солдата.
Брюнхвальд же с молодых ногтей был офицером и дорос до полковника он как раз с мыслью, что лучшие отряды — это отряды, спаянные умениями и дисциплиной. Поэтому в первую очередь был требователен к молодым офицерам и особенно к сержантам.
Знание команд, чёткость их выполнения и дисциплина. Дисциплина! В этом и крылся успех, по мнению полковника Брюнхвальда. Волков с ним не спорил, он и сам уже чувствовал, что время лихих кондотьеров, меняющих нанимателей едва ли не каждый месяц, время малых военных корпораций, которое он застал в молодости, уже ушло. Ну или уходит. Вместе с роскошной рыцарской конницей и солдатской вольницей. Наступали времена артиллерийских батарей, мушкетёрских линий и ровных терций. Правда, не все ещё это понимали, а вот Карл Брюнхвальд, кажется, понимал и, несмотря на протесты представителей солдатских корпораций, палкой загонял солдат в новые времена.
Когда Волков спешился и подошёл к нему, полковник поклонился.
— Доброе утро, господин генерал.
— Доброе утро, Карл. — Волков огляделся, но не нашёл во дворе полковника Роху, вместо него с мушкетёрами стоял лишь капитан Вилли. — Вижу я, вы решили встряхнуть людей поутру.
— Нет ничего хуже гарнизонной жизни, — пояснил Брюнхвальд. — Разве что понос.
— Надеюсь, с поносом у нас всё в порядке?
— С поносом всё хорошо, за кашеварами я слежу, за отхожим местами тоже, вот только с водой у нас беда.
— Что, мы выпили наш колодец? — догадался генерал, взглянув на тот колодец, что был во дворе казарм.
— Хоть и река тут близко, но, кажется, не сегодня-завтра допьём, придётся брать воду в других колодцах, — отвечал ему полковник.
А ведь думал генерал, ещё когда отсматривал казармы в первый раз, что одного колодца на шесть сотен человек и почти на шестьдесят лошадей нипочём не хватит. Как бы ни был он хорош.
— Не хотелось бы…, — задумчиво произнёс генерал.
— Простите? — не расслышал полковник.
— Не хотелось бы давать бюргерам ещё один повод для злости; начнут скулить, что мы, дескать, ещё и их колодцы опорожняем, — объяснил Волков. — Местные злы…
— Это точно. Сегодня один сопляк кидал в моего коня черепками разбитого горшка, острым краем порезал бок лошади, — рассказывал Брюнхвальд, — я обещал взгреть его плетью, так он сказал, что скоро меня взгреют и что я холуй курфюрста.
— Они здесь всё ждут ван дер Пильса, — произнёс генерал.
— Да, я про это тоже уже слыхал, — произнёс полковник.
— А про то, что он придёт до Пасхи, тоже слышали?
А вот про это, судя по его удивлённому взгляду, Карл Брюнхвальд слышал впервые. Он долго смотрел на генерала, а потом и сказал:
— Если это правда… нужно что-то делать.
— Я пытаюсь, Карл, я пытаюсь. — отвечал ему Волков, а потом и сам спрашивал: — А где наш полковник Роха? — честно говоря, генерал подозревал, что весь этот смотр является прямым последствием ночной пирушки одноногого полковника.
— Ему нездоровится, — многозначительно ответил Брюнхвальд. Но теперь его, конечно, стал волновать совсем другой вопрос. — Господин генерал, так насколько оправданы эти слухи, про то, что ван дер Пильс придёт до Пасхи?
— Наш сержант Манфред видел один обоз… Похоже, что еретик и горожане уже сейчас готовят магазины вокруг города. Так что он с малым обозом может прийти и по распутице, — отвечал ему Волков. Но рассказывать о большем ему не хотелось. Сам ещё толком ничего не знал, а посему и не хотел плодить тревогу. — Главное, Карл, вы занимайтесь солдатами. Будем надеяться, что это только слухи.
— А если вдруг…, — Брюнхвальд никак не хотел заканчивать, — а если вдруг… вдруг это не слухи? Как же мы тогда будем оборонять город, когда тут все против нас?
— А никак, — спокойно отвечал генерал. — Как только я узнаю, что враг идёт к городу… наверняка узнаю… так сразу выведу отсюда людей.
* * *
На центральной площади в разгар дня не протолкнуться. Обед уже давно закончился, до ранних зимних сумерек два часа, а торговля всё в самом разгаре. Тачки, телеги, грязь, ругань. Впрочем, неудивительно: тут главный рынок процветающего города и совсем рядом, только заверни за угол — кафедрал; как говорят святые отцы, посмеиваясь друг над другом, седалище епископа. Тут и помолиться, и прикупить необходимого можно, и выпить в близлежащих харчевнях. Опять же тут, вдоль задней стены городского совета, одна к одной стоят, расположенные к рынку распахнутыми ставнями, роскошные лавки менял, что на южный, ламбрийский манер даже здесь именуются «банками». Там, под навесами и рядом с дымящимися жаровнями, солидные люди в мехах и бархате пальцами в золотых перстнях целый день перебирают монеты, что попали к ним со всех концов ойкумены.
Здесь, совсем рядом, перед большой лужей, стоят доски, к которым прибиваются постановления и распоряжения городского сената или приказы бургомистра. Здесь всегда можно узнать о новых налогах, ввозных пошлинах или, к примеру, о ближайших казнях. Или ещё о чём-нибудь интересном. А тем, кто не умеет читать, упитанный герольд в расшитом золотом колете, протрубив предварительно в трубу для привлечения внимания, прокричит последние указы и распоряжения свои зычным голосом.
Генерал терпеть не мог главные рыночные площади. Будь это роскошный Ланн или чопорный Вильбург — коли день базарный, так не отличить его будет от Фёренбурга. Та же грязь, та же суета, то же столпотворение. В общем, брань, вонь и толчея.
Но барон не просто так сюда приехал. Он оставил свою охрану и лошадей на забитой телегами улице, а сам, лишь с Хенриком и фон Флюгеном, пошёл в торговые ряды, в самую толчею, не смущаясь сутолоки и не боясь испачкаться. Те из людей, кто тут торговал, или горожанки с корзинами, случайно обращая на него внимание, удивлялись: не каждый день можно было увидеть на базаре подобного господина при мече, да ещё и при добрых людях, что пытались оградить его от всяких встречных людишек. Но большинство его не видело, все были заняты делом. А барон как раз шёл по мясному ряду, разглядывал мясо, что выкладывали на прилавки крепкие мясники или селяне, продававшие привезённое из деревень. Шёл, останавливался, слушал разговоры, интересовался ценами — удивлялся. Через реку от Эшбахта баранину можно было купить по бросовой цене, горцы водили по своим прекрасным долинам не только коров, но и большие стада
