И тут воспоминания стремительной волной пронеслись от его кладовых памяти в разные стороны, да разошлись по всему телу. Ну, конечно же, он же теперь волк!
Мальчишка вздёрнул руку вверх и испытал самое большое разочарование в своей жизни. Оно было сравнимо разве что только с тем, как если бы волки выбили у тебя всё скотину, а дикие кабаны перекопали от начала до конца весь огород, а у твоего злющего врага — соседа, всё осталось нетронутым. Да, наверное, даже и в том случае оно не было бы столь убийственно сильным по сравнению с тем, каковым оно было теперь.
Он просто никак не ожидал этого после того, что произошло нынешней ночью. Но никаких сомнений и быть не могло! Его поднятая вверх рука, так рукой и оставалась разве что теперь на ней красовалась с изрядно подсохшей кровью вонючая привязанная к ней волчья лапа, что являлась продолжением всей остальной волчьей шкуры, что и покоилась теперь на всём его теле. Губы, щёки, нос и всё лицо его покрывала сухая воняющая железом корка, она несколько стягивала кожу и создавала тем самым дискомфорт. Только теперь он заметил, что вокруг него с противным жужжанием летали мухи, множество мух, то и дело, приседая на его покрытую засохшей кровью кожу. Но не это всё было самым главным на этот момент!
— Проснулся. — Вновь произнёс первый голос, а за ним со всех сторон раздалось повторное хихиканье.
Питер резко обернулся и подскочил. В нём больше не было той волчьей лёгкости, которую он ощущал ночью, не было того возбуждения и осознания близости осуществления мечты. Тело его всё чесалось, во рту неприятно першило и сохло, а волчья шкура на обнажённом теле теперь казалась не второй кожей, а невообразимой обузой. Стоило же ему увидеть, кто именно его разбудил, и она тут же незамедлительно прибавила в весе.
Вокруг столпились почти всего его сверстники из деревни, что и раньше-то не особо его жаловали. Теперь же они все, как один, показывали на него пальцами и смеялись на этот раз уже во всю свою лужёную глотку. Круговерть одновременно таких знакомых и таких ненавистных лиц, звон унижающих его голосов, устремлённые в него пальцы, всё поплыло вдруг перед глазами Питера. Как разъярённый зверь, загнанный в угол зверь, которому уже больше нечего было терять, он вдруг взревел, заставив своих врагов на мгновение опешить, и бросился на ближайшего из обидчиков, оттолкнул его в сторону и кинулся отсюда прочь.
Он бежал, а те, кто его разбудил, уже вновь смеялись ему вослед, отойдя от первоначальной оторопелости. Даже тот мальчишка, что так неожиданно оказался на земле, уже пришёл в себя и веселился от души.
Родители Питера не разделили всеобщего веселья по поводу выходки сына. И когда он, прокравшись огородами домой, уже без шкуры на себе, но по-прежнему голый, окровавленный и к тому же весь в грязи, принялся отмываться, разъярённый отец мало что не пожалел сына, но ещё и безжалостно его выпорол. И что самое обидное, мать на это раз и не подумала даже за него вступиться. Не разжалобили её и его искренние слёзы боли и обиды. А от этого обстоятельства любви у него к ней отнюдь не прибавилось.
Это была первая, но далеко не единственная его попытка стать оборотнем.
Однажды он и ещё несколько мальчишек и девчонок повстречали в лесу волка. Все кроме него с визгами кинулись прочь. И только он один остался стоять на своём месте и продолжал смотреть хищнику прямо в глаза. Нет, не от излишней храбрости, отнюдь, а всё от того же жгучего желания изменить свою истинную сущность. Душа его уже давно принадлежала волку, теперь дело оставалось за малым, изменить тело, но только это самое изменение никак не желало приходить к нему самостоятельно. Оттого-то он и старался использовать каждый хоть маломальский, но шанс стать тем, кем он желал. Это, в конце концов, стало его навязчивой идеей, его мечтой, его смыслом жизни, а затем и самой его жизнью.
И вот теперь он смотрел на волка и только шептал.
— Укуси, укуси, ну же давай смелее.
И волк укусил.
Только тогда, почувствовав боль, Питер по-настоящему испугался и закричал. От такой неожиданности опешил даже волк, а тут и взрослые вскоре подоспели. Тогда мальчишка отделался только несколькими рваными ранами, но для себя всё равно решил, что это не способ приблизить его мечту. Ему хотелось это сделать как-то, побезопаснее что ли. Но, даже приняв это решение, он ещё какое-то время ожидал, что возможно, то всё же был оборотень, и процесс перевоплощения в его крови уже начался. Но день сменялся другим, неделя неделей, прошло несколько полнолуний, а изменений он в себе никаких не замечал. Значит, не сработал и этот способ. А проще говоря, волк оказался всего лишь волком.
Кое-что это, правда, в его жизни изменило. Сверстники хоть и продолжали смеяться над ним, но все вроде бы как стали испытывать к нему и некоторую долю уважения, к слову сказать, вполне заслуженную. А значит, он претерпел ту боль не зря!
Далее был испробован способ с перекидыванием. Тот нож, которым прежде был освежёван волк, Питер припрятал, и вот пришло время доставать его из закромов. Его и тот пояс, который он загодя успел вырезать из волчьей шкуры, прежде чем её предали огню.
Тогда он снова ушёл в лес, отыскал гладкий ивовый пень и воткнул в него тот самый нож. Он снова произнёс уже хорошо знакомое заклинание-заговор, основательно к тому времени врезавшееся в мальчишескую память, и перекувыркнулся через пень. И из этого опять ровным счётом ничего не вышло.
После этого последовали попытки перекинуться через обручи и коромысло, через двенадцать ножей и через топор, через верёвку и ветку дерева, через огонь на печном шестке и просто против солнца. И этих попыток было ещё великое и великое множество, но и они ни к чему не приводили, по-прежнему не давая желаемого результата.
Было у него и множество других способов и идей, не связанных с перекидыванием. Он даже как-то однажды обратился за помощью к одной знахарке, за что и получил клюкой по хребту.
Почему у него ничего не выходило? Всё это было только людским вымыслом? Или просто не было у него того колдовского дара, что должен был при этих обрядах непременно присутствовать? И может ли быть такое, что не настолько сильным желанием души он обладал, чтобы в итоге смог осуществить задуманное?
Нет, тут мы не правы, ибо в душе своей он уже давно был скорее волком, чем человеком. Мало кто из живущих людей обладал настолько сильным душевным стремлением к осуществлению своей мечты. И оттого-то мне кажется, что на тот момент просто ещё не пришло его время.
Став же подростком, он уже так и вовсе перестал делать какие-то резкие движения на пути к своему перевоплощению, полностью смирившись с судьбой, положившись на её стремительный бег и оставив свои бесплодные попытки. И она оправдала его ожидания, незамедлительно явившись к нему, будто бы только и ждала этого его полного и безоговорочного разочарования. Но этого, наверное, и следовало ожидать, ведь, как уже говорилось выше, всему своё время.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
