Кроме матери.
– Нет, – вру и отступаю. – Имя – совпадение. И отчество у нее другое.
– Уверена? – звучит угрожающе. И он делает еще шаг вперед.
А я назад. Упираясь пятой точкой в кухонный островок.
– Абсолютно! – шиплю сквозь зубы в намерении стоять на своем до последнего. – Я ее рожала. И мне лучше знать, с кем я спала, Рысев. И мы… мы с тобой всегда предохранялись, – задираю нос, бросая ему прямо в лицо. Сильнее сжимая пальцами столешницу.
И совершенно не обязательно ему знать, что таблетки я перестала пить намеренно. Просто в один момент противозачаточные улетели в урну. За три недели до нашего разрыва. А сторонником латекса Рысев никогда не был. И да – я хотела забеременеть. Хотела дочь от человека, которого любила. Хотела и сделала!
– Почему у меня стойкое ощущение, что ты врешь? – продолжает наступать Леша. Медленно, словно хищник. Оправдывая своим хищным оскалом и голодным взглядом фамилию.
И только я собиралась дернуться и отскочить, как мужчина упирает руки в стол по бокам от меня. Захватывает в кольцо. Нависает скалой.
– Пусти… – хочу сказать уверенно, но выходит сдавленный то ли стон, то ли скрип.
– Поздно.
Что поздно, спросить не успеваю. Молниеносным движением Рысев сгребает меня в охапку и, усаживая задницей на стол, впивается в губы. Требовательно, жестко. Вдавливая меня в себя, напирает языком, заставляя разомкнуть губы. Впустить его. Буквально вынуждает ответить. Сжимает ладонью затылок, не давая отвернуться или пошевелиться. Напирает и давит всем естеством так, что в итоге я сдаюсь и повисаю в его руках безвольной куклой. Размыкаю губы, тут же ощущая его язык у себя во рту, и сжимаю сильные мужские руки, закидывая ноги ему на бедра.
В груди полыхает огонь. Спавшие до этого момента чувства накрывают с головой. Страсть, похоть, вожделение. Возбуждение прокатывается по телу, собираясь в низу живота, и заставляет выдать стон, когда Рысев, прокатывая попой по столешнице, двигает к себе так, что его достоинство упирается в меня.
Безумие. Агония внутри. Кровь кипит, и мозг отключается напрочь. Я забываю, кто он и кто я. Остается только жар, который может потушить только Рысев. Только его губы и руки, которые блуждают по всему моему телу.
– Лана… – отстраняется всего на мгновение Леша, задирая футболку до самой груди и обхватывая горошину губами. Всасывая сосок, заставляя вскрикнуть. Что со мной происходит? Ощущение, что остановись он хоть на секунду – я умру.
Но Рысев и не собирается прекращать мою сладкую пытку. Добирается до второй груди, повторяя манипуляции, и с рыком опускается на колени. Целует в плоский живот и давит на плечи, заставляя лечь на стол.
– Леш… стой… – выдаю хриплое, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Я хочу его до боли. До разрыва сердца. Но я не предательница. А как же Сла… – А-а-а-а… – вскрикиваю и выгибаю спину, когда его горячие губы касаются меня там, где отчаянно бьется желание. А язык проникает внутрь.
Я слышу грубый грудной стон и закрываю глаза. Вцепляюсь онемевшими пальчиками в шоколадную шевелюру Рысева и пропадаю окончательно в ощущениях. Напрочь отключаю голову, просто не находя в себе сил прекратить весь этот ужас.
Рысев умело ласкает возбужденный клитор языком. Посасывая и прикусывая. И как только мне кажется, что я на краю, он проникает в меня пальцем. Заставляя кричать и стонать. Сжимать пальчики на ногах и выгибаться, подстраиваясь под единый с ним ритм. Сгорать прямо на этом чертовом кухонном столе.
Оргазм подступает неожиданно. Прокатываясь от самых кончиков волос и с последним толчком его пальцев внутрь, спина напряженно выгибается, и я достигаю сногсшибательной разрядки.
И прежде, чем успеваю опомниться, снова оказываюсь поднята со стола и прижата к каменному телу Рысева. Дыхание губы в губы, и мгновение до очередного поцелуя, когда до слуха доносится…
Трель мобильного.
Громкая.
Орущая на всю пустую безмолвную квартиру. Квартиру, где слышно только наше возбужденное дыхание.
Музыка.
Слава.
Этот звонок стоит на нем.
Жених. Будущий муж. Любимый, должно быть, человек, и я тут, полуголая, на столе с его… братом! И это отрезвляет, словно пощечина.
Я вскакиваю на ноги, расправляя задранную футболку, и отталкиваю от себя Рысева. Смотрю на него горящими после безумного оргазма глазами и рычу сквозь зубы:
– Не-на-ви-жу! – непрошеные горькие слезы катятся по щекам, но меня уже не остановить. – Я проклинаю первый поцелуй и первую ночь с тобой, Рысев! – каждое слово вылетает грубо и резко, подобно удару. – Проклинаю ту минуту, когда согласилась на это гребаное кофе с тобой! – и каждый удар прилетает в цель. Я вижу это по взгляду Леши. Боль. Ее в его глазах с каждым словом все больше, и горит она все ярче.
– Лана… – морщится Леша, пытаясь перехватить мои руки, но я отступаю.
– Я ненавижу себя за слабость! За то, что снова поддалась тебе, Рысев! А еще проклинаю тот день, когда ты появился в моей жизни! – со всей силы бью кулачками в гранитную грудь. – НЕ-НА-ВИ-ЖУ!
Глава 21. Рысь
Пять лет и два месяца назад...
– Парни! – заваливаясь в раздевалку, берет слово Никитос. – Есть предложение после тренировки завалиться в наше кафе, посидеть. Кто за?
Естественно, почти вся команда, кого не ждут дома жены или подруги. Ну, и мы с Женькой и Саньком без раздумий соглашаемся. Тренировка была тяжелая, выложились все так, что пот ручьями. Об этом и упоминает правый нападающий:
– Что-то дядька твой сегодня зверь! – понижая голос, ухмыляется Женька в сторону Санчеса.
– Давно нас так не гоняли, – стягиваю с себя напрочь промокшую униформу и хватаю полотенце с гелем для душа. – Отпуск прошел неважнецки?
– Вопросы не ко мне, парни, я сегодня сам сорок раз отжался за шутку, – разводит руками, хмыкая друг. – Теперь бы найти красотку на вечер и снять это адское напряжение.
– А лучше не на вечер, а на всю жизнь, – хлопает по плечу Саню Антоха. Наш примерный семьянин в свои двадцать пять лет. – Тогда сэкономил бы время, что ты тратишь каждый день на поиски, Санчес.
– Не, Тох, жили долго и счастливо и умерли в один день – это не про меня.
Да и, откровенно говоря, по-моему, ни про кого из нас троих.
