Учитывая то, что Сашка была с Дэном, я сидела бы на заднем сиденье. И тоже очень вряд ли была бы пристёгнута. Не потому, что для меня это ненормально. Как раз наоборот, я пристёгиваюсь как правило. И когда была за рулём. И теперь, когда Пётр отвозит меня на учёбу.
Но там, в окружении весёлых и бесшабашных, пьяных и модных ребят, я бы не стала пристёгиваться тоже. Чтобы не выглядеть белой вороной. Наверняка.
Боже. Боже мой.
Перед глазами улыбка Сашки. Её смеющиеся глаза. Её ямочки на щеках. Её женственная, чуть кокетливая поза, когда она, сидя рядом со мной, повернувшись ко мне вполоборота, пила свой коктейль.
И я поверить не могу, что всё... Её больше нет...
Совсем нет.
Она никогда больше не приедет в универ. Никогда больше не спишет у меня и не даст списать мне. Никогда больше я не услышу её голос. Не увижу её в толпе готовящихся к сдаче экзаменов. Она не будет сидеть со мной рядом, украдкой листая под партой ленту в "Фейсбуке" или переписываясь с каким-нибудь парнем. Я вообще больше никогда её не увижу. Разве что её труп. На похоронах.
И я понимаю, что этого не хочу.
Не хочу ехать на её похороны.
Хочу запомнить её живой. Той, которая пила со мной коктейли в ночном клубе и рассказывала про свой первый раз... Той, которой я втайне завидовала. А теперь вот перестала. Сразу. Как рукой сняло.
Мы не были такими уж близкими подругами, чтобы меня на этих похоронах ждали.
Но меня глубоко потрясла её гибель. Больше, чем гибель Вано, которого я практически не знала, но которая тоже меня оглушила.
Однако больше всего меня потрясло осознание, что я точно была бы там. Сто процентов была бы в этой машине. К тому моменту, когда к барной стойке подошёл Сергей, я была уже порядком пьяна. И куда более сговорчива, чем обычно. А Сашка и эти ребята умели уговаривать.
Я бы точно была там.
Пронизывающий меня насквозь ужас сковывает всё тело.
Холодный, липкий, он будто ледяной паутиной прорастает во мне, оглушённой услышанным.
Я была бы там.
Понимаю, что Сергей наверняка ждёт меня внизу. А может уже и нет. Я не знаю, сколько я сижу здесь вот так, с погасшим телефоном в руке.
Перевожу взгляд на часы.
Пять минут первого.
Медленно встаю, и, оставив телефон на кровати, бреду будто в полусне к лестнице. Выйдя из спальни и проходя через зал, едва не спотыкаюсь. Ноги будто ватные.
Я вообще вся какая-то слабая.
Мне бы сейчас выпить. Вина, виски, валерьянки, чего-нибудь. Просто, чтобы хоть немного прийти в себя.
Медленно, будто призрак, спускаюсь по лестнице.
Сердце колотится, но как-то тихонько, робко, будто бы даже боязливо.
Я очень хочу побыть сейчас не одна.
Пожалуйста, Серёжа, не прогоняй меня... Пожалуйста... Хотя бы сейчас... Не прогоняй...
В гостиной его нет. Я нахожу его в столовой. Заслышав мои тихие шаги, он, стоящий с чашкой дымящегося чая у стола, поворачивается в мою сторону.
- Что случилось? - взглянув мне в глаза, спрашивает он. - Ты бледная вся.
Ставит чашку на стол, идёт ко мне.
По моим щекам текут слёзы. Одна за другой. Я это просто понимаю, хотя вроде как и не плачу.
Сергей ладонями берёт меня за плечи. Усаживает на стул.
Садится на корточки передо мной. Обеспокоенно смотрит в глаза.
- Дарин, что произошло? Тебя кто-то обидел?
Медленно мотаю головой.
- Тогда что случилось? Почему ты плачешь?
- Я не плачу... - глядя будто бы сквозь него, шёпотом отвечаю я.
- У тебя слёзы катятся по щекам.
Он осторожно, бережно вытирает их кончиками пальцев.
- Дарин.
Придвигается ко мне, держит за плечи. Смотрит в глаза.
- Дарин, что случилось? Расскажи мне. Я пойму.
Стараюсь сфокусироваться на его внимательных серых глазах. Получается плохо.
- Ты снова меня спас... - шепчу я.
- Что? - он непонимающе хмурится.
- Снова спас. Второй раз.
- О чём ты?
Я начинаю рассказывать ему медленно, тихо и заторможенно. Но под конец рассказа заливаюсь слезами, захлёбываюсь рыданиями.
В его сильных, тёплых, надёжных и безопасных объятиях.
Именно поэтому я так сильно и плачу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Меня будто прорывает.
Всё, что случилось с того момента, как у меня отняли дом, рвётся наружу, выплакивается слезами и тихим прерывистым воем.
Реву в его объятиях, уткнувшись в его тёплое, ароматное плечо.
А он гладит меня по голове. Нежно-нежно так.
А я всё реву и реву. Только всё тише и тише.
Когда я более-менее успокаиваюсь и только шмыгаю носом, Сергей чуть отстраняет меня от себя, и тепло, ласково глядя в глаза, говорит:
- Даринка, пойдём спать?
- Спать? - шмыгнув носом, тихонько переспрашиваю я.
- Да, - чуть улыбается он. - Спать. Вместе.
- Что? - едва не задохнувшись от прилива чувств, спрашиваю одними губами я.
Поверить не могу... Это правда это предложил мне?
- Пойдём, - он поднимается с корточек и легонько тянет меня за руку. - Умоешься, почистишь зубки, а потом я прилягу рядом с тобой и чего-нибудь тебе почитаю. Что-нибудь доброе. Поглажу тебя по спинке, а ты закроешь глазки и поспишь. Тебе очень надо сейчас поспать. Правда, малышка. Надо. Ну что, идёт?
Я улыбаюсь, а из глаз моих по щекам катятся новые слёзы. Скатываются одна за другой.
Но они другие.
Они про охватившие меня нежность и благодарность.
Про это.
Глава двадцать девятая
Солнечный свет заливает гостиную. Едва открыв глаза, вижу рядом, на соседней подушке, вижу спящего Сергея. Он лежит на спине, но спит тихо, почти беззвучно. Строгий, сосредоточенный - он даже во сне такой. Будто бы решает какие-то сложные и ответственные задачи.
Некоторое время я не позволяю себе даже пошевелиться. Лёжа щекой на подушке и глядя на гордый мужественный профиль спящего рядом со мной сексуального мужчины, прислушиваюсь к ощущениям.
Никогда до этого утра я не просыпалась так. Чтобы едва открыв глаза, понять, что спала не одна. Что рядом со мной такой красавчик. Притягательный, яркий, классный. Укрытый до пояса одеялом. Мощная грудь мерно вздымается из-за ровного дыхания. Бедром чувствую тепло и силу мужского колена.
Какой же он красивый...
В сознании вспыхивают воспоминания вчерашней ночи. Мой шок от услышанного по телефону. Нежность Сергея в ответ на мой рассказ об этом звонке. То, как он нёс меня на руках в ванную. Как ждал за дверью, пока я умоюсь и высморкаюсь. Как бережно укладывал в уже расправленную к тому моменту постель. Как сам, явно нуждающийся в массаже, тихонько гладил меня по голове и спине, пока я, лёжа с закрытыми глазами, слушала, как он читает рассказы Чехова и старалась не думать ни о чём, кроме этого тепла и этой неожиданной для меня заботы.
В сон я провалилась незаметно. Мне снился какой-то сумбур, и пару раз я явно была на грани того, чтобы окончательно проснуться раньше того, как взойдёт солнце. Но я всё же быстро засыпала вновь. Просыпаться попросту боялась. Не хотела. Хотела снова спрятаться в своих снах.
Это того стоило.
Потому что теперь, когда утреннее солнце заливает комнату, я чувствую себя лучше. Намного лучше. Нет, ни печаль, ни страхи, ни горечь за Сашку никогда не ушли. Но они будто утратили свою остроту.
Потому что, несмотря на весь ужас того, что я услышала от Наташки, всё же моя жизнь - не про то. Моя жизнь - вот. Сейчас. На этом разложенном огромном диване. Рядом с мужчиной, о котором я мечтала уже не одну ночь и не один день.
И я гоню от себя все эти страшные мысли о том, что могла оказаться в машине, которую вёл пьяный Дэн. О том, что мне предстоит тяжёлый разговор с отцом Сашки. О том, как будут змеями ползать слухи, страхи, сплетни и пересуды по универу, когда послезавтра, в понедельник, я приеду на занятия.
Я стараюсь просто насладиться моментом. Есть чем.
