— Так уведи его отсюда! — наконец, конструктивно предлагает Чигракова. — Запри, на цепь посади! Ты что, не можешь?
— Что я с ним сделаю?! — Шеверинский подскакивает на месте. — У тебя что, корректора никогда не было? Иди, подойди к нему, увидишь, что будет… Думаешь, чего я тут сижу? — с внезапной тоской спрашивает он. — Думаешь, я слежу, чтоб его никто не обидел? Я слежу, чтоб он никого не обидел! Я раньше не сидел. Не люблю я такие места. Один только раз пришёл посмотреть, где это он ошивается. Смотрю, а он убивает…
— То есть как убивает?!
— Легко… Ты посмотри на него! — внезапно срывается Шеверинский. — На что он похож! Вихляется тут, обкуренный, расстёгнутый весь… К нему мужики клеятся! Бабы так прямо на танцполе готовы дать. А это парень, который любит единственную девчонку на свете. И до смерти будет её любить…
— Как убивает, Север? — очень тихо спрашивает Анастис, и кодовое имя заставляет Шеверинского вздрогнуть и понуриться.
— Он женщин ласково отодвигает, — отвечает гигант, выстукивая что-то пальцами на столешнице. — Ну, мигрень у неё сделается, зуб заболит. А мужиков он убивал. Раньше. А чем они виноваты? На нём же большими буквами написано: «Трахни меня»… Так вот, я пришёл первый раз, вижу, Димыч с каким-то парнем танцует. Думаю: ёлы-палы, неужели гей? Ну, с виду может, и похож, но он же так девок всегда любил. И Ленка, опять же… Я ж не понимал тогда, что он вообще ничего не видит. Ну вот.
Шеверинский бросает короткий взгляд туда, где медитативно покачивается закрывший глаза Синий Птиц. «Бедный Север», — думает Анастис.
— Вот, — косноязычно повторяет умнейший Север. — Тот его и поил, и акарой угощал. Потом целовать полез. А Димыч очнулся слегка, видимо, и давай своё.
— Что — своё?
— Я Синий Птиц, — размеренно, глядя в сторону, выговаривает Шеверинский, и мороз подирает по коже. — Приношу Счастье…
И замолкает.
— И чего?
— Тот чего-то залопотал в ответ… и вдруг его рвать начало. Аж скрутило. Димыч встал себе и пошёл в сортир брюки отчищать, а у того судороги. Пока сообразили, пока кто-то чего-то делать начал… в общем, помер мужик. Захлебнулся. Насмерть.
— Ни хрена себе… И сколько он так?
— Я его поймал, по морде дал, говорю — ты скольким уже смерть спел, падла? Молчи-ит… — Шеверинский ложится грудью на стол и утыкается лицом в скрещённые руки. Чигракова сидит и смотрит на него, чувствуя себя выбитой из колеи.
— К Бороде его надо, — в сердцах говорит она. — На кушеточку. Пусть полечит. Зря, что ли, великий душевед?
— А он только что от Бороды, — безнадёжно бросает Шеверинский. — Нас поэтому и послали сюда, без Ленки… Борода сказал, он нормальный. Просто ему очень плохо.
Анастис сутулится и смотрит в сторону Васильева. Почти со страхом.
У Начальника Порта есть небольшая, дорогостоящая, вполне достойная человека его положения слабость. Он интересуется яхтенным спортом. Разумеется, не водным, это слишком сложно и далеко от его основной деятельности.
Малые суда стали страстью Рихарда ещё во времена корсарства, когда интерес был во многом утилитарным. Он следит за новинками, хотя меняет яхты нечасто. Со времён «Элизы», последнего заатмосферника и последнего корабля, который участвовал в настоящем деле, сменилось четыре корабля. Рихард даёт им женские имена и помнит все. «Кримхильда», «Лотта», «Ева», и вот — «Ирмгард».
«Элиза» была верной боевой подругой, нетребовательной и надёжной. Рихард не смог убить её, распилив на металл. Старая шхуна по-прежнему на орбите планеты, спящая, но готовая проснуться и служить вновь. «Кримхильда» оказалась покорной смиренницей, — он пользовался ею, но так и не смог по-настоящему ощутить её. «Лотта», буйная возлюбленная, валькирия, едва не предала хозяина во время локальной войны между «Фанкаделик» и «Аткааласт», и Рихард поторопился избавиться от неё. «Ева» была горячей, но скучной, Люнеманн оставался с ней недолго. Начальника Порта принято благодарить за исполнение обязанностей, и когда Айлэнд подарил ему одну из двенадцати эксклюзивных яхт, сконструированных его инженерами по специальному заказу, дикарка «Ирмгард» быстро завоевала сердце Начальника Порта.
Произнесённое вслух «в одиннадцать» в действительности означает «девять тридцать». В одиннадцать явится Чигракова, а этот разговор не для неё. Рихард, прикрыв глаза, полулежит в низком кресле; он кажется дремлющим, но Л’тхарна знает, что мозг его работает сейчас на полную мощность. Салон освещён лишь несколькими бра. Голографический экран висит над стеклянной столешницей, отражаясь в ней и в фарфоре кофейной чашки перед Люнеманном. На экране — документ. Приказ Начальника Порта.
Л’тхарна сидит напротив Рихарда, механически царапая когтем браслет. Он не может не думать о том, насколько рискован этот приказ, и как тяжело будет его исполнять.
— Твоё доверие мне радостно, Р’йиххард, — неуверенно говорит вождь людей, — но всё же… Я мог бы вести «Ирмгард». Не покидать её.
— Я лечу на Терру-без-номера, — отвечает х’манк. — Это почти сердце Ареала человечества. Даже я не могу привезти тебя туда. И там, Л’тхарна, ты всё равно не мог бы меня защитить. А здесь — можешь.
— Как?
— Защищая мои интересы, — усмехается х’манк. — Ты единственный, в ком я совершенно уверен… А чем, кстати, вчера занималась Чигракова?
— Сейчас уже едет сюда, — отчитывается ррит, пропуская косы между пальцами. — Всё время провела в районе only for humans… Тамошней агентуре я не могу доверять вполне, камеры покрывают не всё пространство.
— Безразлично.
— Некоторое время гуляла по розничным рядам. Покупала украшения. Четыре раза предлагали подделки. Не взяла. Потом до трёх ночи танцевала в клубах. «Серебряный блюз», «Локус», под конец «Америка» при одноимённой гостинице. Там переночевала.
Рихард хмыкает. Однако, семитерранка выбирала недурные места. Интересно, сколько ей платит Урал? Перекупать её так же неразумно, как и пугать, но всё же…
— Кто она? — со скрытой тревогой спрашивает Л’тхарна. — Ты сказал, подарок…
Люнеманн смеётся.
— Анастис вообще девица не подарок, а в особенности — от Кхина. Триумвират не раздаривается своими особистами.
— Они следят за тобой.
— Конечно. Но пока наши цели совпадают, я спокойно могу доверить им свою безопасность.
«И они корректны», — про себя добавляет Рихард, отдавая уральцам дань. Прислать в качестве своего представителя и наблюдателя красавицу-эскортистку с их стороны очень любезно.
— Для меня будут особые указания? — вполголоса спрашивает Л’тхарна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
