим.
- Ты ничего не понял из того, что я тебе сказал, дружище... ничего... - с напускной грустью покачал головой Розарио. - А если те, кому они ее продают, сами просят себе эту жизнь испортить? Ведь мы все люди свободные, мы сами выбираем для себя то, что мы хотим, а что нет. Ведь вот курение, - Розарио вынул изо рта сигару и протянул ее в направлении Фрэнка, - ведь все знают, что курение это дрянь. Рак легких, проблемы с сердцем и прочее и прочее... Но ведь посмотри сам - половина жителей земли курит. Все знают, что курить вредно, но ведь курят! Спрашивается, зачем курят? Скажешь мне "курят лишь дураки", но ведь это не так, - Розарио широко улыбнулся. - Ведь курят директора, профессора, курят даже президенты, не говоря уже о нас с тобой. А почему курят? Да курят и курят, хер с ними! Потому что нравится, потому что круто, потому что приятно! - Розарио затянулся сигарой и медленно выпустил дым сквозь широкие ноздри. - И скажи мне кто-нибудь "не кури" или "брось это дерьмо", я ему отвечу "кто ты такой, собственно, чтобы говорить мне то, что я могу делать, а что нет, да и вообще, какое тебе дело до моего здоровья?" И вот теперь посмотри на это со стороны, не как полицейский, не как блюститель, так сказать, системы, прозомбированный с ног до головы, а как представитель свободного общества, - если мне не нравится курить не сигары, а что-нибудь другое и я сам отвечаю за свою жизнь и за свое здоровье, почему я не могу делать то, что нравится мне?
- Курение не разрушает тебя так, как разрушают наркотики, - не сразу ответил Фрэнк.
- Только не говори это миллионам курильщиков, больных раком легких! Ты скажешь "надо знать меру в курении", но ведь я тебе отвечу, что и в наркотиках меру можно знать...
- Люди, употребляющие наркоту становятся скотами, лишенными всего человеческого...
- Как алкоголики?
- Они тоже...
- Наркоманы, алкаши, хронические курильщики - они все за чертой того, что можно назвать нормальные люди. Но ведь человек выпивающий, как человек "покуривающий" или "понюхивающий" или "покалывающийся" то есть человек, не преступающий разумные рамки - это человек нормальный, человек, всего лишь реализующий свое право на удовольствие в этом мире. И если закон запрещает человеку то, что лежит в основе конституции, гарантирующей свободу, то... - Розарио снова затянулся и пустил вверх струю дума, - ...то в жопу нужны такие законы!
Фрэнк молчал. Неподвижной статуей сидел он перед Розарио и смотрел в свой почти пустой бокал. Он знал этого человека давно, знал его как мразь, без участия которого не проворачивались почти никакие грязные делишки города. Но странная вещь, может это алкоголь, может что-то иное, но сегодня он чувствовал, что в словах этого человека была какое-то разумное начало, которое шло вразрез со всеми теми устоями, которыми он жил свою жизнь. Он чувствовал, что этот человек, живший постоянно за чертой закона, во многом прав. Определение свободы в устах его звучало гораздо убедительнее, чем в устах сотен лживых политиков. Конечно он не прав, конечно реализация наркотических средств это преступление и преступление, за которое надо серьезно наказывать; но чем хуже они, те, кто продает наркотики людям, чем те, кто продает сигареты, продает алкоголь, кто платит миллионы долларов, лоббируя интересы производителей табака и алкоголя?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
