— Я бы никогда так не поступил! — вскричал Корин.
— Да ну? А как же ты поступаешь-то, а? Разве ты не позволяешь этим разбойникам разгуливать по холмам, по долам, как они пожелают? Разве ты не разрешаешь ворюгам с большой дороги грабить кого ни попадя? О нет, женщина теперь не осмелится из дому выйти одна! Всего два дня прошло — а уж три девушки брошены и страдают, а дюжина мужчин бежали в горы. И это были настоящие мужчины. — Она дерзко посмотрела в глаза Корина. — А не сосунки какие-нибудь.
— За два дня? — недоверчиво фыркнул Пак. — Да не может такого быть — уж больно скоро.
Но тут у всех в сознании зазвучал голос Векса:
— Такое могло случиться, если враги Верховного Чародея заранее подготовились к тому, чтобы учинить подобные подстрекательства, и только ждали его исчезновения, чтобы, образно выражаясь, спустить с привязи своих агентов.
Корин покраснел:
— Ты ошибаешься во мне, красавица Феба! Но что я мог сделать, чтобы удержать их? Я-то хоть остался для того, чтобы охранять деревню!
— И уж конечно, ты отобьешь набег врагов, если они нападут! — насмешливо фыркнула девушка.
— Да что же мне еще делать-то? — в отчаянии вскричал Корин.
— Что делать? Пойти к шерифу, встать под его знамя и сражаться на его стороне и изловить всех разбойников, которые готовы обрушиться на нас! Но только вряд ли ты на такое решишься, потому что это же опасно! Только настоящие мужчины, которым страх нипочем, готовы выступить вместе с шерифом!
Взгляд Корина наполнился решимостью. Он выпрямился, расправил плечи:
— Ошибаешься, Феба. Вот прямо сейчас к нему и пойду, и тогда ты увидишь, какой я трус!
— О, мой храбрец! — воскликнула девушка, бросилась к Корину, обняла его и одарила таким страстным и долгим поцелуем, о котором парень и не мечтал. Когда Феба отстранилась, Корин, задыхаясь, недоуменно уставился на нее. — Ну, ступай же, — проворковала девушка. — И докажи мне, что ты — мужчина!
Корин растерянно кивнул, развернулся и побрел по тропинке, что вела через пастбище к большой дороге.
Феба проводила его взглядом, в котором вскоре появилось… презрение.
— Не сомневаюсь, такое она учинила с половиной парней в своей деревне, — пробормотал невидимый для девушки Пак. — Келли, поспеши! Разыщи местных эльфов, узнай у них последние вести: неужто и вправду всего за два дня так расцвели бесчинства и разбой?
— Ухожу, — отозвался лепрехун своим хрипловатым голоском. — Если парней в войско шерифа вербует такая мерзавка, ясно, как следует поступить с этим шерифом!
Магнус тем временем направился к Фебе, а за ним и Джеффри — словно их подтягивали на невидимой ниточке.
Магнус кашлянул:
— Прошу прощения, но мы невольно подслушали ваш разговор. Пожалуйста, скажи нам, кто этот шериф, про которого ты говорила?
Феба удивленно обернулась, но тут же очаровательно улыбнулась.
— Как же так, мальчик! — изумленно проговорила она. — Неужто ты не знаешь, кто такой шериф?
— Знаю, — кивнул Магнус. — Это тот человек, который следит за тем, чтобы в округе исполнялись королевские указы, собирает подати в королевскую казну и вершит суд по не слишком важным делам. Также он обязан сражаться с разбойниками, если по какой-либо причине этого не делают бароны.
— Верно! Все правильно, — рассмеявшись, кивнула Феба. — Но только наш шериф поважнее будет. Он служит в самом Раннимеде и видел, что даже в вотчине короля их величества не могут совладать с ворами и разбойниками. Мало этого — они не могут навести порядка во всем своем королевстве! Королевскому войску приходится то и дело выступать то в один конец страны, то в другой. Солдаты топают через наши поля, опустошают наши житницы, забирают наши припасы, сделанные на зиму. Тут и там вспыхивают бунты, и многие готовы ополчиться против короля с королевой и свергнуть их! Да что долго говорить — всего-то за два последних дня графы Левеллин и Глинн вздумали заграбастать себе побольше земель и даже не подумали спросить об этом у их величеств! Вот они и созвали всех своих рыцарей, велели крестьянам побросать работу на полях — а ведь сейчас лето, самая страдная пора! — и пошли войной друг на друга! А их величества что делают?
— Не знаю, — оторопело пробормотал Джеффри. — А что они делают?
— Да ничего они не делают, малыш, — отвечала Феба с серебристым смехом. — И вот нашему доброму шерифу до смерти надоело то, что они сидят сложа руки. Им овладел праведный гнев, и он объявил, что от короля нашего теперь нету никакого толку. И еще он сказал, что ежели король не может уследить за тем, чтобы его указы исполнялись, так он сам этого добьется! Вот для того-то он и собирает деревенских парней в свой вооруженный отряд и очищает дороги от всякого отребья, чтобы женщины могли ходить по дорогам, не опасаясь за свою жизнь. Он уже разбил наголову одну разбойничью шайку — и с каждым днем все больше и больше парней встают под его знамя!
— Нечего этому дивиться, — процедила сквозь зубы Корделия, — если им попадаются такие девицы, как ты!
— Но это же здорово! — вскричал Джеффри. — Давайте и мы разыщем этого шерифа и пойдем вместе с ним в бой с разбойниками и негодяями! Пусть потом скажут, что и мы помогли восстановить мир в нашей стране!
— Не думала, что все так ужасно, — сухо проговорила Корделия.
— Это все началось, как только ушли мама и папа, — напомнил ей Грегори.
Магнус не отрывал глаз от лица Фебы. Наконец он мотнул головой и проморгался:
— Но скажи мне — какая разница между тем, что делает этот шериф, и тем, что делают графы? Разве он тоже не развязывает войну и не нарушает мир и спокойствие?
Феба нахмурилась:
— Да нет же! Он возвращает людям мир!
— Устраивая сражения? — спросил Грегори.
Феба помрачнела.
— Ничего не могу поделать: я думаю, что он ведет себя ничуть не лучше графов, — повторил Магнус. — Разве он тоже не желает расширить земли, на которых он правит? Разве не хочет покорить как можно больше деревень?
— Верно, он продвигается все дальше и дальше, изгоняя разбойников, — нахмурившись, подтвердила Феба. — Но разве это можно назвать завоеваниями?
— Конечно, — не раздумывая, ответил Джеффри, а Магнус сказал:
— Война есть война. Звон оружия, стоны раненых — кто бы ни возглавлял войско: шериф или графы.
— Уж лучше пусть сражаются войска, чем бесчинствуют разбойники, — строптиво проговорила Феба.
— А мне не по нраву любой, кто выступает против наших короля и королевы, — не менее строптиво возразила Корделия, — какие бы красивые слова они ни говорили! Тот, кто борется с их величествами, борется с Законом, который они пытаются сохранить. — Она повернулась к Джеффри. — Говоришь, ты готов присоединиться к этому шерифу? О нет, тебе следовало бы выступить против него и покончить с ним!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
