подряд разломы, а только стихийные. А как взялся за подобный разлом, третьего класса, так и надорвался. Не смог удержать отравленную энергию разлома и его буквально разорвало.
****
Открываю глаза. Я в белой палате. Тело будто онемевшее. Слышу, как открывается дверь и кто-то заходит в палату. Подходит ближе. В расплывчатой фигуре я узнаю седовласого врача.
— Я в госпитале? — пытаюсь покрутить головой.
— Совершенно верно, — отвечает врач и внимательно смотрит на меня.
Бросаю взгляд на руки. Одна рука прикована наручниками к одной стороне кушетки, вторая к другой. Это что за фигня? Эти браслеты больше похожи на кандалы, чем привычные моему старому миру полицейские наручники. Ещё и тусклый жёлтый свет от них исходит. Видимо, заколдованные, чтобы маги всякие не смогли сбежать.
— А это зачем? — показываю взглядом на браслеты.
Тело будто колет иголочками. Ко мне понемногу возвращается чувствительность.
— Это чтобы вы, княжич, не смогли навредить себе и окружающим. Пробуждение Вашего Дара было весьма необычным и опасным. — Врач поправляет очки и смотрит в карточку пациента. Что-то усердно пишет.
— А дальше? — сморю на него, ожидая, что он продолжит говорить.
— А дальше? — повторяет за мной, — дальше Вам тут отлежаться нужно пару дней. Мы будем брать пробы и контролировать изменения в ауре. Стихия Тьмы вещь редкая и часто, опасная для самого носителя.
Ну отлично, что сказать?
Я пробую включить магическое зрение и у меня получается. Я вижу все потоки силы, вижу как на блокираторах мерцает зеленоватая вязь непонятных символов. Значит на меня не действуют эти кандалы? Или я могу внутри себя сколько угодно магичить? Интересно, а выйдет ли магия наружу?
Уж не попал ли я в такую неприятную историю, в которой из меня сделают подопытного кролика? Ну, всё же я сын князя. Не должно быть такого.
В дверь постучали.
— Войдите! — не отрываясь от своих записей, громко произнёс доктор.
Если я правильно понимаю логику событий, то сейчас мне будут задавать вопросы. Наручники на мне ведь не просто так.
— Княжич, рад, что Вы пришли в себя! — в палату заходит мужчина в форме без знаков отличия.
Я молчу. Всё, что нужно, мне скажут и так.
Видно, что не с проста он тут. За мной пришёл.
— Я следователь Особого отдела Жандармского корпуса Канцелярии Его Императорского Величества, барон Чаруев Николай Яковлевич, — он потянулся и пожал мою руку, закованную в наручники.
— Я задам Вам несколько вопросов, — начинает барон, — от ваших ответов будет зависеть, как события будут развиваться дальше. У меня здесь микрофон, — он показывает на нагрудный карман, — нас в прямом эфире слушает аналитический отдел. Если Вы будете увиливать от ответов и не пойдете навстречу следствию, то мне придётся использовать ментальную магию. А это, уж поверьте, очень неприятная вещь. Я хоть и являюсь хорошим менталистом, но мне совершенно не приносит удовольствие копаться в чужих мозгах и доставлять хорошим людям мучительные головные боли, — елейный и мягкий голос следователя лился одним сплошным потоком.
— Хорошо, спрашивайте, — я киваю ему, в знак согласия.
Я совершенно уверен, что он, прямо сейчас попытается залезть мне в разум. Это как у карточного фокусника. Тебе показывают куда смотреть и ты не видишь, что происходит на самом деле.
— Княжич, зачем вы обратились к Хаосу? — барон смотрит на меня мягко и по отечески улыбается.
— Я не обращался к Хаосу, — пожимаю плечами.
Какой вопрос, такой ответ.
— Значит, вы обратились к Инферно? Это из-за насмешек товарищей? — его голос излучает заботу и соусвствие.
Он настоящий профи. С первых минут разговора с ним, всё становится ясно. Нужно быть с ним предельно внимательным. Каждый его вопрос - это попытка вывести меня на эмоцию, заставить потерять концентрацию.
— Нет, ваша светлость, я не обращался ни к Инферно, ни к Хаосу.
— Я вам, конечно же, верю. — барон слегка улыбается, — но вы сами представьте, как это выглядело со стороны. Вы претерпевали насмешки. И простите за то, что напоминаю, но унижения тоже, — барон встал со стула и замельтешил по комнате, — мы выяснили, что с вами регулярно обходились так, как привыкла обходиться друг с другом чернь. Дети солдат не склоны к благородству мыслей и поступков. Вы были белой вороной. Так ещё и кадетский корпус принадлежит Долгоруковым, с коим ваш отец враждовал, — следователь прервался, достал из портфеля бумаги, — вот, здесь у меня отчёты аналитиков и истинная картина такова: вы, в порыве обиды, обратились к запрещённым силам и приняли Хаос либо заключили договор с кем-то из плана Инферно. Именно поэтому Вы в блокираторах магии.
Он замолчал на минуту, положил бумаги на кровать и продолжил.
— Я не собираюсь Вам вредить, княжич. Я здесь, чтобы помочь. Помочь выбраться из того ужаса, которому Вас подвергли, прежде всего, ваши родственники.
— Я не понимаю вообще, о чем Вы говорите, барон! — Я немного повышаю голос.
Пусть думает, что ему удалось зацепить меня.
— Ну как же! Вы наследник владетеля Мещеры! Вы тот, кто должен быть дома и участвовать в
