К моменту его появления во 2-м партизанском районе, которым командовал его старый соратник, верный друг и единомышленник И.Г. Генов, А.В. Мокроусов уже был наслышан о том, что Зуйский отряд полностью сохранил свои продовольственные базы.
Вероятно, каждый, читающий эти строки, должен проникнуться чувством гордости за людей, которые в этом всеобщем бедламе сработали удивительно безукоризненно. Им удалось не только сохранить базы, но, как оказалось, по своей инициативе они заложили их из расчета на год партизанской деятельности, в то время как Крымский обком партии ориентировал все отряды производить закладку всего на 6 месяцев.
Реакция партизанского руководства Центрального штаба оказалась совершенно неадекватна.
К моменту прихода А.В. Мокроусова на Яман-Таш уже 25 отрядов утратили свои базы, и потому на их фоне командование Зуйского отряда было вправе гордиться тем, что их люди сыты, успешно ведут боевые действия, отряд пополнился несколькими группами военнослужащих.
В действительности произошло следующее: «Мокроусов вышел на середину землянки, рослый, широкоплечий, большие потемневшие глаза блестели сухим, мятущимся огнем; обращаясь к работникам своего штаба, возмущенно говорил:
«Вы посмотрите, товарищи, какие уродливые формы принимает нынешнее партизанское движение? Они завели свои базы. Обзавелись, видите ли, патефонами! Сидят на этих базах, боясь потерять их. А воевать не воюют. Это что же такое?! Взорвать надо все эти базы! Взорвать! Тогда отряды пойдут добывать хлебушек и будут воевать» [78, с. 77].
В ультимативной форме А.В. Мокроусов требует, чтобы Зуйский отряд захватил ближайшее крупное село Баксан. Задача не только невыполнимая, но и бессмысленная.
Но и командир отряда А.А. Литвиненко и комиссар Н.Д. Луговой уже не смеют ослушаться. Пример отстраненных от должностей командиров и комиссаров отрядов слишком нагляден.
Партизанская тактика проста и извечна: неожиданно напал из засады и быстро ушел. Мокроусов же требует, чтобы отряды не только захватывали села, но и оставались в них хозяевами.
«До поздней ночи совещались три партизанских командира, три комиссара, три начальника штаба: как взять Баксан? А главное: как удержаться в том злополучном Баксане? Он ведь в котловине! И связан шоссейными дорогами с Зуей и Розенталем, с Аргином и Карасубазаром? А там гарнизоны. На грузовиках! Окружат в два счета»[78, с. 80].
Несколькими днями раньше Зуйскому отряду, тоже выполняя приказ Мокроусова, удалось успешно захватить на пару часов Баксан и благополучно до прибытия регулярных частей его покинуть. Эффект захвата даже нельзя назвать «нулевым» — он был отрицательным. В селе сформировалась рота самообороны.
11 февраля 1941 года Зуйский, Биюк-Онларский и Сейтлерский отряды разными маршрутами выступили к Баксану: биюконларцы по Долгоруковской яйле, зуйчане по Караби-яйле, сейтлерцы через Орта-Сырт.
Сейтлерцы наткнулись на дружный ружейно-пулеметный огонь — по ним били из окопов. Лезть на рожон было бессмысленно, и отряд отступил.
Биюконларцы опоздали с выходом к Баксану на час и, захватив на окраине села пять коров, сразу же развернулись и ушли в лес.
Не слыша стрельбы на флангах, повернул назад и Зуйский отряд.
Неудачу со взятием Баксана Мокроусов использует как повод, чтобы поставить во главе «самого хлебного отряда» «своего человека».
23 февраля 1942 Мокроусов снимает командира Зуйского отряда Литвиненко и назначает на его место капитана Н.П. Ларина. Прибывший к новому месту службы капитан Ларин довольно скоро осознает, что попал в «государство в государстве». Особенность момента заключалась в том, что главой этого государства был комиссар Николай Луговой. И в прошлом, и в настоящем секретарь Зуйского райкома партии, на территории которого воюет отряд, Н.Д. Луговой сам формировал отряд, под его контролем закладывались базы. Фактически сам Луговой и назначил командира отряда, предложив этот пост председателю райисполкома, когда окончательно понял, что назначенный обкомом человек уже не появится. Вероятно, было бы правильно, если бы он стал командиром сам. Впоследствии Н.Д. Луговой будет бессменным комиссаром у восьми (!!!) командиров Зуйского отряда.
27 февраля 1942 года капитан Н.П. Ларин вступает в командование. Кадровый командир, недавний выпускник академии, человек высокой не только военной, но и человеческой культуры, он быстро осознал, «who is who». Когда через несколько дней ему передали письменный приказ Мокроусова о смещении Лугового с поста комиссара, он попросту спрятал его в карман и никому не показал.
7 марта поступил приказ силами трех отрядов вновь взять Баксан.
Организацию нападения Ларин взял на себя. Академический подход безусловно не мог не сказаться. На этот раз все прошло более организованно. Отдельные группы даже ворвались в село и успели побросать гранаты в ближайшие дома, но «в Баксане был гарнизон 500 человек. Крупнокалиберные пулеметы, станковые, мелкокалиберные пушки. Все это размещено в дотах. На чердаках и в стенах каменных домов бойницы. Деревня была маленькой крепостью. Партизан, ворвавшихся в деревню, обстреливали со всех сторон, отряды понесли большие потери» [22, с. 34].
Начался трудный, мучительный отход в лес. Капитан Ларин был тяжело ранен, но его не бросили, а вынесли.
Отступали не по дорогам или тропам, а косогорами, по самым труднопроходимым тропинкам. Когда вернулись в лагерь и подсчитали погибших только по Зуйскому отряду, ахнули:
Литвиненко Андрей Антонович — председатель Зуйского исполкома;
Кузьменко Георгий Александрович — народный судья;
Прокопченко Иван Васильевич — зам прокурора района;
Комаров Николай Николаевич — директор конторы «Заготзерно»;
Договор Ольга Михайловна — зав. райздравом;
Болтухов Иван Алексеевич — агроном;
Ларин Павел Иванович — председатель райсовета Осоавиахима;
Кривохижина Александра Кирилловна — колхозница.
Все остальные погибшие — прибившиеся к отряду военнослужащие. Всего пятнадцать человек! Десять человек вернулись в отряд ранеными, и это только по Зуйскому отряду.
Помимо того, что нападения на крупные села приводили к бессмысленной гибели партизан — непартизанская это тактика! Они имели и крайне негативные последствия в отношениях с местным населением. После каждого такого «партизанского налета», к горькому сожалению, множилось число «самооборонцев». Люди против своей воли были вынуждены брать в руки оружие и защищать родной дом.
Разведка доносила: «В рядах самооборонцев брожение усугубляется. Неохотно идут против партизан. Без приказа не идут. Разговоры такие среди баксанских самооборонцев: «Если партизаны нас не тронут, мы их не будем трогать!» [11, с. 64].
К сожалению, трогали! Не менее драматично развивались события вокруг села Коуш, которое по требованию Мокроусова тоже должны были захватить отряды, но уже 3-го и 4-го партизанских районов.
Обратимся к архивным документам:
8.12.41. Как следовало из донесения И.В. Бортникова: «Была проведена операция агентурной разведки д. Коуш, где сожжен дом старшины, остальные предатели убежали. В деревне 120 дезертиров. Изъято 250 шт. барашков и продукты из Ах-Шейхского отряда, награбленные населением. При уходе партизан женщины вынесли без просьбы два хлеба» [14, с. 4].
Впрочем, есть и другая версия происшедшего, которую мы воспроизведем по тексту постановления бюро Крымского обкома партии: «В д. Коуш группа партизан бывшего 4-го района в пьяном виде устроила погром, не разбираясь, кто свои, кто враги» [113, с. 180].
6 01.42. Донесение начальника 3-го партизанского района Северского: «В деревне Коуш отряд попал в засаду. Потерял убитыми и ранеными 14 человек. Разбор и причины будут доложены дополнительно. Начальника штаба Солдатенко необходимо снять, как виновника провала операции в д. Коуш. В отряде Калашникова необходимо провести большую работу по обстрелу» [14, с. 19].
И на это событие есть иная точка зрения. Вот что писал комиссар Бахчисарайского отряда В.И. Черный: «Разлагательская работа оккупантов в массах значительно облегчалась совершенно неудовлетворительной работой среди населения, которую вели партизанские отряды, а подчас даже вредными действиями отдельных партизанских групп партизанского отряда и штаба 4-го района в населенных пунктах Коуш, Стиля, Биюки, Кучук-Озенбаш, беззастенчиво ущемлявших интересы населения этих деревень под маркой борьбы с предателями и изыскавших продуктов питания»[113,с.198].
А теперь взглянем на ситуацию с другой стороны. Первоначально глазами жительницы Коуша той поры Ашировой Фатимы Аблякимовны, 1918 года рождения.
С 1939 года она проживала в селе, где работала акушеркой.
