Стерт сегодня с карты Таиланда «Вечный город Востока». Остался лишь заштатный провинциальный населенный пункт с двадцатью тысячами жителей. И еще руины. А название «Рим Юго-Восточной Азии» сохраняется и поныне. Говорят, одной из причин падения Аюттхаи послужил запрет короля стрелять в ночное время из пушек, что стояли на городской стене: их грохот, по мнению владыки, мог разбудить его многочисленных жен и наложниц. Рим, следовательно, спасли вовремя загоготавшие капитолийские гуси, а столицу Сиама погубили разоспавшиеся королевские дамы.
Легенда — быль и правда, похожая на вымысел
Прошел короткий, но обильный тропический дождь. Нам пришлось переждать его под густой кроной исполинского дерева недалеко от статуи тридцатишестиметрового Будды — каменного свидетеля трагедии Аюттхаи. На температуре воздуха ливень, к сожалению, нисколько не отразился, лишь увеличилась и без того сильная влажность. Вновь нестерпимо палило солнце, и мы, страдая от жары, заскочили в одно из кафе недалеко от загона для слонов.
Потягивая ледяную кока-колу, мы просматривали разложенные на столе специально для посетителей газеты. В Таиланде их ежедневно выходит несколько десятков на трех языках: тайском, английском и китайском. В одной из тайских газет я нашел показавшуюся мне любопытной информацию и принялся вслух переводить ее своему спутнику. В заметке говорилось, что апелляционный суд страны удовлетворил просьбу бывшей служащей полицейского управления провинции Петчабун о сокращении ей срока наказания. Вроде бы ничего особенного в этом сообщении не было. Но дальше корреспондент писал, что женщину приговорили за мошенничество и подлог к тысяча одному году тюремного заключения. Теперь, когда преступнице скостили срок, ей предстоит провести за решеткой всего-навсего… восемьсот пятьдесят пять лет.
Владелицу кафе, полную, широколицую тайку, видимо, заинтриговали фаранги, способные понимать местный язык. Вначале она поинтересовалась, откуда мы, нравится ли нам здесь, короче, задала вопросы, которые обычно обрушивают на туристов в любой стране мира. А несколько минут спустя словоохотливая хозяйка уже рассказывала нам о приключениях «Черного принца», освободившего Сиам от первого бирманского ига, длившегося пятнадцать лет. История эта была мне известна, однако некоторые детали я услышал впервые.
…В 1568 году огромная армия завоевателей осадила Аюттхаю. На сиамском троне восседал в то время Махин — никудышный политик и такой же военачальник. Защитой столицы фактически руководил отлично знающий свое дело генерал Пья Рам. Бирманский король Байиннаун, пустившись на хитрость, пообещал Махину снять осаду крепости, если тот выдаст ему Пья Рама. Махин ничтоже сумняшеся пожертвовал генералом. В обороне Аюттхаи наступила полная неразбериха. В довершение всего Махин поотрубал головы многим своим умелым полководцам. Город держался лишь благодаря стойкости и героизму солдат. Байиннаун, однако, дабы ускорить ход событий, пошел еще на одну коварную уловку: он убедил первого министра Аюттхаи Пья Чакри, взятого ранее в заложники, сыграть роль троянского коня. Тот появился в крепости якобы как беглец из бирманского плена и взял организацию обороны в свои руки. В наиболее уязвимых местах первый министр поставил верных ему людей, которые в назначенный день штурма беспрепятственно пропустили врага в город. На престол Аюттхаи Байиннаун посадил правителя Северного Таиланда Маха Таммарачу, а для верности, в качестве гарантии его благонадежности, решил держать при своем дворе малолетнего сына Маха Таммарачи — принца Наресуана.
Наресуан рос и воспитывался в королевском дворце вместе с наследником Байиннауна по имени Мин Чит Сва. Вместе они играли, вместе изучали различные науки и военное дело, а вскоре так подружились, что стали считать себя родными братьями. Шли годы. Байиннаун умер; бирманский престол занял Нандабайин, отец Мин Чит Сва. Наресуан все сильнее тосковал по родине; в нем росла обида за свою страну, за свой народ, находившиеся под властью Бирмы. Когда отец Наресуана тяжело заболел и стало ясно, что дни его сочтены, правитель Бирмы отпустил юношу в Сиам, где в то время назревали уже народные волнения против иностранного гнета. На прощание Мин Чит Сва подарил Наресуану золотой меч, рукоять которого была усыпана драгоценными камнями.
Наресуан возглавил восставший Сиам. За храбрость и бесстрашие его прозвали «Черным принцем». Собрав огромную армию, он погнал захватчиков вон из страны. К нему присоединились часть южнобирманских монов, недовольных правлением Нандабайина, и большое число шанов, бежавших из мест, куда их силой переселили правители Бирмы.
Первое серьезное поражение Наресуан нанес врагу в 1586 году в битве под Ангтонгом; второе — спустя чуть более четырех лет, когда он после смерти Маха Таммарачи официально был признан королем; третье, в 1593 году, окончательно решило исход бирмано-сиамских конфликтов XVI века. В ходе генерального сражения двух армий под Нонгсарай боевой слон «Черного принца» внезапно вырвался вперед и стремительно понесся в самую гущу неприятельских войск. Вскоре Наресуан, расчищая себе путь золотым мечом, без телохранителей, один, приблизился к наследному принцу Мин Чит Сва, который стоял во главе бирманской армии. Плен или смерть сиамского короля казались неотвратимыми. Однако «Черный принц», которого отличали смелость и постоянное присутствие духа, вызвал своего «брата» на поединок, обратившись к нему со словами: «Выходи из тени дерева. Сразимся ради чести наших имен и на удивление будущим векам». Понятия рыцарского кодекса не позволили Мин Чит Сва ответить отказом. Солдаты расступились, освободив место для схватки. Первым по жребию нанес удар бирманец. Однако ловкость и быстрота спасли «Черного принца» от неминуемой гибели. Ответный удар был точен и неотразим. Предводитель войск Бирмы, обезглавленный, рухнул со своего боевого слона к ногам победителя (согласно бирманской версии, Мин Чит Сва был убит пушечным ядром). Лишившись командующего, армия противника в панике отступила. После долгих лет чужеземного господства Аюттхая вновь стала столицей независимого государства.
Хозяйка кафе окончила рассказ и, как бы подводя итог сказанному, задумчиво произнесла:
— Вот какой был герой! Настоящий! А когда случилось это, — она кивнула в сторону развалин, — такого героя не нашлось.
— Дело, наверное, не только в «Черном принце»? — осторожно заметил я.
— Правильно. Один он, конечно, ничего бы не смог. Но главное, Наресуан сумел повести за собой людей. Вот народ и превратился в огромную силу. Вы уже, наверное, слышали, — продолжала она, — о том, что Аюттхая якобы погибла из-за запрета короля стрелять из пушек на городской стене. Что касается лично меня, то я в это не верю. Просто тогда не нашлось истинного героя, умного человека, способного встать во главе борьбы, — с этими словами хозяйка кафе сунула в рот свернутый трубочкой лист и принялась его жевать, отчего ее губы окрасились в ярко-красный цвет.
