class="a">[211].
ПВО и ПРО
Еще одну угрозу оружию НБГУ создают системы ПВО и ПРО. В целом оборонительные системы можно разделить на зональные, обеспечивающие защиту значительной территории, и объектовые, защищающие один или группу объектов. Примером зональной можно считать систему GMD (Ground-Based Mid-Course Defense), развернутую в Калифорнии и на Аляске для защиты США от северокорейских межконтинентальных баллистических ракет. А к объектовым системам относятся, в частности, зенитно-ракетные комплексы «Пэтриот», предназначенные для перехвата ракет малой дальности на конечном участке траектории.
Обеспечить зональную оборону от ракетно-планирующих систем чрезвычайно трудно (намного сложнее, чем от МБР), поскольку РЛС наземного и морского базирования, предназначенные для обнаружения МБР и слежения за ними, менее эффективны против гиперзвуковых планирующих летательных аппаратов[212]. Обеспечение аналогичной обороны от других типов вооружения НБГУ также представляет собой сложнейшую в техническом плане проблему, и в обозримом будущем не найдется потенциального противника США, который смог бы ее решить.
Более реальной выглядит возможность объектовой обороны от оружия НБГУ. Такие оборонительные системы дороги, а потому не могут быть использованы для защиты большого количества потенциальных целей. Однако с их помощью противник вполне может счесть целесообразным попытаться защитить ключевые объекты, которым в первую очередь угрожает вооружение НБГУ.
Выживаемость систем НБГУ в условиях сильного противодействия отчасти зависит от типа боевой нагрузки, которую они доставляют. В качестве потенциальных целей для атаки средствами НБГУ часто упоминаются подземные объекты. Но для поражения заглубленной цели проникающая боеголовка должна иметь скорость не более 3,5М на конечном участке траектории[213]. При ударе по поверхности земли на более высокой скорости она деформируется настолько, что ее эффективность снизится. Следовательно, для доставки проникающей боеголовки средство НБГУ должно значительно снизить скорость по сравнению со своей средней скоростью, что делает это средство потенциально уязвимым для современной системы ПВО.
Обсуждается и вопрос об использовании оружия НБГУ для доставки боеприпасов кассетного типа. Возможно, для этого также необходимо будет существенно снизить скорость боеголовки на конечном участке траектории. По оценкам, рассредоточение суббоеприпасов, доставляемых боеголовками кассетного типа, должно осуществляться на скорости от М до 5М[214]. Но даже скорость 5М согласно докладу Национального совета по научно-исследовательским разработкам «представляется довольно низкой, чтобы поставить под сомнение выживаемость боеголовок в условиях сильной зональной ПВО»[215].
Другие типы боеприпасов можно доставлять к цели со скоростью, равной средней на всей траектории полета, что также отражается на их выживаемости. Гиперзвуковые крылатые ракеты будут обладать самой низкой эксплуатационной скоростью из всех потенциальных типов вооружений НБГУ, а соответственно они будут наиболее уязвимыми. В докладе, подготовленном в 1998 г., Национальный совет по научно-исследовательским разработкам пришел к выводу, что комплекс ПВО по образцу российского С–300 способен поразить гиперзвуковую крылатую ракету, обладающую скоростью 5М, на расстоянии примерно 55 км (34 мили)[216]. Точность оценок отчасти зависит от того, насколько эффективно ракета отражает сигналы РЛС, но даже в самом оптимистичном варианте, рассмотренном Национальным советом по научно-исследовательским разработкам, дальность поражения более чем достаточна для приемлемой системы объектовой обороны. А с учетом дальнейшего распространения комплекса С–300 и сравнимых с ним систем не стоит удивляться, что десять лет спустя в своем докладе, посвященном НБГУ, Национальный совет по научно-исследовательским разработкам все еще сомневался «в выживаемости гиперзвуковых крылатых ракет в условиях применения противником мощной зональной и объектовой ПВО»[217].
Решить задачу защиты от баллистических ракет в неядерном оснащении или ракетно-планирующих систем значительно сложнее. В особенности это относится к зональной обороне, поскольку в данном случае необходим перехват ракеты на ранней стадии полета, когда она еще способна поразить большое количество потенциальных целей — а значит, необходимо решить проблему ее раннего обнаружения и нейтрализации заатмосферных средств противодействия ПРО. Требования к объектовой обороне, напротив, не столь жесткие. В этом случае можно подождать, пока ракета войдет в атмосферу, и затем ее перехватить. Хотя таким способом можно обеспечить лишь защиту небольшой территории, проблемы раннего обнаружения и нейтрализации средств противодействия при этом не столь критичны. Действительно, в то время как эффективность американской системы ПРО, предназначенной для перехвата баллистических ракет на среднем участке траектории (после выключения двигателей и до входа в атмосферу) подвергается большим сомнениям, испытания в США средств перехвата на конечном участке траектории проходят весьма успешно[218].
Хотя зенитно-ракетные комплексы (ЗРК) такого же технического уровня, как С–300, вероятно, имеют определенные возможности по перехвату баллистических ракет малой дальности, они вряд ли окажутся эффективными против перспективных средств НБГУ, возможно, за исключением гиперзвуковых крылатых ракет. Для борьбы с баллистическими ракетами с маневрирующими боеголовками и оружием, доставляемым ракетно-планирующими системами, необходимы более современные средства ПВО, также как российские комплексы ПВО С–300В или С–400. Сообщается, что перехватчики модернизированного комплекса С–300В на испытаниях успешно поражали ракеты с дальностью до 2500 км (1600 миль), а С–400 обладает еще более высокими характеристиками[219]. Эти комплексы, а также их более совершенные преемники, например, ЗРК С–500, принятие на вооружение которого в России ожидается уже давно, представляют собой системы, способные получить широкое распространение в ближайшие десятилетия в результате продаж, передачи технологий, копирования или оригинальных разработок. Так, Россия экспортирует комплекс С–300В, и, как сообщается, уже есть договоренности о продаже ЗРК С–400[220]. В рамках темы нашего доклада особое значение имеет тот факт, что у России и Китая имеется давняя, хоть и непростая история сотрудничества в области развития средств ПВО и ПРО, и стороны недавно решили активизировать это сотрудничество[221]. В 2012 и 2013 гг. в СМИ неоднократно появлялись сообщения, что Россия согласилась продать Китаю комплексы С–400 (хотя, по данным Министерства обороны США, Россия заявила, что контракт пока не подписан и начало поставок ожидается не ранее 2017 г.)[222]. Таким образом, ЗРК С–300В и С–400 могут представлять собой тот тип оборонительных систем, которые оружию НБГУ придется преодолевать, чтобы поразить ключевые объекты в Китае или других странах[223].
Насколько эти оборонительные средства окажутся эффективными против баллистических ракет и ракетно-планирующих систем в условиях боевых действий — вопрос важнейший, но крайне трудный для анализа. Однако, оставив в стороне вопросы абсолютной эффективности, следует отметить три довода, которые позволяют сделать вывод, что в условиях противодействия современных средств перехвата на конечном участке траектории баллистические ракеты, возможно, будут обладать большей выживаемостью, чем ракетно-планирующие системы.
Во-первых, хотя ГЛА входят в атмосферу на очень высокой скорости, сравнимой со скоростью МБР, они существенно замедляются из-за сопротивления воздуха. Возьмем запланированную скорость в ходе двух летных испытаний ГЛА HTV–2, произведенных по состоянию на сегодняшний день (рис. 4). Если бы полет аппарата не завершился преждевременно из-за неполадок, его средняя скорость составила бы примерно 2000 м/с (4500 миль/ч). Она примерно равна скорости баллистической ракеты с дальностью 500 км (310 миль) при
