Это вы, дорогие, еще так называемых проселочных дорог Смоленщины в октябрьскую распутицу не видели…
Окружающий пейзаж за последний час как-то неуловимо преобразился… Сама дорога и ее обочины сейчас больше напоминают лунный пейзаж. Из кратеров воняет сгоревшим толом и еще чем-то очень гадким…
Кроме того, вся дорога, сколько хватает взгляд, усеяна остовами сгоревших машин — тут и бронетранспортеры, и «опель-блитцы», и «дешимаги».
Особенно забавно выглядит самоходка «штурмгещютц», лежащая кверху гусеницами…
Невдалеке экскаватор на базе «бюссинг-нага» роет могилу. Могила получается широкой и просторной…
Рядышком пастор в военной форме наскоро отпевает длинный ряд накрытых шинелями фигур. Хороший такой ряд… Просто приятно посмотреть.
Эсэсовец рядышком с пастором нервно покуривает в сторонку…
А чего ты ожидал, партайгеноссе? Здесь все по-взрослому. Это тебе не цыган с евреями геноцидить.
Модель нервно смотрит на свои швейцарские часы:
— Это неслыханно! По графику мы уже должны быть на шоссе Кобрин — Брест![45]
И вообще, смотреть на часы — на войне плохая примета. Очень плохая!
22 июня 1941 года. 07 часов 26 минут.
39-й скоростной бомбардировочный авиаполк. Аэродром Жабчицы, невдалеке от Пинска
— Товарищи летчики! По сообщениям пилотов из флотской эскадрильи, противник наводит переправу южнее Бреста в районе Коденя. Хотя я бы не стал доверять непроверенным сведениям, но это сообщение подтверждают наши истребители из 123-го ИАП. Поэтому приказываю: вылетев всем полком, уничтожить вражескую переправу — любой ценой. Эскорта у вас не будет, предупреждаю, истребители непрерывно отражают налеты неприятельской авиации, прикрывая на марше войска 4-й армии.
…Девятки СБ, без прикрытия истребителей, идут и идут к захваченным фашистами мостам через Буг…
Их сбивают немцы — один самолет за другим, одно звено за другим, одну эскадрилью за другой, один полк за другим — а они все идут, идут и идут…
Упорно. Бесстрашно. Безнадежно.
Любой ценой… любой ценой…
Впрочем, вас прикроют штурмовики из 74-го ШАП — сами отбомбятся и прикроют…
22 июня 1941 года. 08 часов 12 минут.
Левый берег реки у Коденя. Южнее Бреста
Взревев двигателем «БМВ», первый бронетранспортер качнул стволом пулемета и с опаской въехал на наспех залатанный понтон.
Великий Восточный поход начался!
«Гот мин унс!»
Дубль второй.
За первым БТР на мост выехал второй…. и уже выстраивается очередь к переправе, как вдруг…
И-ууу… Б-бах!
«Внимание, воздух, воздух!» — засуетились зенитчики… и это были на этот раз именно русские авионы…
Подойдя на сверхнизкой высоте, задевая неубирающимися шасси верхушки деревьев, так что листва застревала в ступицах колес, И-15бис обрушили снайперский удар на переправу. Сделать им это было тем удобней, что скорость у них небольшая, значит, и прицелиться можно будет точнее. Вот только жаль, что бомбочки малокалиберные… Но понтоны они дырявят изрядно — и вот уже первый БТР, накренившись, с неохотой сползает в зеленую воду Буга… как он тонуть-то не хочет!
А ведь придется!
В эту же минуту товарищи летчики на «чайках» атакуют зенитные батареи. На их долю настоящих бомб уже не хватило, и вниз летят учебные, цементные…
Плюх!
Взз-ии!!! Это гвозди разлетаются… а пыли-то, пыли… тучи серой пыли!
— Газен, газен!!! — вопят зенитчики и, бросив свои зенитные 2-см автоматы, лихорадочно натягивают серые маски противогазов. Один из зенитчиков, не успевший натянуть противогаз и хватанув полным ртом из пыльной тучи, схватил себя за горло и сейчас судорожно катается по земле. Вроде как он смертельно отравлен. Вот это воображение у человека! Хвойные ванны ему точно показаны…
А «чайки», сделав свое дело, подавив зенитки, с удовольствием оттягиваются из пулеметов по колонне у переправы…
Вот только связь у фашистов работает отлично. И через несколько минут к переправе слетаются эксперты Мальдерса. Начинается… нет, не бой, а избиение!
Один за другим красные бипланчики огненными кометами рушатся на землю. Не в мастерстве немецких пилотов дело — просто Me-109 «Фридрих» самолет совсем другого поколения…
Но фашистские истребители так спешат пополнить свои личные счета, чтобы нарисовать на своем фюзеляже лишнюю полоску, что совсем не замечают, как к скопившейся у переправы колонне приближаются девятками СБ. У этих уже бомбы ФАБ-250 — явно не учебные. Первая… Хорошо пошла! Остальные бомбы пошли не хуже.
В довершение всего последняя тройка бомбардировщиков поливает образовавшееся на дороге месиво жидким фосфором из выливных авиационных приборов. Красота, для тех, кто понимает! Этакий огненный плащ медленно опускается на землю…
Говорили же, что смотреть на часы — плохая примета…
22 июня 1941 года. 08 часов 40 минут.
Аэродром у Кобрина
— Да нету, нету у меня более ничого! Даже за деньги нету! — Толик Галаган расстроен до слез. Так хочется куму подсобить, да нечем…
Полк Васильева, ополовиненный немцами за один боевой вылет, бессильно замер на стоянках. Бензина нет, патронов нет…
Есть только неутоленная ненависть к врагам. Это конечно, хорошо, но в бак ее не зальешь..
Внезапно на поле, к стоянкам подъезжает «эмка» — старенькая, какая-то обтерханная, исключительно штатского вида… При виде ее почему-то возникают в сознании слова «Белпотребкооперация» и «Промфинплан».
Из кабины вылезает горбоносый, курчавый военинтендант третьего ранга.
— И где же я могу видеть майора Васильева? Это таки ви будете? Да? А почему я должен вам поверить? Ой, да не надо, не надо — нет, давайте уже документ поближе, я плохо вижу… Это что, действительно на этой вот карточке нафотографированы ви? Да, очень на вас похоже… Ну так и что же ви тут передо мною стоите как, извините, тот поц? Получите уже ваш груз… Ну как какой груз — согласно товарно-транспортной накладной, горючее авиационное сто тридцать тонн, масло моторное двадцать пять, патроны калибра… ой, ну что ви меня тискаете, я же не такой, я совсем не такой…
На поле въезжает колонна грузовиков. Половина из них трехосные ЗиСы — наливные цистерны. И Васильева тут же уносит к ним — он побежал «тискать» героическую шоферню.
А интендант, присев на подножку машины, достает из брезентового портфеля ведомости и канцелярские счеты, надевает черные сатиновые нарукавники:
— Товарищи летчики, подходим, подходим… не задерживаем! Как зачем? Сегодня же 22 июня. Зарплата. Как ваше фамилие? Иваненко? А енициалы? Пы-Сы? Есть такой, распишитесь… получите. Что значит, почему я так много даю денег? И совсем не много. Ровно столько, сколько вам положено. Что, положено меньше? Слушайте, какой ви умный, это что-то. Так ведь с сего числа вам идут выплаты боевые, уже в двойном размере… Инструкция Наркомфина.
Горящий склад. У широко распахнутых ворот сидит на лавочке, крепко прижимая к груди пробитый пулями брезентовый портфель, давешний интендант. По его широко открытым глазам ползет ленивая муха…
22 июня 1941 года. 08 часов 45 минут.
Левый берег реки у Коденя. Южнее Бреста
— Айн-цвай, форвертс!
Два полугусеничных тягача с названием, состоящим из одних согласных, сцепившись цугом, на тросах пытаются вытащить из Буга утонувший понтон. Получается гораздо лучше, чем в прошлый раз — опыт, великое дело! Моторы ревут, и за их ревом не слышно, что именно «Быстроходный Гейнц» Гудериан говорит Моделю…
Видно только, что Гудериан топает ногами, брызжет слюной, показывает ему пальцем на противоположный берег, потом на реку, потом на небо, потом на кладбище сгоревшей техники за его спиной. Модель, у которого даже монокль из глаза вывалился, только растерянно разводит руками.
Фон Меллентин, тщательно скрывая ехидную генштабовскую улыбочку, тщательно записал в книжечку с золоченым обрезом серебряным карандашиком: «Командующий, со всем присущим ему тактом, деликатно намекнул М., что его терзают смутные сомнения относительно профессионализма последнего. Nota bene: крайне интересная идиома: тоттеншвайнехундекопф.[46] Надо обязательно запомнить».
Наконец Гудериан подносит к носу Моделя свои швейцарские часы и стучит пальцем по стеклу циферблата. И этот ничего не знает про плохую примету…
Между тем свалка битой техники на дороге начинает напоминать склад металлолома небольшого металлургического заводика. Особенно забавно выглядит попавший под огненный ливень «цундап»: так и сидят на сгоревших сиденьях не успевшие спрыгнуть немцы… и корочка у них такая поджаристая… и пахнет от них так аппетитно! Барбекю…
