Дрожь сотрясала его пальцы, когда он провел ладонью по ее щеке, мягко приподнимая лицо. Вкус ее рта, неуловимо-сладкий, распалял голод, который грозил вырваться из-под контроля... Мэтью проникал языком во влажные шелковистые глубины ее рта дальше, решительнее, пока ее дыхание не превратилось в долгие вздохи, а тело не прильнуло к нему.
Он дал ей почувствовать свою силу и мощь. Мускулистой рукой проведя по ее спине, Мэтью, расставив ноги, прижал Дейзи к своим бедрам. Ее тело было стянуто пышно украшенным корсетом. Мэтью едва не поддался дикому желанию сорвать его и выпустить на свободу скрывавшуюся под ним нежную плоть.
Но он лишь запустил пальцы в сколотые шпильками волосы и потянул их назад, пока ее голова не легла в его ладонь, открыв нежный изгиб шеи. Он искал голубую жилку, которую видел раньше, его губы прошлись по нежной светлой коже. Когда он дошел до чувствительной точки, то губами почувствовал ее сдавленный стон.
Значит, вот каково заниматься с ней любовью, ошеломленно подумал Мэтью... Сладкая дрожь ее плоти, когда он войдет в нее, внезапный хаос дыхания, беспомощные звуки, клокочущие в ее горле. Ее теплая нежная кожа пахнет чаем, тальком и едва заметно солью. Он снова нашел ее рот, приоткрыл его, проникнув в горячую влажную глубину, сводившую его с ума.
Ей бы сопротивляться, но Мэтью встречал на своем пути только уступчивость и мягкость, уводящие за все пределы разумного. Он мучил ее рот глубокими жаркими поцелуями, ритмично прижимая ее тело к себе. Почувствовав, как раздвинулись ее ноги под платьем, Мэтью решительно прижался бедрами к их развилке. Дейзи содрогалась от невинного желания, лицо пылало, как летние маки. Если бы она четко понимала, что он от нее хочет, она бы не только зарумянилась. Она упала бы в обморок.
Оторвавшись от ее губ, Мэтью прижался щекой к ее волосам.
– Думаю, это положит конец вопросу, нахожу я вас желанной или нет, – хрипло сказал он.
Собравшись с силами, Дейзи, отворачиваясь от него, повернулась в кольце его рук, невидящими глазами уставясь на ряды книг в кожаных переплетах. Ее маленькие руки вцепились в полку красного дерева, пока она пыталась выровнять дыхание.
Мэтью, стоя позади нее, накрыл ее изящные кисти своими ладонями. Ее узкие плечи уперлись ему в грудь, когда он, наклонившись, коснулся розовой раковины ее уха.
– Не надо, – сдавленно сказала она, отстраняясь.
Мэтью не мог остановиться. Следуя за движением ее головы, он уткнулся в изгиб ее шеи. Отпустив одну руку, он положил ее на обнаженную плоть над корсажем. Дейзи свободной рукой сильнее прижала его пальцы к своей груди, словно их общие усилия были необходимы, чтобы утихомирить бешено бьющееся сердце.
Мэтью напряг все силы, сопротивляясь желанию схватить Дейзи и уложить на ближайший диван. Он хотел заняться с ней любовью, погружаться в нее, пока все его горькие воспоминания не растворятся в ее сладости. Но этот шанс был украден у него задолго до их встречи.
Ему нечего ей предложить. Его жизнь, имя, личность... все это иллюзия. Он не тот человек, за которого она его принимает. Она все узнает, это лишь вопрос времени.
К собственной досаде, Мэтью вцепился в юбки Дейзи, словно собираясь их задрать. Атлас скользил в его пальцах, отбрасывая золотистые блики. Мэтью думал о ее теле, закутанном в шелка и кружева, о том, какое несравненное удовольствие раздеть ее донага. Пройтись по ее телу губами и пальцами, изучать каждый изгиб, каждую впадинку, каждое укромное место.
Глядя на свою руку, будто она принадлежала кому-то другому, он по одному разгибал пальцы, пока желтый атлас не скользнул вниз. Мэтью повернул Дейзи лицом к себе, глядя в глубины ее карих глаз.
– Мэтью, – выдохнула она. Впервые Дейзи назвала его по имени.
– Да? – Он старался за сдержанным ответом спрятать обуревавшие его эмоции.
– Вы раньше сказали... Вы не говорили, что не женитесь на мне ни при каких обстоятельствах... вы сказали, что не можете жениться. Почему?
– Поскольку этого никогда не произойдет, причина несущественна.
Дейзи нахмурилась, чуть надув губки, и его снова охватило неудержимое желание поцеловать ее.
Мэтью отодвинулся, давая ей дорогу. Дейзи повиновалась молчаливому сигналу.
Но когда она задела его рукой, Мэтью схватил ее запястье, и Дейзи снова оказалась в его объятиях. Он не мог удержаться и целовал ее так, будто она принадлежала ему навеки.
«Вот что я чувствую к тебе», – говорил он яростным всепоглощающим поцелуем. «Вот чего я хочу». – Мэтью почувствовал, как ее тело вновь напряглось от возбуждения, и понял, что может довести ее до кульминации здесь и сейчас, если он проберется под ее платье и....
Нет, сурово сказал он себе. Дело и так зашло слишком далеко. Сообразив, что едва не потерял контроль над собой, Мэтью с тихим стоном оторвался от Дейзи и легко оттолкнул ее от себя.
Она пулей вылетела из библиотеки. Край желтого атласного платья мелькнул у дверного косяка и исчез, как последний закатный луч скрывшегося за горизонтом солнца.
Мэтью уныло размышлял, как теперь общаться с Дейзи, будто ничего не произошло.
По освященной веками традиции хозяйка загородного владения была для арендаторов и селян благодетельницей. Ей надлежало проявлять участие, давать советы, жертвовать нуждающимся пищу и одежду. Лилиан охотно исполняла свой долг, но в нынешнем ее положении это было невозможно.
О том, чтобы попросить Мерседес заменить старшую дочь, и речи быть не могло. Для такого дела Мерседес слишком резка и нетерпелива. Она не любила находиться среди людей. Пожилые в ее присутствии чувствовали себя неловко, и что-то в ее тоне неминуемо заставляло детей плакать.
Следовательно, выбор пал на Дейзи. Она вовсе против этого не возражала. Ей нравилось самой править пони, запряженным в тележку, доставлять пакеты и банки, читать тем, кто плохо видит, и выслушивать местные новости. Более того, неофициальность поручения позволяла ей не наряжаться и не тревожиться о педантичном соблюдении правил этикета.
Была еще одна причина, по которой Дейзи с удовольствием отправилась в деревню. Порученное дело требовало отъезда из особняка и занимало ее мысли, отвлекая от размышлений о Мэтью Свифте.
Прошло три дня с той ужасной игры в гостиной и ее последствий – сводящих с ума поцелуев Мэтью. Все эти три дня он относился к ней, как всегда, холодно и вежливо.
Дейзи почти поверила, что все случившееся – плод ее фантазии, если бы всякий раз, когда она оказывалась рядом со Свифтом, ее сердце не трепыхалось, как испуганный воробей.
Ей хотелось обсудить это с кем-нибудь, но такой разговор станет убийственным для нее и будет похож на предательство. Не зная, кого именно предаст, Дейзи лишь понимала, что все неправильно. Она плохо спала по ночам, а днем была рассеянной и неуклюжей.
