В душе не оставалось сомнений, и смутные мысли прятались до вечера, до той поры, когда вновь запылает костер.
На вторую ночь выпад снег. Шел он тихо, и только его холодное прикосновение разбудило Виктора. Виктор сел и долго вглядывался в посветлевшую ночь. Это было похоже на сказку: горы, тайга, ночь, снег и он совершенно один… И это было хорошо, как в сказке… К утру снег перестал идти, облака растаяли, но солнце так слабо просвечивало сквозь серо-голубое стекло неба, что Виктор смотрел на него незащищенными глазами…
Потом промелькнули Баингол, поход с караваном, новый маршрут, пронеслись под самолетом белые холмы облаков, и Виктор увидел далеко впереди Москву…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Первую половину дня, нарушив свой многолетний режим, Батыгин провел вне стен Института астрогеографии: близились сроки начала космических исследований, и все больше времени отнимали организационные дела. Прямо из дома Батыгин поехал в Институт физики Земли, астрогеофизический отдел которого разрабатывал для экспедиции специальную аппаратуру, а оттуда — на один из подмосковных заводов, где эта аппаратура изготовлялась… Во время первого полета на Луну, в котором участвовало всего несколько человек, Батыгину пришлось совмещать обязанности астрогеографа, геолога, астрогеофизика. В составе будущей экспедиции предполагался небольшой астрогеофизический отряд, но и теперь Батыгин считал необходимым усвоить все тонкости сложнейшей аппаратуры…
В конце рабочего дня Батыгин позвонил в Совет Министров Леонову. Секретарь сказал, что Леонов сегодня работает в Президиуме Академии наук, и сразу же соединил с ним Батыгина, — они условились о встрече через час.
Леонов все время следил за подготовкой экспедиции, и поэтому Батыгин лишь коротко информировал его о состоянии дел: один из звездолетов готов, второй, предназначенный для семян растений, микроскопических водорослей и колоний бактерий, будет закончен в ближайшие недели.
— Через год, в намеченные сроки, сможем вылететь, — закончил Батыгин.
— Т-а-а-к! — Леонов, довольно улыбнулся. — Слушаю вас, а у самого вот тут, под сердцем, щемит: и страшно за вас и с вами полететь хочется!
— Ну-ну, завидуйте, — Батыгин усмехнулся.
Леонов подошел к распахнутому окну и долго молча смотрел на улицу.
— Я много думал о вас последнее время, — сказал он наконец. — Помните нашу беседу и опасения насчет состава второй экспедиции?
Батыгин кивнул.
— Вольно или невольно, но я много раз мысленно возвращался к этому разговору. Ваша экспедиция в моем представлении неразрывно связана с нашим будущим, с близким коммунизмом, и она заставляет особенно остро, нетерпимо относиться к нашим внутренним неполадкам, бороться с ними. Как ни грустно, но у порога коммунизма нам еще приходится бороться с рецидивами мещанства. Оно стремится найти себе место даже в коммунизме, хотя нет ничего более враждебного мещанству, чем идея коммунизма!..
— Да, мещане оказались живучи.
— К сожалению. Они играют на низменных чувствах недостаточно сознательных людей и находят сторонников…
— В какой-то степени это тоже проявление принципа неравномерности, — сказал Батыгин. — Нельзя же было ожидать, что все люди одновременно проникнутся основными идеями коммунизма, что для всех одновременно труд станет первой жизненной потребностью.
— Согласен. Однако я что-то не припомню ни одного человека, который не понимал бы права брать по потребности, а вот насчет давать по способности… Ведь от каждого по способности — это значит дай все, что можешь!.. Так нет! Кое-кто на это заранее не соглашается. Но ведь подлинные коммунисты никогда не отождествляли коммунизм с сытым существованием. Они боролись за имущественное равенство людей для того, чтобы человек мог стать подлинным властелином планеты!.. И в то время, когда осталось сделать последнее усилие, чтобы достроить коммунизм, шептуны говорят: «Не торопитесь! Давайте поживем спокойно. Это раньше пролетариям нечего было терять, а теперь можно потерять многое. Не все ли равно, построим мы коммунизм на десять лет раньше или на десять лет позже?.. Нужно и о себе подумать». — Леонов говорил желчно, зло, и на узком костистом лице его проступил сухой румянец.
— Все это мне хорошо знакомо, — сказал Батыгин. Он думал об отце Виктора, но на этот раз без прежней злобы.
— Но эти хоть понимают, что работать нужно, потому что без работы и сыт не будешь, они за медленный прогресс, — продолжал Леонов. — А есть и более откровенные приспособленцы. Они рассуждают примерно так: если у нас в стране министр и уборщица обеспечиваются практически почти одинаково, а в недалеком будущем станут обеспечиваться совершенно одинаково, то зачем нам заниматься тяжелой работой?.. Зачем, например, идти в горнодобывающую промышленность, если можно устроиться делопроизводителем в Совете Министров?.. Или, зачем мне стремиться на общественный пост, связанный с большой ответственностью, если можно просуществовать в той же должности делопроизводителя?.. Ведь социалистический принцип материальной заинтересованности постепенно сходит на нет, и недалеко то время, когда он вообще отойдет в область истории!
Леонов закурил, что случалось с ним очень редко, только когда он нервничал, и прошелся по кабинету.
— А вас, кажется, не очень взволновала моя речь? — спросил он Батыгина.
— Во всяком случае меньше, чем взволновала бы год назад, — ответил Батыгин. — Проблема состава второй экспедиции меня уже не пугает. Жаль, что вы не видели, как ребята прекрасно работали в Туве! Молодцы они. Почти все молодцы. Мне думается, что в наши дни важнейшая общественная задача состоит в том, чтобы помочь каждому человеку найти свое призвание. На своем месте все будут работать по способности, с полной отдачей, потому что это интересно, а труд для большинства все-таки стал первой жизненной потребностью. Было время, когда школа выпускала из своих стен учеников почти без всяких производственных навыков, не помогала им найти самих себя, — с некоторым запасом знаний они отпускались на все четыре стороны, вот и все. И начинались поиски, сомнения, ошибки, возникало чувство разочарования, неудовлетворенности. Иное дело теперь. Реформы образования и решают эту важнейшую задачу — они помогают молодым людям найти свое общественно полезное место в жизни…
Леонов потушил едва раскуренную папиросу.
— Значит — славная молодежь, говорите? — он улыбнулся. — А как Виктор Строганов?
— Я не ошибся в нем. Держится отлично. Думаю вскоре послать его в новую экспедицию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
