может, часы? Но к ней спешили Ратибор с Дроганом, а значит, минула лишь пара мгновений. Рядом ворохом старого тряпья лежала Равуна. Старуха мельком взглянула на Ладу, легко поднялась и подошла к клетке.
- Как банально! - ядовитым голосом произнесла она.
- Это не я! - воскликнула Вейда.
В глазах её плескался страх. Но сколько искренности было в этом, Лада не могла бы поручиться.
Дроган протянул ей руку, помогая подняться. В это время Ратибор уже рассматривал верёвки. Подойдя к нему, охотница увидела, что их концы словно истлели. Невольно она обернулась к Вейде. Та лишь покачала головой, смотря на Ладу широко распахнутыми глазами.
«Бойся улыбки ребёнка…»
Лада отвернулась и направилась к коню. Путь до столицы предстоял неблизкий. Понемногу начинало смеркаться.
- Остановимся на привал?
- До заставы доедем, - ответил отец Тихомир.
Голос его звенел от напряжения. Ссутулившись, он сидел на козлах, и похоже было, будто старик прислушивается к каждому шороху, доносившемуся из ночного леса. Ратибор пустил своего коня рядом.
- Монах, тебе, конечно, не видно, но вокруг ночь, темень кромешная. Дорога едва различима, даже под фонарём, а по твоему настоянию Дроган лошадей не осадил. Наоборот, всё подстёгивает. Уж не знаю, куда ты так торопишься, надеюсь, не на свидание со своей могилой. Потому как там мы и окажемся, свернув шеи, если не…
- Довольно, - негромким, но глубоким голосом прервал его отец Тихомир. - Тебе дали вволю покомандовать. Почувствовать себя важным. А теперь закрой, пожалуйста, рот. Вокруг всё же мои люди, и опыта в потусторонних делах у самой юной из них в разы больше, чем у тебя. Так что с этого момента ты слушаешься меня и помалкиваешь. Если не готов – оставайся. Князю я как-нибудь объясню, почему ты не вернулся.
Ратибор побледнел, огляделся по сторонам, будто надеясь увидеть под деревьями неведомую «потустороннюю» угрозу, затем развернул коня и занял место в хвосте отряда. Лада оглянулась на отца и заметила широкую ухмылку Дрогана. Сам отец Тихомир всё так же неподвижно восседал на козлах, будто ничего не случилось. На всякий случай охотница замедлила шаг, опасаясь, как бы Ратибор что-нибудь не выкинул. Но тот, увидев её манёвр, сам придержал коня и отстал ещё больше.
Равуна сидела в хвосте повозки. Позади клетки, спиной вперёд, свесив ноги. Вейда уже давно свернулась на полу и тихо посапывала. Похоже, её не волновали реальные или мнимые опасности ночного леса. Лицо же старухи, как обычно, было подобно книге, закрытой и запечатанной.
- О чём ты думаешь? - спросила Лада, не надеясь, впрочем, на ответ.
Равуна посмотрела исподлобья.
- Тихо. Не слышно деток.
Лада нахмурилась, размышляя, не спятила ли карга, но вдруг поняла, о ком та говорила. Действительно, шелест крыльев и грай ворон, преследовавшие отряд весь день, куда-то пропали. Охотница огляделась. Низкие тучи скрывали месяц, если он вообще был на небосводе. Свет от фонаря, примотанного на жерди возле Дрогана, был единственным ярким пятном в округе. Вдоль дороги, окружённые густым подлеском, торчали тёмные, изогнутые стволы деревьев. Колея петляла, временами полностью скрытая травой. Ни звука не доносилось из мрачной глубины леса. Даже воздух был неподвижен.
Вдруг всё существо Лады будто взорвалось, крича об опасности. Нечто неведомое, таинственное приближалось из-за стены деревьев. Охотница увидела, как вскакивает на ноги Равуна, инстинктивно пригнулась, и тут же лес исторг стремительную чёрную тучу, с криками обрушившуюся на отряд. Не сумев удержаться, Лада почувствовала, что вылетает из седла. Оставшись без седока, её конь в ужасе рванул вперёд. Краем глаза охотница увидела небольшие чёрные силуэты, впивающиеся в его плоть. Окровавленное животное, не разбирая дороги от страха и боли, споткнулось, и едва не налетело на повозку. Дроган, стоя на ногах и понося всех святых (ох, и достанется ему после от отца Тихомира!) отчаянно хлестал лошадей. В падении Лада успела ухватиться за борт телеги, и теперь её ноги волочились по земле. Вдруг она ощутила ту же мощную хватку, что ранее этим днём вытащила её с обрушавшегося моста. Подняв голову, охотница увидела, как Равуна легко поднимает её вверх и перебрасывает через борт. Затем карга отвернулась, расправила плечи и распрямилась во весь рост. Только теперь Лада перевела дух и, как следует, огляделась. Увиденное заставило её непроизвольно приоткрыть рот. С неба на отряд бросались вороны Равуны. Одна из птиц спикировала прямо на Ладу, едва не выбив ей глаз. Охотница отклонилась и повернула голову. Птица, сломав себе шею в самоубийственной атаке, ворохом перьев лежала на полу телеги. Отшвырнув её на дорогу носком сапога, Лада добралась до своей сумки, вынула и зарядила арбалет.
- Что происходит? - спросила она, вставая рядом с Равуной, едва сдержав богохульные ругательства.
- Кто-то перехватил контроль над моими птицами.
Взгляд старухи рыскал по сторонам, словно она надеялась отыскать за деревьями неведомого врага. Тренькнула тетива, и чёрная птица, пронзённая стрелой Лады, с хриплым криком ударилась о землю. Равуна вздрогнула, будто это она приняла на себя выстрел. Мимо телеги промчался Ратибор, размахивая мечом. Несколько разрубленных птиц уже лежали там, где пролёг его путь. Лада не заметила, ранен ли посланник князя, но в седле он держался крепко. А предсмертное ржание павшего Демона становилось всё тише, пропадая вдали.
Зазевавшись, Лада едва не пропустила очередную спикировавшую на неё ворону, но та будто натолкнулась на невидимую стену. Стая летела за повозкой густой тучей, временами нагоняя и обрушиваясь на людей. Лада пускала в птиц один болт за другим. Временами она попадала, и тогда одна из ворон скорбной грудой оставалась лежать на земле. Но чаще стрелы пронзали лишь воздух, исчезая во тьме. Наконец, настал момент, когда нечем стало заряжать арбалет. Отбросив на пол ставшее бесполезным оружие, Лада схватилась за кинжал. И тут шквал когтей, клювов и перьев накрыл её. Охотница заметила, как рядом, вскрикнув, упала Равуна. Острый клюв распорол щеку до самой скулы, и Лада невольно вскрикнула от острой боли. Извернувшись, она нашла взглядом Вейду, но та сидела на полу клетки, обхватив колени руками. Взбесившиеся птицы, казалось, не замечали её.
- Руку!
Лада повернулась и увидела тянущуюся к ней Равуну. Её голос был едва слышен сквозь птичий гвалт.
- Выпусти свою силу! Иначе нам конец! Одной мне не сдюжить!
Лада медлила. Одно дело – мелкие фокусы, другое – выплеск силы, который должен был последовать, если они с Равуной замкнут круг. Всю жизнь охотницу учили держать свой дар в узде, и даже
